Подборка важных сведений школы Небесной Опоры и Цветка Дхармы

об учении Бычьей Головы[1]

天台法華宗牛頭法門要纂, Тэндай Хоккэ-сю: Годзу хо:мон ё:дзан

Составил искатель Закона-Дхармы из страны Японии, шрамана Сайтё:

 

Перевод со старояпонского и примечания Н.Н. Трубниковой

Сетевая версия — ноябрь 2009

Работа выполнена при поддержке РГНФ. Код проекта 08-03-00180а.

 

[24] Итак, Путь Будды возвышен и широк, постичь его границы нелегко. Врата учения сокрыты, далеки, никто не измерит его истоков. Поэтому будды и являются в мир, стремятся привести все множество живых существ к постижению основы — единой сущности. Но задатки у живых существ бывают остры, а бывают и тупы. Поэтому в проповеди Так Пришедшего Будды — Татхагаты — есть и внезапное, и постепенное. Сравним: пускай и не похоже, чтобы врата скоро открылись, но мы уже встречаем всех помощников — саттв[2]; пусть действие уловок бывает десяти тысяч видов, все они вместе спасают нашу жизнь.

И вот, покинув страну Японию в четвертый месяц двадцать третьего года Распространения Исчислений — Энряку[3], я, Сайтё:, по приказу Государя отправился в дорогу в поисках Закона-Дхармы, переплыл через океан шириной в десять тысяч ли[4], прошел сквозь дымы и туманы чужих пределов, миновал сотни гор и рек, превозмог жару и холод дальних краев. В девятом месяце двадцатого года Чистых Истоков — Чжэньюань, по исчислению Великой державы Тан[5] — я прибыл к рубежу земли Минчжоу[6], оттуда добрался до храма Чистоты Страны — Гоцинсы[7] — на горе Тяньтай, почтительно приблизился к наставнику Даосую[8] и принял Чудесную Дхарму[9]. Чуть только с его языка слетало слово, я записывал — будто сводил на ткань свинцовым порошком[10]; если же основа превосходила имена и слова — перенимал значения, делал заметы в сердце. Всего получил следов учения[11] — больше двухсот свитков, унаследовал наставлений[12] — больше семисот разделов. Все это — алмазное подвижничество созерцания, чтобы разрушить наслоения ложных страстей, мощные путеводные указания, чтобы перейти через поля рождений и смертей. Среди них — полная передача всех печатей сердца Так Пришедшего Будды[13], и таковы врата учения Бычьей Головы — Годзу: — высший предел внутреннего свидетельства Мудреца[14].

Чего я хотел? Силой исконной мысли Великого Учителя[15], далеко сияя светом сострадания, достичь поскорее родной страны, силой клятвы-обета Ясного божества[16] [25], плотно облекшись мощью чудесного, спокойно добраться до наших краев — вот что я желал обрести. Тело мое — словно погружено в кипучие волны, но пусть забота о достоянии Дхармы[17] надолго сохранит тленные кости! Жизнь моя словно бы досталась грозной черепахе[18], но пусть заслуга передачи Дхармы повсюду принесет пользу множеству живых существ!

Всего буду толковать пять разделов важных сведений во вратах учения.

Первая:

1. Зеркало и отражения совершенно слитны;

2. Десять миров содержатся один в другом.

Вторая:

3. Мир будды не прирастает;

4. Мирская истина существует вечно.

Третья:

5. Три вида страстей внезапно иссякают;

6. Нет нужды отбрасывать частное и постепенное.

Четвертая:

7. Заблуждения и страсти — это бодхи;

8. Отсутствие ясности — ясно.

Пятая:

9. Рождения и смерти — это нирвана;

10. Буддой становишься в нынешнем теле.

 

1. Зеркало и отражения совершенно слитны

Суть совершенного слияния зеркала и отражений[19] — согласно сравнению — бывает трех видов. Первый вид — это когда зеркало и отражения различаются внутри заблуждения, второй — когда зеркало и отражения совершенно слитны внутри просветления, и третий — когда на уровне меди зеркало и отражения превосходят всякое совершенство.

Во-первых — зеркало и отражения, различенные внутри заблуждения. Говорят: пусть сама поверхность зеркала и светла до блеска, но, следуя за различными отражениями, она словно бы тускнеет, теряет свое сияние. Хотя природа зеркала и неподвижна, но вслед за чисто-белыми и смутно-черными отражениями она предстает как освещенная или затемненная — не остается такой, как была. Хотя ясность зеркала — это основа для отражений, но если бы отражения исконно не имели своей природы, то и в зеркале эти образы не могли бы проявиться. Если [26] не установлено исконное свойство отражений[20], то и сияние зеркала установить невозможно. Три эти вещи[21] являются вместе, в одном ряду, но они всегда различны.

Хотя природа дхарм и не составляет их собственной сущности[22], их сущность сияет — исходя из неведения. Хотя неведение исконно не имеет сущности, но проявляется оно исходя из природы дхарм и сообразно ей[23]. Зеркало — это сердцевина природы дхарм, отражения — это облики десяти миров. И природа дхарм существует вечно, и глупцы с мудрецами не исчезают[24]. Кто постоянно восходит на уровень мудрецов и преобразует людей — тот словно бы чисто-бел; кто постоянно пребывает на уровне глупцов, тот словно бы очерчен черным. Те и другие не растут, не исчезают, сохраняют свойство постоянной радости[25]. Как сказано об этом в «Сутре о бодхисаттвах, чье сознание проявлено»: «Следует знать, Ананда: десять миров не иссякают, природа дхарм не изменяется — подобно непрерывному вечному существованию зеркала вместе с отражениями»[26]. Вот это и называют различением, разделением трех истин, ибо каждая из них — лишь одна из сторон одной и той же истины. В сутре сказано: «Поскольку десять миров постоянно различны, заполняемые ячейки[27] отличны, обособлены одна от другой, и коль скоро они постоянны, то так их и называют: верхними и нижними». Согласно этому устанавливают зеркало и отражения внутри заблуждения, и таково свойство вечного существования просветления — бодхи[28].

Во-вторых, зеркало и отражения, совершенно слитные внутри постижения. Говорят: сущность зеркала в том, что оно ясно и чисто. Хотя образы и очертания являются в нем, но зеркальная поверхность исконно неизменна. Природа отражений — это всё та же исконно ясная природа[29]. Упражняемые достоинства[30] живых существ — это и есть достоинства природы Татхагаты, Так Пришедшего Будды; еще не начатое вызволение из тягостных уз заблуждений и страстей — это и есть исконно-изначальное тело Закона-Дхармы. Не держаться за деяния — это и есть постоянно ясная мудрость — праджня. Вызволение из сетей неведения как раз и называют немыслимым и невыразимым освобождением. Три препятствия исконно пусты — это три исконно присущие мудрости, ясные и чистые. Поверхность зеркала не меняется, ее вместе с вечно-ясными отражениями на ней называют «истинной сущностью в данных условиях». Хотя темные отражения и имеют десятки тысяч различий, но ясное зеркало неизменно, и это называют сутью, «неизменной истинной сущностью». Так сказано в «Трактате о пробуждении веры» [31]: «Подобно созерцанию совершенства зеркала. Если нет изнанки, то нет помрачения, если нет лица, то нет ясности, нет окружности и нет края, нет начала и конца, свойства и образы десяти миров Дхармы не схватываются — и это называют совершенным нерожденным созерцанием».

В «Сутре о благих свойствах природы Татхагаты» сказано: «Хотя ясное зеркало и принимает в себя множество отражений, его исконная поверхность не меняется. Она всегда ясна — такова совершенная ясность природной чистоты». [27] Для созерцания природа, чистота и совершенство — это три благие свойства: тело Закона-Дхармы, мудрость-праджня и освобождение. Природа — это и есть тело Закона-Дхармы, чистота — это и есть освобождение, совершенство — это и есть мудрость-праджня. Так сказано в «Трактате о великой мудрости-переправе»: «Три мудрости, поистине — внутри одного сердца» [32]. Ибо это — чистое сердце, тончайшее, чудесное, предел чистоты, а не замутненное сердце, привязанное к «Я» и к дхармам[33], не предел замутнения. Пусть даже оно двояко уничтожает и покой-угасание, и двойственное сияние[34], его называют чистым и ясным. И раз так, то в зеркале именно «ясностью» задана сущность, а «сиянием» заданы свойства. Сияние трех мудростей — вот что создает ясность: поскольку опирается на свойство чистоты, постольку и называется ясностью. Сиять единым зеркалом тройного зеркала, сиять тройным зеркалом единого зеркала[35] — это похоже на беспрепятственное взаимопроникновение. Нужно хорошенько понять. Единое зеркало заполняют отражениями — и три зеркала заполняются отражениями; единое зеркало проясняют — и три зеркала все сразу проясняются. Их три, но они беспрепятственно проникают друг в друга, оно одно, но оно не создает препятствий, — это и называют «совершенным слиянием». Ведь в самом деле, зеркало помраченной мысли не может сиять зеркальными отражениями[36].

Исходя из всего этого и говорят о «совершенном слиянии». Итак, «совершенным» называется ясное зеркало. «Слиянием» называют сияние отражений в нем. Ибо это подобно также и созерцанию: у мудреца созерцание — это и есть сердце. Раз так, то, как сказано в великой сутре[37], «Мудрость глубокой праджни обретается при освоении Пути, и потому мудрость, такая, как она есть, освещает предметы — такие, как они есть. Подобно тому, как чистая мудрость, просветление-бодхи и основа — тело Дхармы[38] — при взаимном соответствии становятся едины, словно ларец и его крышка». Согласно же «Сутре-господину трех таинств», «Шарипутра, ты должен хорошенько понять! Единое сердце живых существ подобно ясному зеркалу. Три мудрости постоянно сияют соразмерно десяти мирам, и коль скоро ясность и сияние суть не два, то их исконный уровень не меняется, они пребывают в вечно-неизменном покое и радости. Сами они не побуждают девять миров к изменению, — но, благодаря их сиянию, живые существа по глупости своей искажают вещи[39]. Тело, полученное по закону воздаяния[40], постоянно — благодаря ясности, и потому оно есть не что иное как тело Закона-Дхармы, чей облик действителен. Сравним: как свет светильника разгоняет темноту, так и Татхагата сияет мудростью. Поскольку он далек от таких мерок, как «ясность» и «темнота», его просветление называют чудесным». Поскольку его ясная природа самосущна и беспрепятственна, его чистые свойства — это не те свойства, которые помрачают. Вот что называют зеркалом и отражениями, совершенно слитными внутри постижения.

[28] В-третьих — зеркало и отражения на уровне меди, превосходящем всякое совершенство[41]. Говорят: если исследуешь две стороны, отражающее и отражаемое[42], то, поистине, не схватываешь того, что не создано, истинно-действительно. Лицо и изнанку, ясное и темное в зеркале устанавливают, только следуя чувствам человека. Исходя из этого, неверно, что исконно-присущее так и остается исконным, когда ты однажды переправляешься через море замутнений-помрачений, восходишь на гору чистоты, покоя и ясности[43]. «Ясное зеркало» — это установление того, что явления пусты, а свойства чисты[44], «медь» — это истинная сущность, исконно-приходящая и неподвижная. А раз так, то только установив меру для зеркала и отражений, ты получаешь помощь на пути возвращения к сути.

«Медью» исконно не называют приходящую ясность, не называют и темноту. Другие люди, размышляя, говорят только о ясности и темноте. Но медная природа не создана, она отдельна от лица и изнанки — тут не годятся ни наши, ни чужие размышления и памятования, ведь она выходит за пределы «ясности» и «темноты». Нужно хорошенько понять это. Даже в случае ясности эта природа не ясна, даже в случае темноты эта природа не темна. Но ясность зеркала — это не его собственная ясность, а только ясность меди. При этом ясность меди — не ясна, и вместе с тем — ясна! Ибо по сравнению с ясностью зеркала то, что у меди, — это не ясность. Для мудреца от ясности зеркала зависят отражения, а от сущности зеркала[45] зависит природа; от двух путей — ясности и сияния, зеркала и отражений — зависит то, как освещаются взоры сердца глупцов. Хотя и говорят о ясном зеркале, это не оно само — природа, сущность его — не что иное как медь. То же, что называют медью, как раз не ясно; медь становится ясной только при поиске отражений на ней[46].

Таково и сердце живого существа. Хотя свойства зрения, слуха, просветления и знания все обособлены, они не выходят за пределы шести замутняющих стремлений. Государь-ум[47] грезит, будто бы он держит крепкие поводья, управляет быстроногими конями пяти чувств; внутри единого сердца он долго смотрит сон о замутненном и чистом. Хотя все дхармы вечно рождаются и умирают, единое сердце существует вечно. Мысль и созерцание могут быть чистыми и смутными, но ведь известно: влажная природа воды — вечна[48]. Самосущный просветленный государь[49] отдаляется от четырех строк о созерцающем и созерцаемом, в едином сердце познает действительный облик. Две проповеди Почитаемого в Мирах[50] не развертываются ни в одном слове, отдаляются от пределов рассуждений и толкований: что не может быть проповедано, то и есть — совершенное. Что превосходит два воззрения, на «пустоту» и на «существование», то и есть — истинный взгляд на истинное свойство, на одиноко сияющий действительный облик. [29] Как сказано в «Сутре о созерцании ступеней сердца» [51]: «Неподвижность медной природы называют действительной сутью. Ясность зеркала, будучи свойством, призывает к себе отражения. Поскольку природу созерцают при посредстве зеркала, постольку и говорят о зеркале и отражениях». Таков действительный облик самотождественной сущности. Поэтому устанавливают зеркало и отражения на уровне меди, превосходящем всякое совершенство.

 

2. Десять миров содержатся один в другом[52]

<…>

 

3. Мир будды не прирастает[53]

На уровне вечного существования есть три слоя значений. Это суть, свойства и действия. Мы для объяснения берем пять слоев скрытого[54]. Сущность имеет значение «пустой»[55]. Когда рождается сердце, то рождаются и свойства дхарм мировых областей, а когда сердце иссякает, все свойства становятся полностью пусты и спокойны. В сердце, которое полностью иссякло, успокоилось, не могут рождаться свойства мировых областей. Если оно не рождено, не живет, то это и есть уровень вечного существования. Поэтому в «Сутре — государе ступеней сердца»[56] говорится: [31] «По причине наваждения считают постоянной изменчивость мировых областей; мы так создаем себе наваждения, что если внезапно задержим дыхание — то миры воистину окажутся непостоянными». Измерять свойства вечного по наваждениям и снам — глупцы иногда склоняются к такому ложному взгляду. Татхагата говорит об исконной нерожденности мировых областей: «Их свойство — вечное существование».

Что же до свойств, то это свойства, принимаемые в хранилище таинств Так Пришедшего будды — Татхагаты, это природа дхарм, свойства на уровне плода Татхагаты[57]. Если следовать деятельной доблести[58], то их будет восемь. Великая колесница времени Жертвенного масла называет их так: просветление-бодхи, нирвана, истинная сущность, природа будды, сознание аммара, пустое вместилище Татхагаты, мудрость великого круглого зеркала, море плодов будды[59]. Эти восемь свойств берутся вместе, и потому мы говорим об их «хранилище». Итак: просветление-бодхи называют видением мудрости. Это и есть плод мудрости[60]. Нирвану же называют иссяканием и покоем. Это — плод прекращения неведения. Все дхармы отдаляются от ложного и помраченного, не изменяются и не перемещаются, и поэтому говорят: «истинная сущность». При постижении всех дхарм ничто в них не изменяется, и это называют «природой будды». Сознание аммара называют «отсутствием накипи». Отдаленное от загрязнений, проясненное, проявленное как раз и называют «чистым сознанием без накипи». То, что не обладает свойствами помрачения, замутнения и содержит в себе неизмеримые достоинства, называют «пустым вместилищем Татхагаты». Проявляются тело и земля, отдаляется всё опрокинутое, перевернутое, достигается совершенство — и повсеместное видение этого в десяти тысячах существований называют «мудростью великого круглого зеркала»[61]. Недвойственное, совершенное слияние, содержащее в себе эти семь природ, называют «морем плодов будды». Источник чистой, спокойной, нерожденной мудрости, постигающей эти восемь совершенный свойств, называют «хранилищем таинств». Таковы доведенные до совершенства достоинства природы будды, совершенный покой глубокой природы, неизменность вечного существования. Если сущность вечна, то и свойства, и действия тоже неуничтожимы. Созерцание, понимание, постижение этого называют словами «Знак миров — вечное существование».

И далее, сущность отдаляется от пыли и накипи причин и их плодов[62], превосходит восемь видов природы будды[63], и коль скоро она постигает то, что невидимо, в совершенном покое беспрепятственного слияния, во взаимопроникновении трех истин[64], то она — одно лишь сердце, ясное и чудесное. Как сказано в «Сутре Великой колесницы о сокровищах существования» [65]: «Все дхармы в сути своей лишены какого-либо видимого свойства». Следует хорошенько это понять таким способом. У сущности сердца будды нет видимых свойств, она выходит за пределы учения о причинах и плодах, чистота и свет вместе прекращаются, и это — истинное просветление, чудесное и единственное. Раз так, то если по свойствам выявляют сущность, то и сущность [32], и свойства существуют вечно. Если все эти дхармы пребывают на уровне чудесного, то дхармы мирской истины, подобные песчинкам Ганга, оказываются спокойными и чистыми, нерожденными, существующими вечно. Ведь Татхагата по сути — это и есть просветление, и поэтому говорят: «Знак миров — вечное существование».

Следует хорошенько понять. Это подобно созданию десяти миров из одного золота. Десять тысяч созданных миров[66] делают различными. Глупцам говорят, что свойства и действия[67] существуют поистине, а мудрецам понятно, что всё это — действительный облик, несозданная сущность, она же — одно только золото. Тогда имена и свойства полностью пусты, а сущность как раз не пуста. Поэтому о нерожденности и неуничтожимости мирской истины говорят с точки зрения пустоты, а о нерожденности и неуничтожимости истинной истины говорят с точки зрения существования. Не различая пустое и существующее — не заблуждайся насчет свойств и природы! [68]

 

4. Мирская истина существует вечно[69]

Эти три истины — достоинства небесной, самоестественной природы. Срединная истина[70] управляет всем множеством дхарм, истинная истина[71] исчерпывает все множество дхарм, мирская истина[72] устанавливает все множество дхарм. Когда берут одну из них, это именно и есть три, среди них первая и последняя — не первая и не последняя. Живущие исконно полны — и эта полнота не обретается путем создания-изготовления.

Увы! Это тайное хранилище не раскрыто — оно застилается тремя видами страстей. Ибо страсти неведения заслоняют природу дхарм, страсти, подобные пыли и песку, препятствуют преобразованию и руководству, страсти во взглядах и мыслях мешают пустому покою. Но с точки зрения сущности эти три вида страстей — пустые помрачения[73]. Великий Просветленный, Почитаемый в Мирах, говорит о них, скорбя, в великой печали: «Внутри мира истинной сущности упраздняются временные имена “живущего” и “будды”, внутри равно-ровной природы нет образов и очертаний для “меня” и “другого”. Только у живых существ мысли помрачены, и они сами не принимают свидетельства, а из-за этого не могут вернуться сюда»[74].

Исходя из этого устанавливают три воззрения[75] и опрокидывают три вида страстей, свидетельствуют о трех мудростях и достигают трех достоинств. Пустое воззрение опрокидывает страсти во взглядах и мыслях, свидетельствует о всецелой мудрости и достигает достоинства мудрости-праджни. Временное воззрение опрокидывает страсти, подобные пыли и песку, свидетельствует о мудрости видов Пути и достигает достоинства освобождения. [33] Срединный взгляд опрокидывает страсти неведения, свидетельствует о мудрости всего множества видов и достигает достоинства тела Закона-Дхармы.

При этом три вида страстей, три воззрения, три мудрости и три достоинства не существуют отдельно друг от друга, нет такого случая, когда бы они различались. Ибо в основе, в небесном естестве они наполняют все дхармы.

Раз так, то хотя три истины и составляют самость нашей природы, но если в этих трех истинах заблуждаешься, то наоборот, достигаешь трех страстей. Опрокидывая страсти, опираешься на три воззрения, усваивая воззрения, свидетельствуешь о трех мудростях, достигая мудростей, обретаешь три достоинства. Хотя и движешься от причины к плоду, но это — не постепенное упражнение. Хотя внутри проповеди есть предшествующее и последующее[76], в основе нет последовательности. Главная нить такова. Нужно только исследовать ячейки сети[77].

 

5. Три вида страстей внезапно иссякают[78]

Если смиренно обдумать это, то две дхармы — рождение и смерть — это чудесные действия единого сердца, а два пути — существующее и пустое — это истинные достоинства исконной просветленности. Причина такова: сердце — это дхарма, которая не приходит и не уходит, а душа[79] — это основа вечных повсеместных миров Дхармы. Поэтому при рождении ничто не приходит и при смерти ничто не уходит. Если в том сердце, что не приходит и не уходит, прослеживают действие существования, то именно сердце проясняет сущность шести «корней». Потому и называют это «рождением», «жизнью»[80]. Если прослеживают достоинство пустоты в душе вечного повсеместного мира Дхармы, то именно душа исчерпывает тело пяти «теней». Указывая на это, говорят об «умирании», о «смерти». Это именно и значит: чудесно прийти, не приходя, истинно родиться, не рождаясь, совершенно уйти, не уходя, умереть, не умирая. У рождения и смерти сущность одна, существующее и пустое — не два. Когда знаешь и видишь так, когда созерцаешь и понимаешь это — тогда раскрывается сущность будды в твоем собственном сердце, тогда рождения и смерти существуют сами по себе[81].

Прискорбно! Живые существа на шести путях, глупцы в трех мирах, хотя — увы! — и называются рожденными, понапрасну родятся и не знают причины рождения, хотя и называются смертными, умирают и не постигают условия смерти. Истинно-присущие, несозданные рождения и смерти[82] безначальны и бесконечны, [34] существуют вечно. Сущность сердца, существующего и несуществующего, не постигается ни «пресекающим» воззрением, ни «постоянным» воззрением. Если говоришь, что надо отдалиться от рождения, — то получается, что все будды трех времен, приходя в мир, не могут принести пользу и выгоду живым существам[83]; а если говоришь, что нужно прекратить смерти, то получается, что будды-татхагаты на десяти сторонах не могут обрести радость покоя и угасания, даже входя в нирвану.

Не желай пребывать внутри рождений и смертей — ибо трудно терпеть муки круговращения. Не живи ради прекращения рождений и смертей. «Освобождение трудно» — таков упрек «пресекающего» воззрения. Постигнув сам сущность единого сердца, скорее отдались от страданий двух воззрений[84]! Или устрани четыре меры: «сам», «другие», «оба», «ни я, ни они»[85] — или излечи четыре недуга: «существование», «прекращение», «пребывание», «уничтожение»[86]. В этих рождениях и смертях — самосущная радость дхармы, тайное искусство правильной мысли, обращенной к концу. Пусть подвижник всегда хорошенько думает и памятует — и не боится рождений и смертей!

 

6. Нет нужды отбрасывать частное и постепенное[87]

Если подумать, то причины и плоды[88] — это те утверждения и отрицания, между которыми блуждают глупцы. Внутри мира истинной сущности человек и трава ничем не различаются[89]. Как если бы кто-то не знал, что лед — это и есть вода, и искал воды вне льда. Именно таково сердце глупцов. Утвердиться в том, что лед — это и есть вода, — таково сердце мудреца.

Слова, опровергающие ложное и вводящие в истинное[90], разделяют глупцов и мудрецов. Будучи глупцом, посредством отвержения не войдешь, а будучи мудрецом, не отвергнешь природу дхарм. Как сказано в «Сутре об алмазном сосредоточении»: «Это подобно вхождению в сосредоточение — самадхи: не входишь, и тем самым входишь». Как сказано в «Трактате об истинной сущности», «Говорят: отбросить отдаление от заблуждений. Это и значит — прийти к отвержению просветления-озарения».

 

7. Заблуждения и страсти — это бодхи

Если задуматься, то природа сердца — это все дхармы[91]. Все дхармы — это три истины и одна истина[92], их не три и не одна [35], они не спокойны и не сияют[93] — и все-таки спокойны, и все-таки сияют, их естество — полно. Неверно, что на Срединном Пути нет ни одной краски, ни одного вкуса. А раз так, то и ложные страсти, и просветление-бодхи — это имена нашего единого сердца. И рождения и смерти, и нирвана указывают на суть этого сердца. Кроме того, если опираться на помраченное сердце — это зовется круговращением на трех путях, а если вернуться к исконному сердцу — это зовется победоносным действием четырех достоинств[94]. Поэтому исконный источник природы сердца — это сущность, единая у глупцов и мудрецов, двух сущностей нет. Ее и называют исконно-просветленным буддой, Татхагатой.

Того, кто это знает, именуют мудрым человеком, а того, кто не ведает этой основы, называют глупцом. Три истины немыслимы и невыразимы, и когда их призывают, достигнув предела в чудесной сущности, не приходящей и не уходящей, при просветленном постижении недвойственности основы и мудрости — то нет ни рождений и смертей, которые нужно отбросить, ни нирваны, к которой нужно стремиться, и все же есть упражнение, и все же есть свидетельство.

Исконно наши плоть и сердце — это будда. Ибо в сутре[95] сказано: «С самого начала следует понимать, что для живых существ изначально состояние Будды…»[96]. В «Сутре о Цветке Дхармы» сказано: «Эта Дхарма существует, обладая качествами, которые присущи дхармам, поэтому “знак” миров — вечное существование». Здесь «эта Дхарма» — это и есть тела и земли десяти миров[97]. Тела и земли десяти миров — это и есть вечное существование, чей облик действителен, оно не рождено и неуничтожимо. Таковы ясные свидетельства сутр, на них нужно смотреть с почтением. Чтобы привести нас к пониманию этих основ, все будды в трех временах оставляют следы — тела соответствия и применения — на трех землях[98]; великие мужи четырех условий[99], чтобы мы справились с этими основами, преобразуют жителей девяти миров.

Люди, желающие обратиться к этому Пути, пусть черпают из источника верящего сердца. Сущность и действие обусловливающего и неизменного — тоже в едином сердце, вне сердца вовсе нет никаких дхарм. При этом в случае заблуждения человек следует за дхармами[100], а в случае постижения дхармы следуют за человеком. Почему это так? Природа сердца — это и есть три тысячи областей в десяти мирах, и поэтому сущность просветления — это десять миров с точки зрения чудесного просветления, а замутнение, помрачение — это десять миров с точки зрения глупости и низости. Но для поисков этой сущностной природы есть только этот единый и единственный мир Дхармы, и поэтому наполняемое и наполнение[101] взаимно определяются друг другом. Нужно хорошенько понять: если не различаешь способы достижения этой основы, то пусть даже ты днем и ночью пересчитываешь чужие сокровища, сам не получишь и доли в половину медяка [36]; даже если пройдут кальпы, числом равные пылинкам, разве станет тебе ясен великий Путь? — так говорят.

Кроме того, природа сердца — это и плоть и сердце. Если сравнить, плоть и сердце подобны драгоценному камню и его сиянию. Для помраченного взгляда плоть и сердце различны. Для действительной мудрости плоть и сердце по сути едины[102].

Кроме того, плоть — это покой, сердце — это свет. Если исходят из того, в чем обитают, говорят о покое и свете[103], а если исходят из того, кто обитает, называют его телом Закона-Дхармы. Тело и земля не обособлены, способности и Дхарма — не два. Ибо точно таков же и Срединный Путь. Это называют немыслимым и невыразимым совершенным Путем, где сущность и ее действие сливаются в одно.

 

8. Отсутствие ясности — ясно[104]

Ища правильную проповедь единого века Татхагаты, мы не выходим за пределы всего лишь двух вещей: неясности и природы дхарм. Проповедей о неясности бывает три. Как говорят, первая — о ясной неясности, вторая — о темной неясности, и третья — о пустой неясности.

Первое. Ясная неясность[105]. Когда глубокая мудрость озаряет мыслимые предметы, то нет ничего, что осталось бы двойственным. Прояснение сущности зовется мудростью, поскольку оно опирается на предметы[106], а поскольку оно опирается на мудрость, постольку оно порождает эти предметы. Ибо предмет[107] — это основа, застланная неясностью. Мудрость — это мудрость глубокой праджни. Одно (мудрость) порождает другое (предметы). Когда нечто порождается, возникает на уровне основы, то мудрость как раз и выступает деятелем, а сердце выступает предметом. Когда предмет и мудрость таинственно согласованы, то это — сущность единого тела Закона-Дхармы[108]. Исходя из этого, их взаимное соответствие, подобное соответствию сосуда и крышки, называют телом Дхармы — Мудростью.

«Отсутствие» — это исконный предмет, а «ясность» — первоначальное сердце мудрости-праджни. Вместе они содержатся в единой мысли, а по отдельности — распределяются на два хранилища, «плоть» и «сердце». То есть вместе их называют словом из двух знаков, «не-ясное», а по отдельности называют «плотью» и «сердцем». С самого начала говорится: три истины — это одна истина, сердце и плоть — не два. Ибо мудрость целостна. Это то, что называют исконной просветленностью. Затем говорят о двух. Единое в таком учении[109] [37], взятое с точки зрения плоти, становится предметом, а взятое с точки зрения мудрости, оно же становится сердцем. В ходе прекращения и постижения оно становится плотью в смысле основы, в глубокой мудрости оно становится сердцем в смысле накопления; на уровне плоти устанавливают три истины, на уровне сердца берут одну истину.

«Отсутствие» — это всевозможные свойства в мире Дхармы, ибо они пусты. «Ясность» — это нерожденная мудрость совершенного в недвойственности плоти и сердца, ибо она сияет. Называя ее, говорят: «ясная неясность», ибо в ней содержатся и природа, и свойства. Как сказано в «Сутре о достоинствах драгоценного государя»: «Ясность не наполняет всяческие вещи. Ты хитро уступаешь мудрости и лишь по причине малых воззрений и неглубокого слуха говоришь о замутненности всевозможных вещей. Шарипутра, ты должен хорошенько понять. Вначале — в море неясности повсюду принимают также и мудрость проникновения ясности праджни, заполняют также и плоть и сердце, совершенно принимают и поиск, и искомое[110], ничего не упускают и не теряют. Поскольку существует недвойственный познаваемый предмет, достигается отсутствие, поскольку существует мудрость, проникающая в ясное, достигается ясность, а поскольку существуют полнота и совершенное слияние, говорят о тайном хранилище».

Внутри этого единого сердца при созерцании тройного созерцания — созерцание, следующее от временного к пустому, снова называют созерцанием двух истин, а созерцание, следующее от пустого к временному, называют созерцанием ровного равенства. Когда же от этих двух уловочных созерцаний переходят к созерцанию срединного пути, это называют сердцем природы дхарм. По причине принятия природы и свойств называют «ясной неясностью».

Второе. Темная неясность. Как говорят, хотя единая мудрость принимает в себя неизмеримое множество мудростей и всячески ясно сияет, она не рождена как застланная темнотой; пусть она и имеет всевозможные победоносные свойства там, за завесой темноты, но они словно бы не раскрываются, будучи застланы темнотою. Поэтому называют это темной неясностью. Ибо в «Сутре о созерцании ступеней сердца» сказано: «Все множество живых существ несет в себе мудрость трех татхагат, но поскольку она застлана помрачениями, она не высвобождается из неведения» [111]. Это и есть исконно-коренная[112] неясность. Нужно хорошенько это понять.

Третье. Пустая неясность. Как сказано, все дхармы пусты и по природе, и по действиям[113]. Поэтому они не имеют сущности, подобно рогам зайца[114]. Поэтому о них говорят как об «отсутствии». По свойствам все множество существ берет, творит нечто, устанавливает его подобно шерсти черепахи, но исходя из ясности всё это пусто. Имея в виду то, что [38] «шерсть» и «рога» полностью безусловны, говорят о «пустой неясности».

 

9. Рождения и смерти — это нирвана[115]

Две дхармы, рождение и смерть —

Это чудесные действия единого сердца.

Два пути — существование и отсутствие —

Истинные достоинства совершенного слияния.

Сердце исконно всеобъемлюще,

Не уходит и не приходит,

Не рождается и не умирает,

Не имея свойств, оно глубоко-естественно.

Когда в сердце прослеживают действия временного,

То проясняют сущность шести «корней»,

А когда в сердце прослеживают действия пустого,

То уничтожают тело пяти «теней».

При рождении не приходит,

При смерти не уходит.

Рождение — это истинное рождение,

Смерть — это совершенная смерть.

Рождение и смерть едины по сущности,

Пустое и существующее — не два.

Лишь блуждание во временном называют рождением,

А блуждание в пустом называют смертью.

Поистине же два действия, пустое и временное —

Это только одна сущность сердца.

Три истины — это единая истина,

Их не три и не одна,

И все же три, и все же одна,

Они немыслимы и невыразимы.

Все три содержатся в каждой из трех,

Это полная сущность и полное действие[116].

При входе в существование — не существует,

При входе в пустоту — не пусто,

Сущность и действие полностью одновременны,

Они — последний предел, постоянство и радость.

 

Все множество будд

Не отдаляется от рождения и смерти,

И все же отдаляется от рождения и смерти,

Не обретает нирвану,

И все же обретает нирвану,

Прекращает вместе и Путь, и Дхарму,

Постоянно, радостно, самостно и чисто.

Живые существа трех миров

Опираются на видение рождений и смертей,

Тонут на шести путях,

Желают прекратить рождения и смерти —

И не выходят из рождений и смертей,

Желают обрести нирвану —

И не обретают нирвану.

Несозданные рождения и смерти

Исконно не имеют начала и конца,

Согласно совершенному учению, существование и отсутствие

Не вечны и не прекращаются.

Ты хорошенько созерцай это

И не бойся рождения и смерти.

Рождения и смерти — это исконная радость.

Человек, лишь блуждая, созерцает страдание.

Однажды отбросив этот взгляд,

Полностью достигаешь земли будды.

 

10. Буддой становишься в нынешнем теле[117]

Те учения, что следуют условному

и обращаются к нашим способностям[118],

Тратят на упражнение и свидетельство

неизмеримые кальпы[119].

Хранилище Чудесной Дхармы и глубоких таинств[120]

Раскрывает в сердце будду — тело Закона-Дхармы —

За время в одну мысль, в одно мгновение.

Сказано: берут сердце живых существ

И правильно проповедуют о нем

как об основе Чудесной Дхармы,

Посредством исконной просветленности природы сердца

Достигают не созданного, действительного будды[121].

Так называемая природа сердца —

это основа истинной пустоты и сокрытого покоя[122].

Далеко отстоит от всех очертаний и красок,

Не имеет облика и пресекает имена и речи,

Пребывает на уровне Дхармы вечной радости,

Полагает конечный предел и исконно неподвижна.

(И все же) сердце существует в чудесных действиях[123],

Это просветленность предела сияния,

исконно существующего.

Поэтому его называют основой исконной просветленности.

 

Коль скоро сердце содержит в себе десять тысяч дхарм,

То еще его называют путем совершенства.

Хотя оно и проникает во все дхармы,

Сущность и свойства его исконно чисты,

И если раскрывают Чудесную Дхарму Цветка Лотоса,

То берут единую мысль глупцов

И делают ее основой вместилища Будды-Татхагаты.

 

Когда люди видят и знают так,

Именно это и называют: «становиться буддами».

Раскрытие истинного будды исконной просветленности —

Это только наша единая мысль.

Если постичь сущность будды в природе сердца,

То обретаешь свидетельство в одно мгновение.

Если знаешь, что три тысячи миров — это единая мысль,

То единая мысль проникает повсюду в три тысячи миров.

Следует хорошенько понять:

Тайное хранилище трех достоинств всех будд-татхагат

Не выходит за пределы нашей единой мысли —

Никак, ни в продольном, ни в поперечном измерении.

Если достичь сути в сердце единой мысли,

То можно раскрыть сердце всех будд,

Внезапно овладеть просветлением — равным и чудесным[124].

Это называют поистине чудесным просветлением.

Если человек стремится к просветлению-бодхи,

Ему нужно стремиться к этой Дхарме, полностью осмыслить ее.

Это внутреннее свидетельство всех будд[125].

Едучи на драгоценной повозке единого сердца,

Странствуешь в пустоте[126] трех миров,

Воистину становишься буддой в этом теле

И можешь свободно существовать на десяти сторонах.

 

Ни в каком учении не проповедуют прямого Пути[127].

Только внутри этой сутры становишься буддой в этом теле.

[40] Второй месяц двадцать первого года Чжэньюань[128] Великой Тан (по западному летосчислению), второй месяц, первое число — день Быка, Младшего брата Воды.

Шрамана Сайтё: из страны Японии, с горы Хиэй, прежде побывавший в Тан и принявший Закон-Дхарму.