Созерцание истинной сущности[1]

真如観, «Синнёкан»

Восходит к Гэнсин

 

Перевод со старояпонского и примечания Н.Н. Трубниковой

Сетевая версия — ноябрь 2009

Работа выполнена при поддержке РГНФ. Код проекта 08-03-00180а.

 

Изложил шрамана Гэнсин из Молельни Шурамгамы школы Небесной Опоры[2]

[120] Иначе называется: «Собрание важных сведений о просветлении-бодхи, помогающее увидеть его и осознать», снабжено знаками азбуки для чтения вслух[3]. Постараюсь изложить это.

Созерцание трех истин — пустой, временной и срединной — должно быть показано в его главной сути. В первом разделе «Махаянского прекращения неведения и постижения сути» говорится: «Неверно, что на Срединном Пути нет никаких красок, никаких запахов. Так в моем мире, так и в мире будд, и точно так же в мирах живых существ»[4]. Здесь «мой мир» — это собственное сердце подвижника. «Мир будд» — это все будды на десяти сторонах. «Живые существа» — это все живые существа. «Никакой краски, никакого запаха» — у всех видов того, что не чувствует: у трав и деревьев, черепков и камешков, у гор, рек и великой земли, у великого моря, пустого неба и прочего. Неверно, что на Срединном Пути эти десятки тысяч вещей мыслятся как не существующие. Иначе говоря — неверно, будто они не едины. Еще это единство называют истинной сущностью, истинным знаком, миром Дхармы, телом Закона-Дхармы, природой дхарм, Так Пришедшим буддой, истиной в первом значении. Среди этих многочисленных имен часто называют имя «истинной сущности»: в сутрах и трактатах им обычно поясняют смысл созерцания Срединного Пути, о котором там много проповедуют.

Если хочешь скоро стать буддой, если хочешь непременно родиться в стране Высшей Радости, то нужно думать: «Мое сердце — это и есть основа истинной сущности». Если думаешь: «Суть меня самого — это истинная сущность, она пребывает повсюду в мире Дхармы», — то нужно думать: «Я и есть мир Дхармы и ничто другое». Когда я достигаю озарения, то все будды на десяти сторонах в мире Дхармы, как и все множество бодхисаттв, милостиво пребывают во мне самом[5]. Если я ищу какого-то будду вне меня самого, отдельно от меня, то в этом случае я не знаю, что я сам — это и есть истинная сущность. Но если я уже знаю, что истинная сущность и я — одно и то же, то и Шакьямуни, и Амитабха, и Наставник-Врачеватель, и все будды на десяти сторонах, и Всеобъемлющая Мудрость, и Манджушри, и Внимающий Звукам, и Майтрейя, и все бодхисаттвы — не отделяются от меня самого. Так же и «Сутра о Цветке Дхармы» и другие сутры из двенадцати частей восьмидесятитысячного хранилища Дхармы[6], и все будды и бодхисаттвы, и десятки тысяч деяний на уровне причины и десятки тысяч заслуг на ступени плода[7], [121] а также безмерные заслуги от собственного подвижничества, передаваемые другим, — где же всё это обустроено, если не внутри меня самого?

Когда думаешь так, то коль скоро все десятки тысяч дхарм созданы сердцем, то десятки тысяч деяний содержатся в одном сердце; и знание того, что в одной мысли возникает все множество дхарм, становится помостом, где восседает приверженец Пути[8]. Это называют становлением правильного просветления. Если становишься буддой, не отбрасывая себя самого, то это называют словами «стать буддой в этом теле»[9]. Подобно тому, как Девочка-Дракон, хотя над нею и тяготели восемь запретов[10], услышала основу учения «Сутры о Цветке Дхармы» о единой сущности десятков тысяч дхарм — и за одно мгновение-кшану у нее пробудилось просветленное сердце, за один миг она достигла правильного просветления. А созерцатели истинной сущности, если хотят возродиться в стране Высшей Радости, то полагаются на сердце[11], верят, что непременно возродятся, и не сомневаются в возрождении. Ведь стать буддой — предельно трудно. Ибо безмерные заслуги от собственных деяний, передаваемые другим, должны наполнить весь мир Дхармы — так идет становление будды. А возродиться в Высшей Радости — предельно легко. Даже тот, кто совершал дурные дела, если при конце своей жизни он десять раз подряд возгласит: «Слава будде Амитабхе!» — то непременно возродится там.

И поэтому, если так созерцаешь истинную сущность, то станешь буддой, хотя им и трудно стать. И конечно же, без сомнения, непременно возродишься в Высшей Радости, в которой легко родиться. Значит, те, кто непременно хочет возродиться, могут только созерцать истинную сущность. Значит, точно нет сомнений в том, что сто человек из ста непременно возродятся в Высшей Радости. Если же не веришь, то ты тем самым клевещешь на всех почитаемых будд на десяти сторонах и в трех временах, и на «Сутру о Цветке Дхармы», ибо у всех у них суть одна — истинная сущность. Как же те, кто клевещет на будд на десяти сторонах, как и на «Сутру о Цветке Дхармы», смогут не провалиться тут же в подземные темницы? В главе «Сравнение» в «Сутре о Цветке Дхармы» так сказано о плодах воздаяния за прегрешение клеветы:

«Такие люди, когда окончится их жизнь,

Войдут в ад Авичи

И будут находиться там одну кальпу,

А когда исчерпается кальпа,

Снова возродятся в аду

И будут превращаться так

Бесчисленные кальпы»[12].

«Ад Авичи» — это подземная темница Беспросветная. Есть восемь больших подземных темниц. Первая — подземная темница Равного пребывания, вторая — подземная темница Черных веревок, третья — подземная темница Толп и сборищ, четвертая — подземная темница Воплей и стонов, пятая — подземная темница Великих воплей и стонов, шестая — подземная темница Пылающего жара, седьмая — подземная темница Предельного жара, восьмая — подземная темница Беспросветная. Огонь в первой из них, подземной темнице Равного пребывания, настолько же горячее огня в мире людей, насколько в мире людей огонь горячее снега. [122] Так же и в следующей темнице огонь настолько же жарче, насколько в этой темнице огонь жарче снега. И наконец, в восьмой подземной темнице, Беспросветной, страдания таковы, что даже одна их доля несравненно тяжелее всего множества страданий во всех подземных темницах. Будда милостиво не рассказывает до конца о страданиях подземной темницы Беспросветной. Он не говорит даже об одной тысячной части страданий в Беспросветной темнице, а если бы сказал — слушатели, пожалуй, истекли бы кровью и умерли. Те, кто клевещет на «Сутру о Цветке Дхармы», попадут в эту темницу Беспросветную, и все пять частей их тела[13] вспыхнут в бурном пламени, что простирается на много сотен йоджан. Пламя охватит подошвы — и дойдет до макушки, подпалит мясо — и сожжет кости, а когда спалит костный мозг, то это будет так мучительно, что другие люди, если и услышат, не смогут понять, каково это, — а что, если такое довелось бы испытать нам самим, если это хоть на мгновение, хоть на миг, хоть одною стороной коснулось бы нас? Войти в огонь мира людей грешникам из подземной темницы Равного пребывания показалось бы приятнее, чем вкушать радости неба Третьего Созерцания[14]. Если войдешь в огонь мира людей — то сразу умрешь, страдание займет лишь одно мгновение-кшану. В огне подземной темницы Равного пребывания, хотя и погибнешь сразу, но будешь овеян прохладным ветром и станешь таким, как прежде, словно бы вернулся к жизни. Если же упадешь на самое дно подземной темницы Авичи, то там страдания трудно будет прервать даже на одно мгновение, хотя и будешь желать, чтобы это прекратилось, жизнь будет очень долгой, на протяжении целой кальпы — будешь сгорать и обращаться в пепел, но смерти не будет. Став пеплом, исчезнув, ты все равно будешь страдать. Когда хулители «Сутры о Цветке Дхармы» исчерпают жизнь в одну кальпу, то при новом рождении вернутся в эту же подземную темницу, и на протяжении бесчисленных кальп будут терпеть неизмеримые страдания, а после возродятся на пути животных и испытают всевозможные муки. А если однажды обретут человеческое тело, то родятся слепыми, глухими, увечными, будут бедны, убоги, станут у людей рабами, рабынями, слугами, подневольными, постоянно будут мучиться оттого, что их зовут чесоточными, паршивыми: «И вот, всё, что презирают люди, пало на меня одного!» — Да, ибо всё это — за давнюю клевету на «Сутру о Цветке Дхармы».

Таков наивысший Закон-Дхарма — вместе и награда, и кара, и опять-таки, его благие свойства немыслимы и невыразимы. Внезапно достигается просветление, бодхи, плод будды; если же не веришь ему, то прегрешение будет безмерно и навлечет на тебя плоды воздаяния в подземных темницах на протяжении неисчислимых кальп. В главе «Никогда Не Презирающий»[15] сказано и о заслугах тех, кто верит, и о прегрешениях тех, кто клевещет. Бодхисаттва Никогда Не Презирающий верит, что все живые существа в самих себе имеют природу будды, почитает [123] и восхваляет их, в нынешней жизни очищает свои шесть «корней», а в будущем рождении обретает стойкость в том, чтобы не рождаться больше. Многие живые существа, не верящие в это, в тысяче кальп в аду Авичи терпят великие страдания и муки. «Природа будды» — это иное имя для истинной сущности. А значит, если не верить в истинную сущность, то будешь терпеть страдания в течение тысячи кальп, провалившись в ад Авичи.

Печально! И падение в подземную темницу Беспросветную, и возрождение в мире Высшей Радости зависят только от моего нынешнего сердца. Я и есть — истинная сущность. Не верить — значит непременно опуститься в подземную темницу. Если глубоко веришь и не сомневаешься, то возродишься в Высшей Радости. Итак, и возрождение в Высшей Радости, и падение в подземные темницы могут зависеть только от веры и неверия. Тягостно! Сила созерцания истинной сущности такова, что не веря в возрождение в Высшей Радости, падаешь в подземную темницу Беспросветную и терпишь страдания на протяжении бесчисленных кальп, а веря глубоко, возрождаешься в Высшей Радости и бесконечно радуешься на протяжении бесчисленных кальп. Я и вы должны только непременно верить в это созерцание истинной сущности. Так мы легко станем буддами, постигнем в нынешней жизни путь возрождения в Высшей Радости — вот счастье, что длится из жизни в жизнь, из века в век! И пусть даже я бесстыдно нарушаю заповеди, пусть сердце мое лениво, и я уже не могу удержаться, падаю — но лишь на один миг я подумаю о том, что я сам и есть истинная сущность, и я предельно легко смогу опереться на эту мысль.

Бодхисаттвы условных учений[16], не зная этого созерцания истинной сущности, на протяжении неизмеримых кальп надрывают свои кости и костный мозг, не щадят тела и жизни, ни на мгновение, ни на миг не отступают. Они предаются трудному подвижничеству, мучительному подвижничеству, коль скоро путь становления будды труден — но ведь они уже взялись пройти его! Прежде и наш Великий Учитель, Так Пришедший Шакьямуни, издавна в течение неизмеримых кальп вовсе не щадил тела и жизни; нет места даже величиной в горчичное зерно, где бы он не предавался такому трудному подвижничеству, мучительному подвижничеству, — и так стал буддой. А мы, хотя и не предаемся мучительному подвижничеству в течение неисчислимых кальп, хотя и не осваиваем шесть «переправ», всего лишь за небольшой промежуток времени, благодаря сердцу, занятому единой мыслью — что «я сам и есть истинная сущность», — становимся буддами, постигаем путь возрождения в Высшей Радости. Внутри изменчивого мира это — такая редкость, которой трудно сбыться!

Вот это человеческое тело трудно обрести, но мы его обрели; трудно встретить учение будды, но мы его встретили. Поскольку это тело таково, что в нем за недолгий срок вся жизнь исчерпывается, даже на миг не удается удержать пять заповедей и десять благих свойств — то [124] трудно родиться среди людей или на небесах. Только даже на дне трех дурных миров, если проведешь там неисчислимые кальпы — разве ни разу не услышишь там высочайшие имена Трех Сокровищ? Что уж и говорить: сейчас, несясь в водовороте рождений и смертей, — разве мы еще не услышали имя истинной сущности, не достигавшее нашего слуха прежде? Радостно! В этот раз при начале бега от рождения к смерти мы забыли основу исконно-просветленной истинной сущности, но сейчас нашего слуха снова достигла эта основа, о которой мы давно не слышали, — и так из жизни в жизнь, из века в век мы радуемся и благодарно познаем, что каждый из нас и есть такая основа единственно-действительной истинной сущности. Это и есть возвращение к основе исконно-просветленной истинной сущности.

У Девочки-Дракона, хотя над ней и тяготели восемь запретов, «корни» были самыми лучшими, и она, не отбрасывая своего тела, обрела тридцать два знака[17] и еще восемьдесят прекрасных черт[18], перешла в мир, где нет накипи, возвестила достижение Пути — одну из восьми ступеней. Если мы последуем за Девочкой-Драконом, то, пускай наши «корни» и тупы, мы отбросим свои тела, возродимся в Высшей Радости, полностью обретем тридцать два знака, освоим божественные «проникновения» и станем странствовать по мирам на десяти сторонах, делать подношения будде, учить и преобразовывать живые существа, а если вернемся в свой родной мир Саха, то с самого начала окажемся предельно близки к делам, приносящим пользу обусловленную и безусловную. Раз так, то неверно, что нынешнее наше тело — не нужно нам.

Далее. Когда мы не знали, что наше сердце – это и есть основа истинной сущности, то думали, что мы весьма отличаемся от будды, далеко отстоим от него. Поэтому мы были глупцами, чьи страсти еще не отсечены. Будда на протяжении неизмеримых кальп предавался трудному подвижничеству, мучительному подвижничеству, обращал свое подвижничество на благо другим, наполнил всё вокруг своими неизмеримыми заслугами. Среди десятков тысяч деяний на высочайших шести «переправах» — есть же хоть какие-то заслуги! Ведь и мы в нынешнем рождении совершали бы деяния, надрывая свои кости, не щадя жизни. Что уж и говорить о наших делах в неизмеримых кальпах! Но у нас с безначальных времен есть обыкновение: мы считаем важными лишь славу и выгоду. Мы тянулись — кто в сады, кто в храмы и святилища, спешили вдогонку за преходящими мирскими радостями и почестями, перестали стремиться к возрождению в Высшей Радости, к трудному плоду будды — к просветлению, бодхи; мы понапрасну тратили эту жизнь, так что в будущей жизни наверняка опустились бы на дно трех дурных миров. Так мы думали, и всё это было только наше сердце: оно пока еще блуждало при свете дня, не зная созерцания истинной сущности.

[125] С нынешнего дня мы знаем, что наше сердце — это и есть истинная сущность, и дурные дела и ложные страсти для нас больше не помехи; если слава и выгода, в свою очередь, идут на пользу плоду будды, просветлению, то даже если мы нарушаем заповеди, бесстыдствуем, ленимся и прохлаждаемся, но при этом постоянно созерцаем истинную сущность, не забываем ее, — тогда нам не надо думать о дурных делах и ложных страстях как о помехах для возрождения в Высшей Радости. Коротко говоря: пусть только не прекращается познание Пути к просветлению, ко внезапному свидетельству, к возрождению в Высшей Радости!

Ниже подробно обсуждается, что такое истинная сущность, и проясняются главные указания «Сутры о Цветке Дхармы».

«Основа истинной сущности», о которой я говорю, широко распростерта по миру Дхармы, и нет мест, которых бы она не достигала; все многочисленные дхармы, хотя их число и неизмеримо и неохватно, неотделимы от основы истинной сущности. Далее, если десятки тысяч дхарм считаются едиными, слитными, то это называют основой единой сущности десяти тысяч дхарм. Значит, ложные страсти — это и есть просветление, бодхи, рождения и смерти — это и есть тело Закона-Дхармы, дурные деяния — это и есть освобождение. Значит, три пути — ложные страсти, деяния и страдания в телах всех живых существ, подобных нам, — это и есть три благие свойства будды: тело Закона-Дхармы, мудрость-праджня и освобождение. И еще это три тела: Закона-Дхармы, Воздаяния и Соответствия[19]. Если в наших телах три пути — это уже и есть три тела будды, то мы и есть будды. Если три тела — это и есть три пути, то мы опять-таки — живые существа. Значит, то и это содержатся друг в друге, они слитны, беспрепятственно проникают друг в друга — и такова основа истинной сущности, путеводная основа единой сущности десятков тысяч дхарм. Точно таковы же путеводные основы тождества, недвойственности: все они — свойства-силы истинной сущности.

А значит, если родиться Великим Солнечным буддой, Буддой Шакьямуни, Амитабхой, или Внимающим Звукам, Майтрейей и другими бодхисаттвами, или же родиться Шарипутрой, Маудгальяяной, Кашьяпой, Анандой[20] или кем-то еще из мудрецов, если взять «Сутру цветочного убранства», сутры агамы, сутры для широкого распространения, сутры Праджня-парамиты и так далее вплоть до всех сутр двенадцати частей восьмидесятитысячного хранилища, — если полностью принять этих почитаемых и эту Дхарму, слиться с ними, и не только с ними, но и со всеми вещами, которые не чувствуют, — с травами и деревьями, горами и реками, великим морем, пустым небом, — всё это не окажется вне истинной сущности. Раз всё это — истинная сущность, то истинная сущность всего — это будда. Ибо истинную сущность считают действительным буддой. А что до будды, то в «Сутре о Цветке Дхармы» прояснено, что будда дал нам узнать: у всего множества живых существ их собственные тела и сердца — это и есть истинная сущность.

Сутры, бывшие до «Цветка Дхармы», — это условные проповеди, соразмерные способностям слушателей; они еще не проясняют указаний на «раскрытие трех колесниц и выявление одной»[21]. Они разъясняют, что с безначальных времен все пять природ[22] отделены одна от другой, [126] и не учат, что все множество живых существ выходит из основы исконно-просветленной истинной сущности. Поэтому в «Сутре о бесчисленных значениях», вводной к «Сутре о Цветке Дхармы», говорится об «истинно-действительном, еще не явленном до сорока с небольшим лет». До «Цветка Дхармы» в проповедях Будды на протяжении сорока с лишним лет не были прояснены путеводные основы «Сутры о бесчисленных значениях», и они называются «истинно-действительным, еще не явленным». В дальнейшей записи, то есть уже в самой «Сутре о бесчисленных значениях», раскрывается истинно-действительное, и, как сказано в записи проповеди, десятки тысяч дхарм изливаются из «Одной Дхармы, “беззнаковой”, в которой отсутствуют “знаки”». «“Беззнаковость” — отсутствие “знаков” и называется истинным “знаком”»[23]. А «истинный знак» — это действительное имя истинной сущности. Дальше в нашей сутре «три вида трав» и «два вида деревьев» растут из одной земли — так проясняется возвращение к началу, к единой великой земле истинной сущности[24].

Так и проясняются указания на то, что прежде на протяжении сорока с лишним лет истинно-действительное было не проявлено: тогда еще не следовали Единой Колеснице и не выходили из многих колесниц, не следовали за многими колесницами для того, чтобы вернуться к Единой. Поэтому в толковании Великого Учителя Мяолэ говорится: «До Сутры о Цветке Дхармы такого еще не было. Рассуждали только о собирании многих и возвращении к Единой, а вовне еще вовсе не проповедовали следование Единой и выход из многих»[25].

Теперь, когда раскрыта и разъяснена проповедь на Орлиной горе, стало ясно, что все многообразие «пяти колесниц» и «семи уловок»[26] — «три вида трав и два вида деревьев» — полностью вырастают из одной земли единой действительной истинной сущности и снова возвращаются к великой земле истинной сущности. Это значит, что всему множеству живых существ было даровано знание, что «мое сердце — это и есть истинная сущность»; Будда, выйдя в мир, сорок с лишним лет таил это в сердце будды, не проповедовал и не раскрывал, и лишь в пору Цветка Дхармы впервые милостиво раскрыл это.

Кроме того, «истинный знак всех дхарм» — это иное имя истинной сущности. Коль скоро все десять миров — это истинная сущность, то ею наполняется каждая из десяти тысяч дхарм, и получается сто миров, тысяча условий и три тысячи областей. Каждая из трех тысяч областей полностью оснащается тремя истинами. Это называют совершенно слитными тремя истинами, а «оленья»[27] дхарма учит, будто три истины разделены. Три совершенно слитные истины именуются Чудесной Дхармой. Это и проясняет три истины, следующие друг за другом — бывшие до «Цветка Дхармы». В пору «Цветка Дхармы» тремя совершенно слитными истинами называют такие истины, которые собираются вместе и входят одна в другую. В толковании говорится: «С начала времени Цветочного Убранства и до конца времени Праджня-парамиты учений много и они неодинаковы; здесь говорится только о трех истинах, следующих друг за другом. Истинное же учение собрано в нашей сутре, его по праву называют совершенным слиянием»[28]. Здесь говорится, что основа истинной сущности проясняется только в «Сутре о Цветке Дхармы». Ибо три совершенно слитные истины называют основой истинной сущности. В этой записи проясняется и то, что десять миров — это и есть «истинный знак». Проясняется, что «я сам и есть — истинная сущность». Ибо я существую внутри десяти миров. А раз я и есть истинная сущность, я и есть будда. Ибо истинную сущность считают действительным буддой.

 [127] Итак, существа с наилучшими «корнями», как у Девочки-Дракона, в пору, когда Манджушри в Драконовых палатах изволит распространять эту сутру, при словах об «истинном знаке всех дхарм» постигают, что «я и есть — истинная сущность», «я и есть — будда», и эти существа — будды внутреннего свидетельства. Поэтому они, не отбрасывая своих нынешних тел, переходят в мир без накипи, и если возвещают о «достижении Пути как одной из восьми ступеней», то это и есть — достижение Пути во внешнем действии. Далее, если у существа «корни» высоки, как у Шарипутры, то оно до времени «Цветка Дхармы» глубоко постигает собственную «переправу»[29], и хотя говорят, что оно думает, будто долго не станет буддой, всё равно оно слышит слова «истинный знак всех дхарм» и «пять видов будд раскрывают условное»[30]; хотя говорят о постижении, раскрытом в первоначальном пребывании внутреннего свидетельства, — при всём этом, коль скоро нет связи с надобными вещами, то такие существа на протяжении бесчисленных будущих кальп возвещают только восемь ступеней внешнего действия. Существа со средними «корнями», как у четырех великих слушателей голоса Будды[31], или с низкими «корнями», как у тысячи двухсот учеников, толкуют притчи, толкуют связи причин. Их приводят к познанию того, что «я — это и есть истинная сущность», приводят к раскрытию озарения внутреннего свидетельства.

Бодхисаттва Накопивший Знания, следуя обособляющему учению, сомневался в том внезапном свидетельстве, которое обрела Девочка-Дракон. Он говорил: «Я вижу здесь Татхагату Шакьямуни, который неисчислимые кальпы совершал трудные деяния, мучительные деяния, накапливал умения и достоинства, и, не зная усталости, искал Путь бодхисаттвы. Я вижу, что в трехтысячном великом тысячном мире нет места величиной даже с горчичное зерно, где бы он, будучи бодхисаттвой, не приносил бы в жертву свои тело и жизнь ради живых существ. И только после этого он смог пройти Путь достижения бодхи. Я не верю, что эта дочь царя драконов за такое короткое время достигла истинного просветления»[32]. Здесь Девочка-Дракон — это глупец с первоначальным сердцем. И даже родившись в теле животного, услышав всего одну строку из «Сутры о Цветке Дхармы» — об «истинном знаке всех дхарм» — она постигла: «я сама — это и есть истинная сущность», и за краткий миг стала буддой. Бодхисаттва Накопивший Знания, хотя и приблизился к уровню истинного, остался бодхисаттвой условного учения и не понял указаний на просветление, бодхи, как на внезапное свидетельство.

Значит, «Сутра о Цветке Дхармы», проясняющая становление будды за краткий миг, и сутры, бывшие до «Цветка Дхармы», проповедующие становление будды за неизмеримые кальпы, подобны небу и земле, если сравнивать их успехи. И вот, Так Пришедший Будда Шакьямуни, выйдя в мир, на протяжении сорока с лишним лет скрывал свое сердце будды, не изволил проповедовать явно, и лишь в «Цветке Дхармы» впервые милостиво открыл тайную сокровищницу, именуемую основой истинного знака, истинной сущности — она же врата Дхармы собственного свидетельства — и это ее почтительно слушаем мы, рожденные в замутненном веке, в последнюю пору[33], в стране, что именуется Присолнечной. Но знание, что мы сами и есть будды, может радовать нас из жизни в жизнь, из века в век — а что же еще?! Среди людей считается, будто для человека нашего мира предельная радость — стать государем страны или высшим сановником. [128] На небесах же нет большей радости, чем стать государем Брахмой или царем Шакрой[34]. Но и те, и другие радости всё еще не выводят из круговорота, не прекращают рождений и смертей, а раз так, то не столь они и важны. И лишь стать буддой, постичь Путь — это радость из жизни в жизнь, из века в век, и разве с этим поспоришь?

Еще о достижении Пути будды: бодхисаттвы условного учения, не знающие созерцания истинной сущности, в течение неизмеримых кальп не щадят своего тела и жизни, становятся буддами, совершая трудные деяния, мучительные деяния. Это не истинные будды, это условные плоды внутри сновидения. Люди, знающие созерцание истинной сущности, становятся буддами за краткий миг. Хотя путь становления будды предельно важен и для тех, и для этих, в нашем злом мире на протяжении многих кальп живые существа ложатся костьми на горе мечей, сжигают свои тела в хищном огне, и никакой пользы от этого нет, а только падение. И так они терпят неизмеримые муки и страдания — эти и еще худшие. Что уж и говорить наивысшем просветлении, бодхи, ради которого они надрывают себе кости и костный мозг, готовы на всякое страдание, какое только есть; в течение неисчислимых кальп они стремятся к просветлению и согласны терпеть предельные страдания, какие трудно вынести. Мы же сейчас не разбиваем себе кости, не отбрасываем свою жизнь, а опираемся лишь на ту мысль, что «я и есть — истинная сущность», говорим, что за краткий миг становимся буддами, слушая легкое учение, не совершая деяний веры. Так что же, разве мы не падем на дно темницы Беспросветной? — никто не может избежать такой ошибки.

Вот, есть дело всех будд, милостиво выходящих в мир на десяти сторонах и в трех временах. Если спросить, почему они все же изволили выйти в мир, ради какого исконного замысла, то ответ будет: ради того, чтобы дать всем живым существам узнать основу истинной сущности. В главе «Уловка» все будды десяти сторон и трех времен милостиво выходят в мир не за каким-то отдельным делом, называемым так: «Привести все множество живых существ к тому, чтобы они все стали буддами»; будды всего лишь помогают всем живым существам понять, что «я и есть — истинная сущность». Раз так, то суть дела такова: когда всему множеству живых существ дают понять, что я и есть — истинная сущность, то только это и называют «Сутрой о Цветке Дхармы». Таков исконный замысел выхода в мир, таковы причина и условие великого дела всех будд в трех временах.

Вот начало рождений и смертей, кружащихся в водовороте; после того как забыта основа истинной сущности, в одном из девяти миров существо, которое чувствует, ошибочно считает себя обитателем подземной темницы, голодным духом, животным, демоном-асурой, человеком, небожителем, слушателем голоса, созерцателем связи причин или бодхисаттвой условного учения — кем-то, кем оно не является поистине, — но вовсе не считает себя той основой истинной сущности, которая повсеместно пребывает в мирах Дхармы, будучи их сутью. [129] Сердце этого существа, которое чувствует, считают за что-то такое, что есть лишь у одного этого существа, полагают, будто это и есть его «я», будто бы деяния, совершаемые «мною одним», хотя и длятся неизмеримые кальпы, но не наполняют собой мир Дхармы. Однако если заслуги, добываемые собственным подвижничеством и обращаемые на других, не распространяются повсюду, то это — не будда. А когда на всем просторе мира Дхармы его истинную сущность созерцают как свое «я», то поскольку «я» и мир Дхармы всецело едины по сути, то «мои» заслуги становятся благими свойствами мира Дхармы, а свойства мира Дхармы — моими заслугами; тогда заслуги, добываемые собственным подвижничеством и передаваемые другим, сами собою распространяются по мирам Дхармы, и вот тогда это и есть будда. Кроме того, если брать смысл основы истинного знака истинной сущности в «Сутре о Цветке Дхармы», то он за короткий миг не только проясняет становление будды, но и проповедует, что изначально все многочисленные живые существа уже — будды.

Некоторые люди спрашивают: а в которой именно записи в «Сутре о Цветке Дхармы» верно прояснено, что исконно все живые существа — будды? В которой ее записи проповедано, что ложные страсти — это и есть просветление, бодхи, что рождения и смерти — это и есть нирвана?

Отвечаю: во всех главах «Сутры о Цветке Дхармы» это ясно показано. В одном месте — в записи главы «Уловка» в начале основной части сутры — полностью исчерпано то, что только будда зовется буддой, а в словах «истинный знак всех дхарм» в записи так называемых «условий»[35] всех дхарм ясно видны путеводные основы того, что ложные страсти — это просветление, а рождения и смерти — это нирвана, а также того, что все живые существа без изъятия станут буддами. Поистине, в строке «истинный знак всех дхарм» прояснено то, что десять тысяч дхарм — это истинная сущность. Как толкует Великий Учитель Тяньтай, «все дхармы» пребывают повсеместно в десяти мирах. «Истинный знак» — это иное имя для истинной сущности. И подземные узники — это истинная сущность. И голодные духи — это истинная сущность. И животные — это истинная сущность. Если назвать истинную сущность буддой, чей знак истинен, то будет ясно, что исконно десять миров — это и есть будда.

Итак, подземные темницы — это истинная сущность. Коль скоро истинная сущность выступает сутью десяти тысяч дхарм, то мир будды, как и остальные девять миров, полностью пребывают внутри этой истинной сущности. Коль скоро и путь голодных духов — это истинная сущность, то мир будды и остальные девять миров пребывают один в другом, и раз в каждом из десяти миров пребывают остальные девять миров, то получается сто миров. Раз в каждом из ста миров есть десять условий, то получается тысяча условий. В каждом из этой тысячи условий есть три области. Как говорят, это область пяти теней, область живых существ и область-сосуд. Всего получается три тысячи областей. Эти три тысячи областей обустроены внутри нашего едино-мгновенного сердца, и ни одной не недостает. [130] Это называют путем полноты. Кроме того, из десяти условий на шести путях «условие-причина» — это и есть путь деяний. «Условие-условие» — это и есть ложные страсти. «Условие-воздаяние» — это и есть путь страдания.

Если обсуждать основу истинной сущности по нашей сутре, то три названных пути — ложные страсти, деяния и страдания — это не что иное как три блага: тело Закона-Дхармы, мудрость-праджня и освобождение. Это также три тела: Закона-Дхармы, Передачи и Соответствия. Их нет в сердце, для которого ясно, что ложные страсти — это и есть бодхи, а рождения и смерти — это и есть нирвана! Нечего и говорить, что врата Дхармы трех тысяч областей условного и правильного в десяти мирах под десятью условиями — это и есть три истины: пустая, временная и срединная; единая истина не тройственна и не едина, это врата Дхармы последнего предела немыслимой и невыразимой совершенной слитности. Не следует хулить предельную совершенно слитную основу, судя о ней по меркам разделенного, различенного, не слитного сердца условных врат, условных учений.

Некоторые люди возражают: то, что все живые существа искони суть будды, не имеет сердцевины[36]. Если бы все существа искони были буддами, то эти существа не могли бы однажды пожелать стать буддами, совершая трудные деяния, мучительные деяния. Кроме того, тогда не могли бы различаться шесть путей: подземные узники, голодные духи, животные, демоны-асуры, люди и небожители. Однако сам Будда всякий раз милостиво проповедует, что есть живые существа на шести путях. Начать с того, что в «Сутре о Цветке Дхармы» есть такие слова:

«Я вижу живых существ на шести «путях» —

Бедных, лишенных счастья и мудрости»[37].

И так далее. И все будды тоже не преступают этой ясной меры. Явно ведь говорится о людях и лошадях, быках, псах и воронах — и так далее вплоть до муравьев и мошек. Почему же ты говоришь, что все живые существа искони — будды? К тому же, если даже иметь в виду мысли людей нашего мира, то мы, говоря о будде, называем «буддой» того, кто имеет все тридцать два знака и восемьдесят черт, кто мудр и обладает божественными «проникновениями», кто свободен и превосходит всех остальных. И тут же — странное почтение к существам вроде муравьев и мошек, псов и воронов! Чем таким они могут быть ценны, чтобы их называть буддами?

Отвечаю: исконно и у нас, и у других людей есть основа этой единственно-действительной истинной сущности, и подземные узники, и животные — не неравны нам в этом. Но после того, как возникает неведение, мы изнутри той основы, где нет различий, проводим всевозможные различия. Принимая кого-то за «меня», мы повсюду в мире Дхармы, в истинной сущности, проводим границы: между «моим» и «чужим», «тем» и «этим», и так возбуждаем ложные страсти пяти теней и шести видов пыли[38]; <условно вводим предел «мыслимого», и так возбуждаем ложные страсти алчности и желания>[39], условно вводим предел «немыслимого» и так возбуждаем ложные страсти гнева и злобы; условно отграничиваем «внутреннее» от «внешнего» и так возбуждаем ложные страсти глупости и безумия. Беря эти три яда — алчность, гнев и глупость — как коренные, исконные, мы возбуждаем ложные страсти восьмидесяти четырех тысяч видов. [131] Исходя из этих многочисленных ложных страстей мы совершаем всевозможные деяния, и за благие деяния принимаем воздаяние на трех благих путях: это пути людей, небожителей и демонов-асур. А за дурные деяния получаем воздаяние на трех дурных путях: это пути подземных темниц, голодных духов и животных.

Так движутся условное и правильное на шести путях. То нечто, что поистине не есть «я», в пору круговращения по этим шести путям ложно мыслится как «я», и исходя из этого нечто, окрашенное как «я», побуждается ко гневу и злобе — или даже к убийству, так что нет конца круговороту рождений и смертей. У тех, кто следует за «я», возникают алчность и любовь, и из жизни в жизнь, из века в век они ходят парами, взаимно любят-милуют друг друга. И круговращению в водовороте нет конца. Так те, кто блуждает в мире рождений и смертей, не знают, что я — это только истинная сущность, и полагают себе предел в ложном различении своего и чужого. Если думать, что истинная сущность и выступает сутью «я», то нет таких существ, которые бы не были «мною». Исходя из чего нетождественны свое и чужое? Если нет нетождества своего и чужого, то кто же будет кружиться в водовороте рождений и смертей, побуждаясь к ложным страстям и дурным деяниям?

В пору круговращения по шести путям, которое зависит от благих и дурных деяний, благие деяния совершать трудно, и поэтому рождение среди людей или на небесах предельно трудно. Дурные деяния совершать легко, и поэтому рожденные на трех дурных путях чрезвычайно многочисленны. В одном месте сказано: если для человека один день состоит из восьмисот сорока миллионов мгновений[40], то в каждое мгновение всё, что он совершает, — это деяния трех дорог. Таковы деяния трех дурных дорог, совершаемые каждым человеком в течение каждого дня. Что и говорить о деяниях трех дурных дорог, что совершаются на протяжении всей жизни! — если даже рассказывать о них на протяжении неизмеримых кальп, полностью перечислить их невозможно. Если созерцать дурные дела как основу истинной сущности, то многочисленные прегрешения будут подобны росе и инею при свете солнца. Они внезапно растают, исчезнут. Как сказано в «Сутре о Всеобъемлющей Мудрости»:

«Море препятствий,

Создаваемых плохой кармой,

Порождается ложными представлениями.

Если человек пожелает покаяться,

Пусть сядет прямо и размышляет

О “знаке” истинной реальности»[41].

«Знак истинной реальности» — это иное имя для истинной сущности. Множество прегрешений подобно инею и росе, они тают под солнцем мудрости.

Принять слабое, скудное тело в круговороте рождений и смертей — это значит в сердце своем думать об одном из живых существ как о «моем» сердце, и это еще хуже, чем считать все тела чужими. Если повсеместно мыслишь основу истинной сущности как «я», то не принимаешь скудного тела, рожденного и смертного. Проясняя основу тела Закона-Дхармы, пребывающего повсюду в мире Дхармы, обустраиваешь мир Дхармы телами Превращения и Соответствия[42]. Тончайшие тела многочисленны среди животных. Всего есть три миллиарда четыреста миллионов разновидностей животных[43]. [132] В целом все они не выходят за пределы четырех разновидностей: рыбы, насекомые[44], птицы и звери. Среди них разновидностей насекомых — безмерно, беспредельно много. Внутри каждого человека есть восемьдесят четыре тысячи червей, каждый толщиною меньше волоса. Когда человек умирает, к мертвому телу в один краткий миг собираются тьмы и тысячи муравьев, а при этом видимых-то муравьев еще не много, а невидимым букашкам — нет числа.

Не только в мире муравьев обитатели многочисленны, но и букашкам других пород нет меры и предела, их не охватить ни мыслью, ни словом. Некий человек строит дом и поселяется в нем: внутри тела этого человека есть телесные букашки, и число их в человеке — восемь триллионов. Нечего и говорить, что кроме этих телесных букашек в доме есть еще и другие, невидимые глазу, и им нет меры и предела. Что уж и говорить о породах букашек, живущих там, где нет людей: в широких полях, в горах и в лесах, на великой земле; или же о породах букашек, обитающих в воде, да и обо всех тех водных жителях, что селятся в ручьях, реках, в великом море — число рыб тоже не имеет предела и края! Когда же все они смогут отдалиться от рождений и смертей? Беря самого человека, мы различаем причины и плоды — благие и дурные. Редки те, кто соблюдает пять заповедей и совершает десять добрых дел, так что может возродиться среди людей или на небесах. Большинство же по причине глупости и безумия падает на путь животных и становится рыбами, букашками, птицами и зверями, а значит, на протяжении неизмеримых кальп не знает того, что называется заслугами, благими «корнями» — и как же все они отдалятся от рождений и смертей?

Если бы всё это было так, то мы с безначальных времен тонули бы в пучине рождений и смертей, и до сих пор никто из нас никакого выхода оттуда не имел бы, не знал бы, что «истинная сущность — это и есть я сам», не был бы «самим собой» в предельном смысле, ибо «мною» было бы всякий раз только одно тело. Обидно! Когда-то я был муравьем и думал, что это и есть я сам, — разве не было такого времени? А разве не было такого, когда я о безобразном облике ракшасы или якши думал: вот это — я сам? Разве есть хоть один человек, чьим «собственным телом» когда-то давно не бывало тело подземного узника, голодного духа, демона-асуры, человека, небожителя или кого-то еще?

Итак, в водовороте рождений и смертей не редкость, когда все пути уже пройдены нами. Я уже был и человеком, и государем страны, и великим сановником, или же был государем Брахмой, или царем Индрой. Мирская слава тогда, должно быть, у меня уже была. Но когда у государя Брахмы или царя Индры их кальпа кончается, они падают в подземные темницы. Если станешь муравьем — не будет ни славы, ни выгоды. И все-таки [133] нет существа, которое отдалялось бы от забот о славе — в любой доле, в богатстве и в бедности, вверху и внизу, вплоть до последней ползучей букашки. Как говорится, пса дразнят шерстистым, а краба — рукастым… Не бывает так, чтобы совсем не было никакой славы. Хотя бы даже о ком-то не знали ничего, сам-то он в сердце своем о себе думает, что прекрасен! И уж конечно, он думает о выгоде, о пропитании. Непрестанность круговорота рождений и смертей основана на этих двух вещах.

Но каким же способом можно отдалиться от этих вещей, от выгоды и от славы? Отдалиться от них можно лишь путем упражнений в тройном созерцании: созерцая пустое, временное и срединное. Если внутри этого тройного созерцания преобладает созерцание пустого, то хотя его обычно и называют первым, но выхода оно еще не дает; в этом случае еще нет понимания того, как созерцать истинную сущность. Когда поистине созерцают истинную сущность, то даже и сотенная, и тысячная слава и выгода — не помеха. Тогда среди всего множества дел вообще не остается ничего важного, кроме одного: стать буддой. Становление будды таково, что его нет нигде, кроме как в созерцании истинной сущности, и в итоге мы это понимаем. Десятки тысяч дел, добрых и дурных, больше не создают помех для истинной сущности — и это тоже мы тогда наконец-то понимаем.

 Итак, если и на ходу, и стоя, и сидя, и лежа, и совершая всевозможные действия, ты думаешь: «Я сам и есть истинная сущность», то это именно и значит — ты становишься буддой. И разве что-то может помешать этой мысли? Кроме того, надо знать способ, как созерцают истинную сущность, глядя на десятки тысяч дел. Идущих по Пути и живущих в миру, мужчин и женщин — всех без изъятия можно так созерцать. Кормишь ли ты жену, детей и семью, или же держишь вола, коня или другую живность шести видов[45]? Как бы то ни было, коль скоро десятки тысяч вещей — это и есть истинная сущность, то если думаешь, что твои питомцы — это и есть истинная сущность, то кормя их, ты делаешь подношения всем буддам и бодхисаттвам на десяти сторонах и в трех временах, всем без изъятия живым существам, взятым в единстве. Ибо среди всех существ нет ни одного, что пребывало бы вне единой основы истинной сущности. Коль скоро даже десятитысячные существа, подобные букашкам, — это тоже истинная сущность, то даже если один раз накормишь крошечную букашку, то это даст такую же заслугу, как если бы ты совершил подношения всем буддам на десяти сторонах.

Если не только делать подношения другим, но и знать, что сам ты — это и есть истинная сущность, то окажется, что в тебе самом пребывают и все будды десяти сторон, и все бодхисаттвы, и так далее вплоть до ста миров, тысячи условий и трех тысяч областей. И поскольку ничего не недостает, то когда ты сам питаешься и предаешься этому созерцанию — [134] благие заслуги от твоего медового подаяния, даны[46], во мгновение, в миг наполняют весь мир Дхармы. Кроме того, коль скоро одно действие — это всё множество действий[47], то одно медовое подаяние — это все медовые подаяния. Поскольку причина и плод — не два, десять тысяч действий на уровне причины — это и есть десять тысяч заслуг на ступени плода. А значит, те бодхисаттвы, кто дошел до конечного предела, отвратился от условного[48], — это и есть предельно совершенные так пришедшие будды, татхагаты, на ступени плода.

Кроме того, есть не только истинная сущность тех, кто чувствует; у того, что не чувствует, — у трав, деревьев и прочего — тоже есть истинная сущность. А значит, когда преподносят одну гроздь цветов, зажигают одну только щепотку благовоний, делают подношение одному будде, то — коль скоро неверно, что на Срединном Пути нет никаких красок и запахов, а верно, что каждый цветок, каждое благовоние есть истинная сущность, — значит, эти подношения полностью распространяются по миру Дхармы. А коль скоро каждый будда — это и есть истинная сущность, и один будда — это всё множество будд, то все будды, неисчерпаемые и неисчислимые на десяти сторонах в мире Дхармы, одновременно милостиво принимают это подношение. Поэтому в самом глубоком и тайном из тайных толкований школы Истинных Слов говорится: «Сейчас то, что я подношу, — это все подношения, каждая из всех многочисленных пылинок — это истинный знак. Раз это истинный знак, то он повсюду пребывает в море мира Дхармы»[49]. Коль скоро мир Дхармы есть не что иное как множество таких чудесных подношений, то говорят о четырех телах Закона-Дхармы[50], о бодхисаттвах внутренних и внешних подношений[51], о подношениях, многочисленных, как песчинки Ганга, постоянно пребывающих в трех временах. Если даже малейшее подношение — одним цветком, одним благовонием — созерцать как истинную сущность, то заслуга будет такова, как от всех этих подношений! И конечно, так же будет, если один раз произнести высочайшее имя будды, почтительно прочесть одну строку, одну гатху[52] из сутры! А если с почтением переписываешь сутру и думаешь, что каждая запись, каждый знак есть истинная сущность, — то, разумеется, заслуга от этого так велика, что полностью о ней и не расскажешь!

Точно так же и все, кто чувствует, — мы сами и другие — это истинная сущность, а значит, всё это будды. Травы и деревья, черепки и камешки, горы и реки, великая земля, великое море, пустое небо — это всё истинная сущность, а значит, нет ничего, что не было бы буддой. Обратишься к пустому небу — пустое небо есть будда. Обратишься к великой земле — великая земля есть будда. Обратишься на восток — восток есть будда. И юг, и запад, и север, и четыре промежуточные стороны света, и верх, и низ — тоже таковы. Как говорит Великий Учитель Наньюэ о законе покаяния по «Цветку Дхармы»: «“Будду Шакьямуни называют Вайрочаной, Проникающим Повсюду”. Следует хорошенько понять, что каждый из всех многочисленных будд — это и есть Дхарма Будды. Жар всевозможных страстей создает различения в ослепленной мысли. Так внутри самого просветления, бодхи, появляется нечистое, внутри освобождения возникают привязанности»[53]. Сердцевина этой записи — что Так Пришедшего Будду Шакьямуни называют Вайрочаной, и он проникает повсюду, и нет ничего, чьей сутью не был бы Так Пришедший Шакьямуни.

[135] Так Пришедший Шакьямуни милостиво приводит к завершению три тела будды. «Вайрочана» — это тело Закона-Дхармы. Тело Закона уже пребывает всюду в мире Дхармы. Два тела, Передачи и Соответствия, тоже пребывают всюду в мире Дхармы. Поэтому в седьмом разделе «Сокровенных значений» сказано: «Вайрочана пребывает всюду. Вайрочана — это Шакьямуни, и Шакьямуни тоже пребывает всюду»[54]. Нет такого места в мире Дхармы, где бы не пребывали три тела Шакьямуни. Раз так, то внутри мельчайшей пылинки, что носится у нас перед глазами, пребывают все будды и бодхисаттвы всех миров, что на десяти сторонах. Кроме того, в десяти обетах бодхисаттвы Всеобъемлющей Мудрости[55] говорится: будда пребывает на десяти сторонах и в трех временах, в каждой, сколько их есть, самой малой пылинке земли, кшетры. Еще в «Сутре о немыслимых и невыразимых мирах-пределах» говорится, что в пустом пространстве в толщину волоса пребывают все земли, кшетры, всех будд, сколько их ни на есть, — там все многочисленные бодхисаттвы достигают Пути как одной из восьми ступеней, там пребывают все миры будд, числом равные тончайшим пылинкам[56]. А еще в «Сутре цветочного убранства» говорится: «Когда твой взор раскроется, то окажется, что в каждой пылинке пребывают все живые существа, идет круговращение рождений и смертей, все будды трех времен пробуждаются сердцем и достигают Пути. Внутри каждого волоска каждого из живых существ проявится пребывание всего множества будд».

Кроме того, коль скоро при мысли о созерцании сердца у всех у них десять тысяч дхарм, — это и есть истинная сущность, то и каждая пылинка — это истинная сущность, и все будды в трех временах на десяти сторонах, и все живые существа пребывают внутри этой пылинки. Если человек достигает такого понимания, то когда он подносит один светильник, одну гроздь цветов, возжигает одну щепотку благовоний, то его подношение распространяется повсюду. Если то же совершает глупец, то он плотскими очами не видит этого. Милостиво принимая подношение, будды и бодхисаттвы въяве его принимают и применяют. Раз так, то счастье и благо, которыми воздается дарителю, немыслимы и невыразимы. Таковы же и заслуги от подношений буддам и бодхисаттвам, пребывающим внутри каждой пылинки у нас перед глазами, в каждом промежутке размером в одну пылинку во всем пустом небе. И так же — на всех десяти сторонах света. Ибо коль скоро каждый цветок, каждое благовоние — это всё истинная сущность, то они распространяются повсюду в мирах Дхармы. Или же еще: все многочисленные существа, имеющие чувства, подобные букашкам — это истинная сущность, а раз так, то и в теле букашки пребывают будды и бодхисаттвы десяти сторон и трех времен, а также и сто миров, и тысяча условий, и три тысячи областей. И заслуга от подношения всего этого, надо думать, ценится выше всех других!

Великий Учитель Дэнгё:[57] говорит: «Истинная сущность не скрывает своего полного присутствия в дхармах, каковы они есть в ста мирах, в тысяче условий и трех тысячах природных свойств, и поскольку десять тысяч дхарм — это истинная сущность, она полностью пребывает в каждой из трех тысяч областей, а потому говорится: “истинная сущность” — по причине полного присутствия в трех тысячах областей в дхармах, каковы они есть»[58]. Итак, я ведь тоже — истинная сущность, и раз я наполняю собою три тысячи областей, то я не скрыто пребываю и в своих трех тысячах областей, и в чужих трех тысячах областей. [136] Раз так, то в пятой части «Широкого наследия» говорится: «Кроме того, ученики, например, хорошо знают, что дхармы трех тысяч областей полностью содержатся внутри сердца, и не знают, что по этим трем тысячам распространяется наше сердце, и не может так быть, чтобы те и эти три тысячи сострадали друг другу»[59]. Кроме того, при обращении хоть вверх, хоть вниз, нужно постоянно думать: «Амитабха нынешнего мира — это я, Наставник-Врачеватель и другие будды — это я, Всеобъемлющая Мудрость, Манджушри, Внимающий Звукам, Майтрейя и остальные бодхисаттвы — это всё я. Истинная сущность — это я». Если знать, что я выступаю сутью, то будды и бодхисаттвы на десяти сторонах в моем мире — это истинная сущность. А коль скоро и я — это истинная сущность, то суть у нас одна. Других будд нет.

Раз так, то в «Значениях учений и времен» в первом разделе сказано в толковании к выдержке из сутры: «Первое — истинная сущность не пуста. Как говорят, я — это и есть мир Дхармы, я — это и есть Вайрочана, я — это и есть тело того будды, чьи врата открыты для всех. Это безошибочно. По какой причине? Все множество существ, имеющих чувства, по своей плоти, сердцу и истинному знаку — это изначально и до сих пор Так Пришедший Великий Солнечный будда, ступень сердца ровного равенства. Когда не достигнуто правильное просветление, то все дхармы сами по себе пусты, их полагают составляющими мира Дхармы. Если сейчас подвижник следует созерцанию, то для него я — это и есть мир Дхармы. Собрание моря — мира Дхармы[60] — ясно выявляется собственным нашим телом. И до свидетельства, и после него суть и знак едины по сущности. Поэтому подвижники доводят до совершенства такое созерцание, и в итоге получается, что будда — это только имя. Все деяния и обеты полностью содержатся в единой мысли, все совершаемые дела тождественны, равны всем буддам. Эти дела подобны почитанию всех будд во всех мировых областях. Если подвижник Истинных Слов постоянно предается созерцанию, ходит ли он, стоит, сидит или лежит, — все его дела в то же время зримо показывают «собрание моря». Дана-парамита[61] наполняет всю его жизнь. Посредством именно этого тела он полностью охватывает весь мир Дхармы».

И еще. Коль скоро мое сердце — это истинная сущность, то оно охватывает мир Дхармы, и в этом мире нет места ни в какой земле-стране на десяти сторонах, которого бы оно не охватывало. Если о таких местах думать: «Здесь будда», или «Здесь бодхисаттва», или «Здесь созерцатель связи причин», или «Здесь слушатель голоса», или «Здесь человек», или «Здесь небожитель», — то поскольку десятки тысяч дхарм все создаются сердцем, то и всё мыслимое, будучи истинной сущностью, не пусто. Раз так, то все множество вещей — это только мое сердце. Следуя той мысли, что я и есть истинная сущность, пребывающая всюду в мире Дхармы, я становлюсь буддой, пребывающим всюду в мире Дхармы. Если же я думаю, что я — это только одно живое существо вот с этим сердцем, то постепенно, шаг за шагом, я становлюсь в итоге букашкой — или птичкой-ремезом, что строит гнездо на тонкой ветке[62]. Все они создаются только сердцем.

Далее, если опираться на имя «сердцевинная природа», то в толковании основы истинной сущности «сердцевинная природа» — это всего лишь иное имя для истинной сущности. Истинная сущность, она же сердцевинная природа, [137] пребывает всюду в мире Дхармы, она выступает сутью десяти тысяч дхарм. И природа сердца тоже такова. В двух учениях, «хранилища» и «проникновения», сердце таково: кроме самого сердца нет отдельной вещи, называемой «сердцевинной природой». В двух других учениях — «обособляющем» и «совершенном» — объясняют сердцевинную природу. А именно: по природе сердце есть не что иное как основа истинной сущности, и потому ее называют «сердцевинной природой». По природе оно есть будда, и потому говорят о «природе будды». По природе оно есть не что иное как все множество дхарм, и потому говорят о «всеобщей природе дхарм». Школа Бодхидхармы[63] учит, что у дхарм есть только природа, а свойств, «знаков», нет[64]. Поэтому Наставник Бодхидхарма создал «Рассуждение, отвергающее знаки»[65], и в нем отверг «знаки» дхарм и показал их природу.

Постигшего то, что дхармы имеют только природу, но не имеют свойств, он называет «буддой». Правда, помраченному уму кажется, будто единственная действительная основа, не имеющая свойств, «знаков», якобы имеет какие-то свойства — но на самом деле все эти «знаки» подобны сновидениям, не действительны. Но ведь единая природа будды есть и в опрокинутом сердце, чья природа помрачена. На уровне внешних знаков ошибочно воображают: «это лошадь», «это бык», «это человек», создают в сердце неизмеримые различия. Внешние «знаки» подобны снам, это не действительный будда. Поистине, если знать, что есть эта единая природа будды, и думать, что знаков нет, — то всё есть будда. Поэтому в «Сутре цветочного убранства» говорится: «Все множество дхарм не имеет свойств, всё это — истинная суть будды» [66].

А мы в школе Небесной Опоры признаем, что в безначальной полноте основы[67] все дхармы — это одновременно и природа, и свойства, что десять миров, сто миров, тысяча условий и три тысячи областей пребывают внутри мельчайшей доли каждой мысли всех живых существ. Три тысячи областей — это и условное, и правильное в десяти условиях для десяти миров. Десять миров — это миры подземных темниц, голодных духов, животных, демонов-асур, людей, небожителей, слушателей голоса, постигших связь причин, бодхисаттв и будд. Мир будд — это все множество будд на десяти сторонах, в неисчерпаемых и необъятных мирах, и нет ни одного будды, кто бы оставался вне этого. В мир бодхисаттв опять-таки полностью входят все бодхисаттвы. И так же с мирами слушателей голоса и постигших связь, а также голодных духов — и подземных темниц, куда полностью входят все, кто чувствует себя как подземный узник. Поскольку в каждом из этих десяти миров содержатся остальные девять, постольку всего миров сто. В каждом из этих ста миров есть по десять условий, и всего условий тысяча. В каждом из этой тысячи условий — «так есть»[68] — в ста мирах есть все три истины: пустая, временная и срединная. «Так» — это пустое, «есть» — это срединное. Природа и знаки — это временное. Три истины — это три так пришедших будды-татхагаты: тела Закона-Дхармы, Передачи и Соответствия. Коль скоро в тысяче условий есть по три вида областей, то получается три тысячи областей.

Таковы две передачи: условная и правильная. Условная — это то место, где пребывает тело, а правильная — то тело, которое пребывает в этом месте. Эти три тысячи областей все полностью [138] содержатся внутри тончайшего едино-мгновенного сердца у всех живых существ и не скрываются. Далее, когда слышишь имя «истинная сущность» — то у чего она есть? Только будда изволит обладать полнотой пребывания — разве он не полностью пребывает в нас самих? Помним мы это или нет, но когда мы слышим имя «сердцевинной природы», то даже если мы не слышали его в проповеди от других людей, но из десяти тысяч человек любой знает: сердце есть у каждого, кто чувствует. Природу этого сердца называют «буддой». Раз так, то коль скоро у каждой букашки, у каждого муравья есть сердце, то да услышим мы: все они — будды! Раз так, то небожители, драконы и остальные восемь видов существ, небесные демоны и приверженцы внешних путей не знают, что и они, и речные, и горные духи, и древесные, и каменные духи, и демоны, и божества — это всё будда. Они ищут будду — далекого, отличного от них самих.

Поэтому в «Сутре цветочного убранства» сказано: «На десять сторон указывают, охватывая их руками, желают стать буддой, не знают, что тело и сердце исконно становятся буддой; испокон веков отвергают рождение и смерть, следуют сути, и не знают, что рождения и смерти — это и есть нирвана»[69]. В «Сутре совершенного пробуждения» говорится: «С самого начала следует понимать, что для живых существ изначальное состояние Будды, рождение, смерть, нирвана есть лишь нечто подобное вчерашнему сну»[70]. Далее, школы Небесной Опоры и Истинных Слов вместе повторяют значение «сосредоточения на цветке лотоса»: внутри тела каждого живого существа есть кусочек мяса величиной в квадратный сун, он состоит из восьми частей и берет свой образ от цветка лотоса с восемью лепестками. Его называют «цветком лотоса в сердце»[71]. На таком цветке лотоса в Мире-Чреве пребывают девять почитаемых — на восьми лепестках и в середине. В Мире-Ваджре обитают тридцать семь почитаемых будд и бодхисаттв. Если считать всех, то в Мире-Чреве будет четыреста семнадцать почитаемых, а в Мире-Ваджре больше пятисот почитаемых. Это и значит, что всё множество почитаемых неисчерпаемо и неохватно, они не пребывают только в этих двух мирах.

Итак, если искать, в какой же области, в каком месте изволят пребывать все почитаемые двух миров, то не надо отправляться далеко, в чужие края. Только внутри нашего тела они и пребывают. Но в которой из сутр мудрецы, учащие о Едином веке Будды, увидели такую проповедь? Хотя учения мудрецов Единого века и неисчерпаемы, но на письме их значения раскрываются четырьмя знаками: «Цветок Лотоса Чудесной Дхармы», Мё:-Хо:-Рэн-Гэ. «Чудесная Дхарма», Мё:-Хо:, — это основа причин и плодов десяти условий в десяти мирах; «Цветок Лотоса», Рэн-Гэ, — в других случаях его заменяет сравнение с цветами и травами — это образ для основы природы будды, истинной сущности внутри тела каждого из живых существ. Или же это имя, называющее самую суть сосредоточения на Цветке Лотоса. Это и есть опора Цветка Лотоса в сердце, в самом нутре каждого из живых существ, она пребывает внутри нашего тела с безначальных времен как место, занимаемое всеми почитаемыми обеих частей мандалы. Коль скоро мы опираемся на «Сутру о Цветке Дхармы», то эту опору нам надо искать внутри нашего сердца.

[139] Если не славить нашу «Сутру о Цветке Дхармы» — «Славься, Сутра о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы, Единая колесница ровно-равного Великого Собрания, из жизни в жизнь, из века в век ценимая, редкая, наша сутра о Цветке Дхармы!» — то не узнаешь, что в собственном теле пребывают все почитаемые двух миров. В нашей сутре говорится об «истинном знаке всех дхарм», и если не понять значение этой одной строки, то не поймешь, что ты сам и есть истинная сущность, не поймешь, что и ты, и все многочисленные живые существа — все без изъятия обладают природой будды. Если ты остаешься внутри уловочного учения, привязанного к условиям, если не раскрываешь его, опасаясь, что твои способности именно условны, если считаешь, что надо отсечь ложные страсти и обрести просветление, бодхи, прекратить рождения и смерти и достичь освобождения, — то при этом приближаешься к тем, кто помрачен. Среди людей нашего мира — какому человеку легко отсечь эти страсти? Отсекая ложные страсти мира желаний, пробуждаются к осознанию пустоты, мира без плоти. И конечно, отсекая полностью все стремления взора и мысли в трех мирах, обретают плоды двух колесниц: такого не бывало и в древние времена!

Конечно, если стремления, подобные песчинкам Ганга, составляют препятствия во вратах Дхармы мирских истин, подобных тем же песчинкам Ганга, то на каждом уровне надо предаваться многим подвижническим упражнениям, отсекать неведение, полностью прекращаемое лишь на последнем пределе, приближаться к бодхисаттвам, преодолев два вида рождений и смертей: поступательные и проясненные[72]. Но если при этом, опираясь на учение нашей «Сутры о Цветке Дхармы», узнаёшь, что «я и есть — истинная сущность», то окажется: поскольку ложные страсти — это бодхи, а рождения и смерти — это нирвана, то сама мысль о том, что нужно отсечь ложные страсти и прекратить рождения и смерти, оказывается уже не ложной страстью. Надо знать: даже если бы мы не искали Амитабху, Наставника-Врачевателя и всех других будд, проходя по всем мировым областям на десяти сторонах, подобных песчинкам Ганга числом в сто триллионов, — всё равно эти будды пребывают внутри нашего тела. Ведь даже если не предаваться упражнениям в течение бесчисленных кальп, всё равно все будды, так пришедшие к последнему пределу, чудесному просветлению, — Великий Солнечный, Шакьямуни и другие — изначально полностью пребывают всюду, будучи естеством дхарм. В «Сутре без помех и препятствий»[73], учащей сосредоточению на Цветке Лотоса, сказано:

«Ищу прибежища моей жизни у тела Дхармы,

у исконно-просветленного сердца:

Постоянно да пребуду у лотосовой опоры,

   у сердца Чудесной Дхармы.

Исконно-пришедший будда доводит до совершенства

благие свойства трех тел,

Тридцать семь почитаемых пребывают во дворце-сердце.

Во вратах, открытых для всех,

сосредоточений столько, сколько пылинок.

Они далеко отстоят от причин и их последствий,

           содержат в себе естественные свойства вещей.

Безбрежное море достоинств исконно, округло, полно,

И я, возвращаясь к ним, почтительно склоняюсь

перед всеми буддами моего сердца».

Ибо в «Сутре о Цветке Дхармы» провозглашается один лишь «истинный знак всех дхарм» — и раз так, то Будда с десятью тысячами благих свойств, исконно пребывающий в трех телах, полностью присутствует в естестве дхарм, раскрывает тридцать семь почитаемых. До «Цветка Дхармы» не знали основу истинной сущности, и потому не проясняли будду как природу-основу. Поскольку были привязаны к условным учениям, [140] объясняли то, как можно отбросить девять миров и обрести мир будды. Все школы кроме школ Небесной Опоры и Истинных Слов следуют сутрам, бывшим до «Цветка Дхармы», и поэтому не понимают будду как природу-основу. Кроме того, сердце не только выступает сутью всех дхарм, но сердце еще и создает все дхармы. Поэтому в «Сутре цветочного убранства» сказано: «Если человек хочет познать до конца все множество будд в трех временах, то пусть он созерцает вот это: сердце само создает всевозможных татхагат»[74]. Сердцевина этой записи такова: все будды в трех временах на десяти сторонах создаются сердцем. Как сказано в «Сутре цветочного убранства», сердце подобно художнику: оно создает всевозможные и всяческие сочетания пяти теней. Во всех мирах нет таких дхарм, что не были бы созданы сердцем[75]. Сердцевина этой записи такова: здесь сказано, что не только всех так пришедших будд-татхагат человек создает сам, но и что все десятки тысяч дхарм полностью созданы сердцем.

Поистине, десятки тысяч дхарм — это создания сердца. Если думать, что так называемые «ложные страсти» — это и есть просветление, бодхи, то они и будут просветлением. Если думать, что рождения и смерти — это нирвана, то они и будут нирваной. Ведь все десятки тысяч дхарм создаются сердцем. Кроме того, исконное — это основа единственно-действительной истинной сущности. Первоначальное сердце отвернулось от того, в чем девять миров не различны между собой, от основы этой исконно-просветленной истинной сущности, и заблудилось в мире рождений и смертей, — и это сердце как раз и создало мир рождений и смертей. Если, благодаря учению «Сутры о Цветке Дхармы», поймешь, что я — это истинная сущность, то именно сердце и создаст мир будды. Мир рождений и смертей тоже создан сердцем, и если искать, что же создало мир живых существ, а что создало мир будды, — то это исконная единственно-действительная истинно-сущностная основа. И хотя известно, что между мирами подземных темниц, голодных духов, скотов и другими из числа девяти миров нет различий, но начало круговорота рождений и смертей с самого первого погружения в сон неведения — это сердце, и оно — из того времени, когда сон неведения еще не начался. Возникновение помраченной мысли впервые дает начало круговороту рождений и смертей. После этого, если не пробуждаешься от сна неведения во мраке ночи рождений и смертей, то блуждаешь в селениях помраченных размышлений, вплоть до нынешнего дня несомый поступательным круговращением[76], долгие годы вертишься в водовороте, и его начала не знают даже бодхисаттвы на десяти ступенях.

Наш сон неведения таков, что если мы пробуждаемся, то рождения и смерти на пяти путях[77] остаются внутри сновидения. Не зная ни этого, ни самого сновидения, в помрачении думаем, что это и есть действительный будда, а потому до нынешнего дня не отрываемся от мира рождений и смертей. До нынешнего дня, прежде, пока мы еще не знали, что мы и есть — истинная сущность, мы были живыми существами в водовороте рождений и смертей и не могли исчерпать будущие бесконечные рождения и смерти. А ныне, благодаря учению благомудрых друзей [141] и свитков сутр, узнали, что мы и есть — истинная сущность, и поэтому пробудились от сна неведения, очнулись от сновидений помраченной мысли. Это и значит — очнуться от сновидения помраченной мысли, от девяти миров, и вернуться к основе исконно-просветленной истинной сущности. Это и значит: прежде, когда мы еще не пробудились еще от сна неведения, исконно мы были пробуждены, а потому исконно-просветленную истинную сущность мы называли основой. От самого начала круговращающихся рождений и смертей и вплоть до нынешнего поступательного круговращения — был тот промежуток, когда мы еще не очнулись от сновидения помраченной мысли девяти миров. Благодаря учению нашей «Сутры о Цветке Дхармы» мы узнали, что мы и есть — истинная сущность, и потому мы вернулись к основе исконной просветленности.

Будду называют Просветленным — ибо он уже пробудился от сна неведения. В «Рассуждении о только-сознании» сказано: «Еще не обрел истинного просветления. Постоянно пребывает в сновидениях. Поэтому будда проповедует о долгой ночи рождений и смертей»[78]. Сейчас я говорю: только-сердце — корень и исток этого круговорота рождений и смертей, они возникают из мыслей о том, что есть «я» и что не есть «я». Это сердце, служащее мерилом человека, «я», мы развертываем, истинную сущность, пребывающую всюду в мирах Дхармы, мы мыслим как «я»; путем к просветлению, к бодхи, мы делаем мысль о том, что нет отдельных дхарм вне «я», ибо «я» выступает сутью всех дхарм. Если понять эти великие указания, то достижение бодхи, плода будды, будет подобно повороту ладони[79]. Раз так, то главное здесь — то, что суть у всех вещей лишь одна, она широко распространяется по миру Дхармы, становится сутью десяти тысяч дхарм, и нет ни одной вещи вне ее.

Если думать о сути «я», что у меня, у будды и у всего множества существ суть одна; если думать, что безграничные заслуги от собственного подвижничества, передаваемые другим, — это мои заслуги; если думать, что благие «корни», создаваемые мною, — это благие «корни» всего множества живых существ, — если думать так, то у десятков тысяч дхарм нет собственной природы. Если следовать тому, что мыслит сердце, то всё так и есть, как оно мыслит. Если думать, что ложные страсти — это бодхи, то они и есть бодхи. Если думать, что «я» — это истинная сущность, то «я» и будет истинной сущностью, будет буддой. Надо созерцать то, что мои заслуги — это все множество достоинств всего множества живых существ, а благие свойства всего множества живых существ, в свою очередь, достигают совершенства в моем теле, и при этом полностью содержат в себе заслуги от собственного подвижничества, передаваемые другим, и всё вместе это — не кто иной как будда, объемлющий весь мир Дхармы. Главный смысл, созерцаемый как суть «я», как истинно-сущностный мир Дхармы, состоит в этом.

Далее. Люди мира Саха могут стремиться непременно возродиться в Высшей Радости. Ибо это страна, где есть связь с буддой. Раз так, то если и мы изустно призываем имя Амитабхи, а всем сердцем думаем об основе истинной сущности, то за короткий миг становимся буддами. Что и говорить о том, когда мы призываем драгоценное имя Амитабхи! Если в каждом памятовании мы полностью совершаем десять памятований, [142] уничтожая прегрешения рождений и смертей на протяжении восьмидесяти коти кальп[80], — тогда мы непременно возрождаемся в Высшей Радости. Если, обладая победоносными достоинствами, созерцать истинную сущность, то пределов словам не будет. Нужно на особой бумаге записать причину подвижничества ради возрождения в Высшей Радости.

Далее. Люди, которые изначально стремятся к Высшей Радости и не хотят упражняться в созерцании истинной сущности, должны в своем сердце знать способ, как изустно непрестанно призывать драгоценное имя Амитабхи. Если, как было сказано, я — это и есть истинная сущность, то и все будды на десяти сторонах, и все множество бодхисаттв, и живые существа в мире Дхармы все полностью содержатся в моем собственном теле как естество дхарм[81]. Ибо нет существа, отделенного от истинной сущности. Раз так, желать Высшей Радости, которая исконно и есть я сам, ÿÿÿ[82] — и так пришедший будда Амитабха из той земли, и все множество совершенномудрых бодхисаттв — каждый из них восседает в моем теле, и потому незачем далеко ходить в мир Чистой земли. Но даже если бы я и родился в Высшей Радости, пребывал бы в той земле — но если не знал бы основу истинной сущности, то не знал бы, что я сам и будда Амитабха тождественны по сути, не двойственны.

Или же те, кто подобен трем средним рождениям[83], остаются с малым плодом на протяжении кальп, они впервые свидетельствуют о плоде архатов; те, кто подобен трем низшим рождениями, хотя и рождаются в Высшей Радости, но раз это — обычные глупцы, то их лотосы раскрываются только по прошествии малой кальпы, или же, если по прошествии двенадцати кальп лотосы не открываются, они так и остаются завернутыми в лепестки, не видят будду, не гуляют по мирам на десяти сторонах, не совершают приношений будде, не приносят пользу и выгоду живым существам. Поистине, если созерцать истинную сущность, то или свидетельствуешь о телесной нерожденности тела Закона-Дхармы, или, хотя и не упражняешься в нерожденном терпении в нынешнем теле, отбрасываешь это тело; три высших рождения таковы, что за краткое мгновение их лотосы раскрываются, и эти существа, гуляя по землям будд на десяти сторонах, совершают подношения будде, приносят пользу и выгоду живым существам.

Кроме того, все многочисленные благие «корни», создаваемые нами, должны мыслиться как общие у нас со всеми существами. И мы, и все множество живых существ одинаково стремимся призывать высочайшее имя будды. Что же до деяний, то тело человека от макушки до подошв имеет одну суть, а значит, если однажды указать на вредные страсти, все тело сразу словно бы станет страдать от недуга. Все деятельные бодхисаттвы тоже таковы: если считать, что они все заодно, то хотя благо их и мало, но оно распространяется по всему миру Дхармы, и если только думать, что собственное тело и есть истинная сущность, то коль скоро истинная сущность пребывает всюду в мире Дхармы, то и благие «корни», созданные нами самими, тоже распространяются по миру Дхармы. Далее, коль скоро истинная сущность постоянна, то совершённые нами деяния вплоть до будущих пределов не исчерпаются. Как сказано в рассуждении о природе мира Дхармы[84]: «Если думать, что мы сами имеем природу дхарм, то совершённое благо распространяется по миру Дхармы. Коль скоро природа дхарм постоянна, то совершённое благо не исчерпывается».

Значит, если думать, что я сам равен истинной сущности, природе дхарм, то созданные мною благие «корни», шесть «переправ», десять тысяч дел и прочее — в миг распространяются по миру Дхармы, то есть я становлюсь буддой, пребывающим повсюду в мире Дхармы. Поистине, если только одно существо, имеющее чувства, считать «мною», а других считать «не мною», то даже если один человек и создаст что-то, в будущем это исчерпается, не распространится по мирам Дхармы, и стать буддой не удастся. Я меряю «себя» человеческой меркой, и поэтому долго влачусь по бесконечным будущим рождениям и смертям, вечно не могу отдалиться от рождений и смертей. Ибо с тех пор, как я забываю истинную сущность, исконную просветленность, я считаю «мной» только одно чувствующее существо, а потому без меры и предела возникают ложные страсти и дурные деяния, и я до нынешней поры долго кружусь в водовороте миров, рождаюсь и умираю, и не вырываюсь из этих рождений и смертей. Если начиная с нынешнего мига я подумаю, что я и есть основа истинной сущности, то в одной этой мысли смогут полностью поместиться безграничные заслуги. Никак нельзя опять считать «мною» одно чувствующее существо, снова долго влачиться по рождениям и смертям!

Правда, если я с безначальных времен привык считать «мною» одно живое существо, то в каждой мысли эта привычка сказывается непрестанно. Если созерцание истинной сущности начинается сейчас, при имеющихся условиях нашего отношения к мыслимым предметам, то отступить легко, а продолжать — трудно. Как бы ни проповедовали исцеляющую уловку — разве остановишь исконно усвоенные мысли, разве прояснишь действительную основу истинной сущности? Поэтому сперва упражняются в созерцании пустоты, ужасаются тому, что движет рождениями и смертями, — и выявляют основу собственной истинной сущности. Правда, созерцание пустоты, как и созерцание временного нужно описать на отдельных листах бумаги. Даже если время таково, что в этот раз ты знаешь путь внезапного свидетельства о просветлении, бодхи, всё равно нужно и ночью, и днем обуздывать сердце. А когда думаешь только, что я — это и есть основа истинной сущности, то такое дело предельно легко. В условных учениях подвижники сокрушают свои кости и костный мозг на протяжении бесчисленных кальп, совершают трудные дела, мучительные дела, ибо слушают проповедь о том, как стать буддой, — подчинив свое сердце, они замышляют такое подвижничество. Но хотя в пределах только одного мира они совершают трудные дела, мучительные дела, но разве есть хоть одно мучительное дело? Что уж и говорить, что вообще обычно это у них не то дело, которое предельно радостно и легко — не созерцание истинной сущности внутри сердца.

Став людьми, такими, как мы, хотя с этих пор и на протяжении сорока с чем-то лет они время от времени читают и почтительно возглашают «Сутру о Цветке Дхармы», [144] однако помнят, что хотя польза есть, и все же годы жизни — всего около шестидесяти. Когда тихо произносят драгоценное имя Амитабхи, то благодаря заслуге от благодеяния всем живым существам, широкой и великой, проповеданной в «Сутре о Цветке Дхармы», узнают, что я — это и есть истинная сущность; коль скоро мы и все множество живых существ — это всё одна основа истинной сущности, то думая, что и будда, и я едины по сути, что мы с буддой — не два, мы достигаем неизмеримых рождений своими делами, совершёнными в одном нашем веке[85]. Причина этого та, что неверно, будто «я» не имеет сути. Прежде, когда я не знал, что я — это и есть истинная сущность, я думал как обо «мне» только об одном человеке, и хотя дела, совершённые одним человеком, длятся неизмеримые кальпы, но я думал, что не могу стать буддой, объять весь мир Дхармы. Я думал, что будда поистине пребывает весьма далеко от меня.

Значит, и будда, и живые существа пребывают в пределах одного мгновения мысли. До вчерашнего дня внутри моего тела полностью пребывали безначальные злодеяния и ложные страсти, и даже исчерпав всё свое будущее, я не смог бы прекратить круговорот рождений и смертей. Но даже будучи таким живым существом, сегодня я просыпаюсь от сновидений помраченной мысли и возвращаюсь к основе исконной просветленности. А раз так, то существо с наилучшими «корнями», подобное Деве-Дракону, думает: я и есть истинная сущность, — и за одно мгновение-кшану тут же становится буддой; существо с тупыми «корнями» в начальное мгновение-кшану думает: «я и есть истинная сущность», — но в следующее мгновение по привычке, не имеющей начала, снова смотрит на краски, слушает звуки, следует за ними, обращается ко внешним пределам сердца, обращается к пределам мыслимого и пробуждает ложную страсть алчности, обращается к пределам немыслимого и пробуждает ложную страсть гнева. И уже когда алчность, гнев и прочие ложные страсти возникли — как это назвать?...

Поистине, в зависимости от силы или слабости «корневой» природы созревают созерцание и подвижничество, и коль скоро при этом скорости не равны, то есть люди, у кого озарение раскрывается либо за один день, либо за два дня, за один месяц, за два месяца, за один год или даже за целую жизнь. В пояснительном толковании Великого Учителя Мяолэ сказано: «Люди, которые последовательно упражняются в прекращении неведения и постижении сути[86], могут преуспеть за один день, за один месяц или за одну жизнь» [87]. Нет таких людей, кто бы устанавливал дела семи уловок[88] — и в первое же мгновение-кшану сразу становился буддой. Даже если на протяжении целой кальпы проповедовать о заслугах, о пользе и выгоде от созерцания двух предметов — истинной сущности и природы сердца — то исчерпать их все равно невозможно. Точно так же можно проповедь и о мире Дхармы, об истинном знаке, о Срединном Пути. Поскольку всё это — разные имена одной сути, основы истинной сущности, то при созерцании либо мира Дхармы, либо истинного знака и прочего всё равно внезапно становишься буддой, которым трудно стать.

[145] Какие из желаний в нашем мире и во прочих мирах недостижимы? Если хочешь прекратить болезни, то коль скоро истинная сущность — это и есть Так Пришедший Наставник-Врачеватель, она прекращает-исцеляет десять тысяч недугов; если хочешь продлить жизнь, то коль скоро истинная сущность — это и есть бодхисаттва Долгая Жизнь, то жизнь продлится! Стремишься к счастью? Небожитель Вайшравана наделит великим счастьем. Стремишься к мудрости? Великий мудрец Манджушри придаст тебе мудрости. И даже если хочешь, чтобы тебя не мучили зловредные демоны-мары и нелюди, то Светлый Государь Неподвижный их сокрушит и отбросит. Среди всего этого противостояние делам демонов-мара — не непосильно для истинной сущности. Сущность мира демонов и сущность мира будды — это одна сущность, нет двух сущностей: созерцание этого обеспечивает победу при противостоянии. Сущность и существо — это всё истинная сущность. И мир демонов, и мир будды — это только одна суть истинной сущности. Если думать так, то демон уже ничем не отличается: мир демонов и мир будды имеют одну суть. Собственная суть, распространяясь повсюду, становится в том числе и помехой.

Далее будут ответы на вопросы.

Некоторые люди спрашивают: вот, говорят, что все мы без различий — будды. Эти слова не имеют сердцевины. Согласно сказанному изначально, будда обладает и тридцатью двумя знаками, и чудесными «проникновениями», и мудростью, превосходит все множество существ; величественный в мире, непреходящий — вот кого величают буддой! Конечно, мы это помним. Ты один называешь буддами и людей нашего века, которые привыкли так думать, и всех вплоть до псов, воронов, муравьев — и хочешь, чтобы мы поверили? Опять-таки, что до будды, то будда — это тот, кого именуют просветленным существом. Разве к тем, кто подобен муравьям, применимо значение «просветленных существ»? К тому же, ты сам себе противоречишь: то говоришь, что все многочисленные живые существа — это всё будды; а то говоришь, что люди, не знающие, что «я и есть истинная сущность», — не будды, и если бы в этот раз было по-твоему, то из множества живых существ все вплоть до бодхисаттв прежних трех учений не были бы буддами. Хотя ты сам называешь их буддами, они не обладают тридцатью двумя знаками. Они пока не имеют ни чудесных «проникновений», <ни мудрости[89],> а ты их первое пробуждение к высшему озарению уже считаешь за мудрость будды. А  ведь прегрешений у них — без меры и края. Как можно разрешить все эти трудности?

Отвечаю: вы не знаете смысла нашей совершенной школы[90]. Вы полностью остаетесь во вратах условного учения и заблуждаетесь насчет этих трудностей. Наш наставник, Великий Учитель Тяньтай, говорил о «шести условиях» становления будды. А среди них есть условие основы и условие имен и знаков. Первое: «быть буддой под условием основы» — это значит, что все множество живых существ исконно оснащено природной основой истинной сущности. Но хотя они и будды под условием природной основы, но если они до сих пор не слышали имен трех истин, то они не знают, что я сам — это и есть истинная сущность. [146] Это называют «быть буддой под условием основы». В первом разделе «Прекращения неведения и постижения сути» сказано: «Хотя и говорится, что это условие — основное, но обычно мы его не знаем. Не слышав еще о трех истинах, совсем не осознаем Закон-Дхарму Будды. Подобно быкам и баранам, не разбираем, где внешний угол, а где внутренний»[91]. Второе: «быть буддой под условием имен и знаков» — или встретившись с благомудрым другом, или развернув свиток сутры и заглянув в него, слышишь имя истинной сущности, узнаёшь, что я — это и есть истинная сущность, и это называют «быть буддой под условием имен и знаков». В «Прекращении и постижении» сказано: «Или последовать за добрым другом, или последовать за свитками сутр, услышать вначале проповедь об истинно-едином просветлении, бодхи, среди имен и знаков продвигаться вперед, понимать, узнавать, что всё множество дхарм — это и есть Дхарма Будды. Таково просветление, бодхи, под условием имен и знаков»[92]. Третье: «быть буддой под условием созерцания и подвижничества». Когда созерцание истинной сущности немедленно сразу проясняется, это называют «буддой под условием созерцания и подвижничества». В записи «прекращения и постижения» это описано, хотя и коротко. Четвертое: раскрыв Срединный Путь взаимного подобия подвижника и будды, достигнув чистоты шести «корней», посредством «корня» зрения глазами, рожденными от отца и матери, полностью увидишь всё: и небо Вершины Существования, и гору Сумеру, и кольцо Железных гор[93], великое море, реки и ручьи, а также всех живых, ушами услышишь все звуки и голоса внутри и вне трех тысяч миров, и так далее. А телом выявишь все дела всех существ, которые чувствуют, и всех вещей, которые не чувствуют, в трех тысячах миров. Поистине, ты один увидишь ясно то, чего не видят другие люди[94], — и это называется «быть буддой под условием взаимного подобия». То, что начиная с уровня начального пребывания и вплоть до уровня равного просветления обращает посредством учения живые существа, призывающие Срединный Путь и восемь обликов, — называют «буддой под условием разделения тел», а уровень чудесного просветления называют уровнем «будды под условием конечного предела».

Среди этих шести условий либо «буддой» коротко называют природную основу, либо имя «будды» получают после раскрытия и пробуждения истинной причины, после обретения исконного тела Закона-Дхармы. Мы уже услышали имена трех истин, узнали, что я и есть истинная сущность. Среди шести условий — если овладеть этим, достигаешь уровня условия имен и знаков. Почему мы, именуемые равными «буддам», — еще не такие весьма надменные существа, кто говорит, будто бы уже обрел то, что ему еще предстоит обрести? Если мы еще не будды под условиями частичного свидетельства и конечного предела, мы не обрели чудесных «проникновений» и не обладаем тридцатью двумя знаками. Двое будд — в разделенных телах и у конечного предела — полностью обладают прекрасными обличиями, свободны в чудесных «проникновениях». Вы же цените только прекрасный облик и чудесные «проникновения» — но благим свойством внутреннего свидетельства, исконно-присущей природной основой вы пренебрегаете, и это приводит к глупости, безумию, отсутствию мудрости. Государи-вращатели колеса Дхармы тоже обладают тридцатью двумя знаками, приверженцы внешних путей тоже проявляют чудесные «проникновения». Это две колесницы нашего мира. Когда приходит время Цветка Дхармы, оно превосходит в раскрытии первоначальные озарения — разве не так говорят? Явная «Алмазная сутра праджня-парамиты» гласит: [147] «Если… посредством видения цвета, посредством слушания голоса ищут “я”, то такие люди идут по ложному пути, они не могут увидеть Так Пришедшего Будду. Чудесная суть этого Так Пришедшего — это и есть все будды в теле Закона-Дхармы»[95].

Еще спрашивают: «То, что ты сказал, не имеет сердцевины сострадания-жалости равной сути[96]. По твоим меркам, даже глупец с первоначальным сердцем, созерцающий истинную сущность, если он ради всех живых существ воздвигает один светильник, подносит Трем Сокровищам один цветок, одно благовоние, или один раз возглашает имя будды, — то тем самым он будто бы отдаляет от страданий все множество живых существ и приносит всем им радость; всё это вещи неслыханные. Сначала говорят о плоде собственных деяний, собственных достижений, и уже благодаря собственным деяниям-причинам привлекают причины и плоды. Если бы благодаря одному цветку, одному благовонию, одному доброму деянию глупец с первоначальным сердцем обретал благо отдаления от страданий и наделения счастьем, свидетельства великого просветления-бодхи для всего множества живых существ — то все множество будд в мирах на десяти сторонах, благодаря своим неохватным благим «корням» приводили бы все множество живых существ — и даже тех, у кого нет ни единой доли благих «корней», — к тому, чтобы те самоестественно становились буддами. И зачем нам тогда понапрасну упражнять благие «корни»? К тому же, если у всего множества живых существ суть одна, то когда одно живое существо становится буддой, то одновременно с ним все живые существа становились бы буддами. В «Трактате о мудрости» Нагарджуны[97], а также в толкованиях нашей школы Небесной Опоры счастье упражнения, причины блага, само не дается живым существам — так сказано!

Отвечаю: вопрос предельно глуп и безумен. Вы держитесь условного, уловочного учения о значении недвойственного, которое было до «Цветка Дхармы», и ввергаетесь в заблуждения. Согласно проповеди времен Жертвенного масла[98] о тупых и совершенных «корнях», сострадание-жалость допускается и при тождественной сути. Этот плод, самостоятельно достигнутый собственными деяниями, разъясняется в условном учении. Сострадание-жалость при тождественной сути выражает основу истинной сущности с точки зрения школы Цветка Дхармы и школы Истинных Слов, и потому они допускают это. Раз так, то будды прежних трех учений — это всё будды, для кого плодами были стремления, а причинами — упражнения. Сердцевина нашей сутры такова: когда я осознаю, что я и есть истинная сущность, — в это время я и есть будда. А в «Сутре о сосредоточении на Цветке Лотоса» сказано:

«Ищу прибежища моей жизни у тела Дхармы,

у исконно-просветленного сердца:

Постоянно да пребуду у лотосовой опоры,

   у сердца Чудесной Дхармы.

Исконно-пришедший будда доводит до совершенства

благие свойства трех тел,

Тридцать семь почитаемых пребывают во дворце-сердце.

Во вратах, открытых для всех,

сосредоточений столько, сколько пылинок.

Они далеко отстоят от причин и их последствий,

           содержат в себе естественные свойства вещей.

Безбрежное море достоинств исконно, округло, полно,

И я, возвращаясь к ним, почтительно склоняюсь

перед всеми буддами моего сердца»[99].

[148] Поистине, благодаря состраданию-жалости тождественной сути будд и бодхисаттв, даже если все многочисленные живые существа сами не имеют ни одной доли благих «корней», они сами должны стать буддами — так говорят, и дойдя до такого утверждения, приходится сказать: кто из живых существ, не имеющих ни одной доли благих «корней», получая сострадание и жалость тождественной сути будд и бодхисаттв, не отдалится от страданий и не получит освобождения? В «Созерцании Великой Колесницы»[100] обобщены эти трудности и сказано: «Если у этого сердца есть только значение тождественного будде, то даже без самостоятельного подвижничества, благодаря другому можно обрести путь. Истинная сущность уже имеет значение истинной сущности, поэтому мои заслуги и заслуги другого взаимно совпадают, и природа внезапно обретается»[101]. Далее, у Нагарджуны в «Рассуждении о мудрости», а также в толкованиях нашей школы говорится: счастье, чья причина — упражнение, не передается другим людям. Дойдя до такого утверждения, «Рассуждение о мудрости» излагает сутры Праджня-парамиты. Сутры Праджня-парамиты — это сутры, бывшие прежде «Цветка Дхармы», они относятся к условному, не раскрывают истинную сущность. Они еще не разъясняют сострадание и жалость тождественной сути. Поэтому они все еще говорят, что счастье, чья причина — упражнение, не передается другим людям. Толкования нашей школы развертывают толкование великого рассуждения. Поэтому трудностей быть не должно.

Обычно записи всех сутр и рассуждений, благодаря людской вере, благодаря радости ума развертывают всевозможные толкования. Но об одном — о сути того, что мы и есть истинная сущность, — нужно думать днем и ночью, ходя, стоя, сидя, лежа, не забывать, держать в сердце, и тогда, без сомнения, в этом теле станешь буддой. В толкованиях школы Истинных Слов мыслится только то, что я и есть Великий Солнечный будда, и если верить в это, не теряя веры, то в этом теле станешь буддой. В «печати» истинной сущности — исполнение всего множества взмахов и мановений[102]. Поэтому говорят, что все слова и речи, слетающие с языка, — это истинные слова, все движения, производимые телом, — это сокровенные печати, все знания, хранимые в памяти, — это Исконный Почитаемый, все мысли, думаемые в заблуждении, — это сокровенное созерцание. Если не забывать этой сердцевины, держать ее в сердце, то в этом теле станешь буддой. Когда думаешь: «Я и есть истинная сущность», и когда думаешь: «Я и есть Великий Солнечный будда», — ты делаешь одно и то же.

При этом, произнося слова памятования о будде, почтительно читая сутры, передавая заслуги всему множеству тех, кто чувствует, — пусть погребешь ты связанное и несвязанное. Если мы, люди, не отступим, то все мы полностью сможем отдалиться от страданий и обрести радость. Если в едином сердце не сомневаться, то десятки тысяч дхарм напрасно не истлеют — вот какое сердце можно будет обрести. Какое бы дело ни делал, сердце должно быть только в одном деле. Говорим ли мы: «Возгласив ставу будде Амитабхе один раз или десять раз, возродишься в Чистой земле», думаем ли мы: «Я и есть истинная сущность» — нужно не терять этой мысли, держать ее в сердце, посредством собственного приятия и повсеместного приятия, и тогда трудностей никаких не возникнет. Нужно хорошенько ухватить сердцевину этого.

Так завершается «Созерцание истинной сущности».