Паломничества в храмы Кумано

Паломничества в храмы Кумано

Н.Н. Трубникова

Сетевая версия — август 2008 г.

Ответвления храмов Кумано в столице и провинциях

Вне «горных» школ Тэндай и Сингон в Японии на протяжении всего периода Хэйан развивалось и собственно горное подвижничество — «путь упражнений и испытаний», сюгэндо:. В XI-XII вв. его уже нельзя считать «народным» направлением в отличие от «государственного». Горные храмы-святилища получают большие пожертвования, в том числе земельные пожалования от государей-монахов, знатных чиновных и воинских семей. Горные храмы Кумано, Ёсино, Хагуро и другие создают воинские отряды, не уступающие монашеским армиям храмов города Нара или горы Хиэй. Для удобства странников обустраиваются дороги, постоялые дворы и т.п. Паломничество становится доступно всем мирянам и монахам, а не только странникам сюгэндзя, прошедшим особую подготовку и готовым терпеть лишения. В горные храмы отправляются и простолюдины, и члены воинских семей, и представители столичной знати. Но, как отмечает Дэвид Мёрман, в Японии этого времени паломничества не уравнивают людей, а напротив, разделяют их. Для власть имущих странствия в горы становятся способом заявить о своем могуществе и подкрепить его (Moerman D. The ideology of landscape and the theater of state: Insei pilgrimage to Kumano (1090–1220) // Japanese Journal of Religious Studies 24/3-4 (1997). Р. 347–374).

Из горных храмов-святилищ особенно большое влияние получили храмы Кумано. О современном Кумано см. http://www.kumadoco.net/kodo_eng/about/index.html, а также http://tencoo.fc2web.com/jinja/xkumanohongu.htm, http://tencoo.fc2web.com/jinja/xkumanohayatama.htm, http://tencoo.fc2web.com/jinja/xkumanonachi.htm.

Храмы-святилища Кумано находятся на полуострове Кии. Название 熊野, Кумано, «Медвежьи поля», относится не только к горной стране, но и к близлежащим долинам и морскому побережью. Главное святилище 本宮, Хонгу:, расположено в глубине гор, Новое святилище 新宮, Сингу, — в тридцати пяти километрах от Хонгу:, у впадения реки Кумано в Тихий океан, а святилище Нати 那智 — примерно в двадцати километрах от побережья возле водопада Нати.

См. карту Кумано

В «Анналах Японии» (см. гл. II) говорится, что в Кумано была похоронена умершая при родах богиня Идзанами. Местом ее погребения считалось святилище Сингу:. По преданию, божество этого святилища родилось в ходе очищения бога Идзанами после похорон. Бог святилища Хонгу:, известный под именем Кэцумико, отождествлялся с Сусаноо — именно в Кумано бог Сусаноо искал путь в «страну корней». Божество святилища Нати по имени Фусуми отождествляли с Идзанами. В святилище Сингу: в XI в. были воздвигнуты одни из самых ранних статуй «родных богов» — Идзанаги и Идзанами. В горах Кумано первый государь Японии, Дзимму, обрел меч для «подчинения страны». А когда Дзимму и его войско заблудились в горах, то Аматэрасу послала своего вестника, трехногого ворона, чтобы указать им путь. Таким образом, божества гор Кумано связаны с происхождением погребального обряда и с началом японского государства.

В IX в. боги святилищ Хонгу: и Сингу: несколько раз повышались в ранге вплоть до старшего второго ранга. В «Энгисики» бог Хонгу: получает величание «именитого» 名神, мё:дзин, а само это святилище и Сингу: называются «великими» 大社, тайся. В 940 г. после больших и успешных молений об усмирении пиратов Внутреннего Японского моря святилища Хонгу: и Сингу: получили высший ранг.

Буддийское подвижничество в горах Кумано начало развиваться еще в VIII в. (гора Ко:я и долина Нэгоро, центры буддийской школы Сингон, также расположены в этой горной стране). В горах строились молельни и пагоды, изображения будд и бодхисаттв высекались прямо в скалах, с начала периода Хэйан в Кумано часто захоранивали сутры. Возле святилища Нати найдено 153 такие сутры и 47 зеркал, возле Сингу: — более ста захороненных книг.

Божества Кумано в источниках периода Хэйан часто именуются «измененными обличиями» 権現, гонгэн. Они почитались как «отпечатки-следы» будд Амида (Хонгу:) и Якуси (Сингу:), а также бодхисаттвы Тысячерукой Каннон (Нати). Соответственно, горы и побережья Кумано соотносились сразу с тремя «Чистыми землями»: странами Высшей Радости, Чистой Лазури и Фудараку. По преданиям, существовал обычай: от святилища Нати подвижники отплывали в море на поиски острова Фудараку — в одиночных маленьких лодках, без запаса воды и пищи. Это считалось допустимым способом самоубийства ради возрождения в Чистой земле.

Происхождение святилищ Кумано и история тамошних богов описаны в нескольких источниках. Примечательно, что предания в этих книгах приписывают богам материковую предысторию, соотнося горы Кумано со знаменитыми горами Китая и Индии. «Записки о высочайшем отпечатке-следе измененных обличий Кумано» (熊野権現御垂迹縁起, «Кумано-гонгэн госуйдзяку энги») сообщают, что прежде бог Кумано был китайским принцем, глубоко чтил гору Тяньтай, а потому стал божеством и чудесным образом в виде глыбы камня перелетел в Японию. Другой памятник, «Записки Великой горы» (大峰縁起, «О:минэ энги», хранились в святилище Хонгу: с 1070 г.), повествует о царе страны Магадхи в Индии. Он был потомком в пятом поколении Солнечной богини Аматэрасу (Вероятно, того самого божества, которое в Индии чтили под именем Сурья 日天, яп. Ниттэн, оно изображается на мандалах) и в то же время — потомком Будды Шакьямуни тоже в пятом поколении. Этот царь ради процветания «закона государей» поддерживал «закон будды», совершал обряды почитания горы Гридхракута, где в свое время проповедовал Шакьямуни. Женой царя была женщина из рода Махакашьяпы, одного из ближайших учеников Будды. Этот царь и стал богом святилища Хонгу:, а двое его детей — богами Сингу: и Нати. Все они перенеслись в Японию в обличии священных зеркал. Богиня Аматэрасу доверила им горы Кумано, а ее потомок Дзимму подтвердил права своих заморских родичей на эту горную страну. Таким образом, через обряды богам Кумано должна была закрепляться преемственная связь между Японией и материковыми державами. Кроме того, через богов Кумано государев род Японии оказывался в родстве не только с Аматэрасу, но и с Буддой.

В Кумано почиталось «тайное» божество Конго:-додзи 金剛童子, «Алмазное Дитя» — одно из воплощений будды Амида (санскритское имя этого божества — Раникродха). Его изображают как ребенка с гневным лицом, одна нога поднята и согнута в колене, руки раскинуты в стороны, в одной руке он сжимает «алмазный жезл», конго:.

Во главе храмов Кумано стоял «распорядитель» 別当, бэтто:. В 1090 г. государь-монах Сиракава учредил пост «смотрителя трех гор Кумано» 熊野三山検校, Кумано-сандзан кэнгё: (под «тремя горами» понимаются три святилища, хотя Сингу: находится не в горах). Этот пост занимал монах, который отвечал за прием паломников, обряды очищения, чтения сутр и др., тогда как распорядитель занимался храмовым хозяйством и обустройством жизни монахов, жрецов и ямабуси.

Под контроль храмов Кумано в начале XII в. перешла часть побережья Внутреннего Японского моря, в том числе морская торговля и разбой. В 1114 г. распорядитель Кумано получил широкие полномочия по борьбе с пиратами. В связи с морскими делами храмы Кумано тесно сотрудничали с родом Тайра, который отвечал за безопасность мореплавания в западной части Внутреннего Японского моря, тогда как Кумано — в восточной. В междоусобной войне Тайра и Минамото храмы Кумано занимали двойственную позицию — известны столкновения между войсками Хонгу:, верными Тайра, и отрядами Сингу: и Нати, перешедшими на сторону Минамото. В конце концов храмы Кумано поддержали Минамото.

Паломничества государей в Кумано. Государь Уда первым из японских государей отправился в Кумано вскоре после своего отречения в 899 г. В 987 г. государь Кадзан в сопровождении нескольких десятков служивших ему людей прибыл в святилище Нати и затворился там на три года. По преданию, бог Нати подарил ему «жемчужину исполнения желаний» и четки из хрусталя.

В «Великом зерцале» описано состязание отрекшегося государя Кадзан с чудотворцами Кумано. Силой его молитвы монахов, одержимых духом божества — защитника Закона 護法, гохо:, отбросило на стоявшую рядом ширму, и на время они оцепенели. Только после того, как государь-монах отпустил их, они убежали. Составитель «Великого зерцала» замечает: «Этого следовало ожидать. Чудотворная сила зависит от происхождения человека, кто же может мериться силой с подвижником? Соблюдение заповедей в прежнем рождении, вместе с заслугой пострига и отречения от престола, видно, безгранично увеличили его чудотворную силу» (см.: Окагами — Великое зерцало. Пер. с древнеяп., исслед. и комм. Е.М. Дьяконовой. СПб, 2000. С.106-107).

На пути в Кумано, отдыхая на морском берегу, государь Кадзан заметил дымок над солеварней и сложил стихотворение:

«Вот потянусь

Погребальным дымом

К небу грядущих странствий,

А кто-то молвит, увидев:

Знать, соль рыбак выжигает» (там же).

В этих стихах звучит образ паломничества как пути к смерти, что характерно для горного подвижничества в целом.

Между 1090 и 1220 гг. четыре государя-монаха совершили около ста паломничеств в Кумано. Частота этих странствий на протяжении XII в. всё возрастала. Сиракава был в горах Кумано 20 раз, Тоба — 23 раза, Госиракава — 34 раза, а Готоба — 39 раз. Государей-монахов сопровождали их сподвижники из ин-но тё:, столичные чиновники, монахи, поэты, слуги, а также жены и их служанки. В дневнике Тайра-но Нобунори 平範記, «Хэйханки», есть запись от 1169 г., где он сетует: Столица совсем обезлюдела, так как государь-монах Госиракава отправился в Кумано, а с ним чуть ли не все жители города. О паломничествах составлялись многочисленные записи — таков «Дневник высочайшего странствия государя-монаха Готоба в Кумано» (後鳥羽院熊野御行記, «Готоба-ин Кумано гоко:-ки»), составленный Фудзивара-но Тэйка в 1201 г. По этому и другим источникам видно, что странствия в Кумано стали в полной мере государственным обрядом.

Начиналось путешествие из дворца под названием Тоба 鳥羽, «Птичьи крылья» на реке Камо. Знатоки «Пути Темного и Светлого начал» рассчитывали благоприятное время для выхода в путь. Все, кто собирался в паломничество, проходили предварительное очищение. Для странствия отрекшиеся государи надевали белую одежду послушников, «шраманер». Паломникам-мужчинам полагались поножи, соломенные сандалии, шляпа и посох — как у горных подвижников ямабуси. Знатные дамы-паломницы надевали шляпы с очень широкими полями, к полям крепилось полотнище белой ткани, скрывавшее лицо и фигуру женщины.

Весь путь паломничества из Столицы имел протяженность около 200 км, он занимал от 20 до 30 дней. По дороге делались остановки в девяноста девяти «почитаемых местах» 王子, о:дзи. В каждом из них совершались подношения роскошно исполненных свитков сутр, а также зеркал, золота и серебра, тканей, стихов и других даров. Для паломников устраивали танцевальные представления, борьбу сумо, поэтические состязания. Путь из Столицы пролегал по реке Ёдо до Нанива, где совершался большой обряд в храме Ситэнно:дзи, основанном Сё:-току-тайси. Кроме того, паломники посещали святилище Сумиёси, связанное с походом Дзингу в Корею. Далее странники двигались то по морю на кораблях, то по суше через земли трех провинций — Сэццу, Идзуми и Кии.

Монахи из храмов в «почитаемых местах» подносили странникам угощения и утварь на дорогу. Провинциальные власти должны были снабжать паломников едой, сакэ, приправами, дровами, лошадьми, кормом для лошадей, повозками, носилками и носильщиками, кораблями и моряками, продовольствием для носильщиков и моряков. Расходы эти были очень велики, налог на паломничества и отработки для паломников были весьма тяжелы для населения провинций. Но еще большие средства на дары и обеспечение паломничества тратились из доходов с поместий, закрепленных за государями-монахами.

В самом Кумано по прибытии паломников из Столицы проводились обряды чтения сутр способом «вращения», тэндоку, а также пляски кагура, состязания чудотворцев 験比, гэн-курабэ, странники обменивались особенно богатыми дарами с местными жрецами и монахами.

Паломничества государей решали одновременно несколько задач — показать могущество государства, олицетворенного государем-монахом, укрепить связь Столицы с провинциями, заручиться поддержкой храмовых войск Кумано (в частности, против монахов горы Хиэй).

Известно, что во время пребывания в Кумано государям-монахам читали тексты храмовых «Записок», и через эти предания отрекшиеся государи, потомки Аматэрасу и Шакьямуни, могли присвоить себе прошлое Японии начиная с века богов, а также получить дополнительное «заморское» обоснование своей власти.

Ответвления храмов Кумано в столице и провинциях. Храмам-святилищам Кумано жаловали землю и государи-монахи, и многие другие владетели. В этих имениях возводились храмы, которые считались «ответвлениями» Кумано. Часто жрецы и монахи в них назначались из основных храмов и святилищ.

Госиракава учредил в Столице храм-святилище Новый Кумано 今熊野, Има-Кумано, божество святилища Нати стали чтить как защитника храма Дзэнриндзи 禅林時. В 1160 г. Новому Кумано были пожалованы земли, в 1181 — еще 28 имений в шестнадцати провинциях. Таким образом, не только у основного, «Старого», но и у Нового Кумано появлялась сеть поместий и храмов-ответвлений по стране, и они были четко соотнесены с государственным почитанием богов Кумано.

Случалось, что почитатели богов Кумано совершали земельные пожертвования не из своей земли, а из той, за которую они отвечали по долгу службы. Например, в 1140-х гг. Фудзивара-но Акитоки, губернатор провинции Каи, в благодарность божествам Кумано пожаловал святилищу Хонгу: имение под названием Ясиро в Каи, чтобы на доходы с него в Кумано проводились восьмидневные чтения «Лотосовой сутры». Через несколько лет государь-монах Тоба освободил это имение от налогов, взымавшихся в пользу казны. Позже к Ясиро присоединили еще несколько земельных угодий. После отречения государя Госиракава в Каи был назначен новый губернатор. В 1162 г. по распоряжению государя Нидзё: он должен был провести проверку земель. Чиновник от губернатора с отрядом воинов явился в Ясиро и заявил, что эта земля незаконно числится храмовой. «Божьи люди», дзиннин, из местного ответвления храма Кумано пытались оказать вооруженное сопротивление, но были побеждены, и имение снова обложили налогом. Жрецы и монахи Кумано обратились с жалобой к отрекшемуся государю, и в итоге решение было вынесено в их пользу: имение Ясиро объявлено храмовым, губернатор сослан, а его чиновник заточен в темницу. Примечательно, что документы по этой тяжбе содержат ссылки на храмовые записки, энги. В качестве одного из доводов приводится то, что государевы люди нанесли обиду божеству, близкому к Солнечной богине святилища Исэ (см. выше). Как и в ряде других случаев, в этот раз государю-монаху удалось доказать, что его влияние выше, чем у «правящего» государя (Moerman D. Op.cit. P.162).

В «Повести о доме Тайра» описан и другой путь создания дочернего святилища (см. Повесть о доме Тайра. Перевод со старояпонского, предисловие и комментарий И. Львовой. М., 1982. Электронная публикация — http://zhurnal.lib.ru/editors/n/nalbandjan_karen_eduardowich/povest_o_taira.shtml). Участники заговора государя Госиракава против Тайра, сосланные на Остров Демонов 鬼島, Онигасима, решают молить богов Кумано о возвращении в Столицу. Для этого они хотят сначала обустроить святилище. Изгнанники бродят по острову в поисках подходящего места — как можно больше похожего на Кумано.

«Наконец отыскали они возвышенность, поросшую богатым дремучим лесом. Словно нарядной парчой, разукрашены были деревья багряной листвою. Взору их предстали высокие горы; тучи висели на вершинах причудливых очертаний, а склоны, казалось, были одеты тончайшим сине-зеленым шелком. Несказанно прекрасны были и лес, и горы... К югу расстилалось безбрежное море; волны катились вдаль, теряясь в туманной дымке. К северу громоздились крутые скалы; бурля, ниспадал оттуда водопад длиною в сто сяку... Грозный рев водопада и шелест ветра в соснах придавали этому месту таинственность, величавость, и веяло здесь божественным духом, точь-в-точь как на святой вершине Нати, в Кумано, где обитает бог Летучего Водопада. Не колеблясь, решили они назвать это место Вершиной Нати.

“Та гора пусть считается Хонгу:, Главным храмом, эта возвышенность да именуется Сингу:, Новым храмом...” — каждой вершине дали они название разных храмов Кумано». Один из ссыльных, монах Ясуёри, становится «настоятелем» храма, а другой, мирянин Фудзивара-но Нарицунэ — его общиной. Они каждый день ходят на поклонение и за неимением других даров подносят богам цветы.

Ясуёри слагает молитву:

«Сегодня, избрав счастливое утро, в год Петуха — 1-й год Дзисё, когда прошло уже более двенадцати лун и трехсот пятидесяти дней [cо времени начала их ссылки], я, недостойный, взываю к вам, о великие, первейшие, могущественные духи Японии, боги Кумано, и к тебе, грозный и гневный бодхисатва Летучего Водопада, карающий ослушников, нарушивших великий закон Будды! Мы оба, полные веры, ревностные почитатели трех храмов Кумано <…> слив воедино душу и тело, очистив тело, уста и помыслы, смиренно, от всего сердца, обращаем к вам наши молитвы! О великий бодхисатва Амида-Нёрай! [здесь Амида назван «бодхисаттвой» — имеется в виду то, что он не всегда был буддой, а стал им благодаря своим обетам] Ты учитель, спасающий все живое в этом мире страданий; ты, единый в трех ипостасях [=в трех телах], указываешь грешникам путь ко брегу Прозрения! И к тебе обращаемся мы, о бог Хаятама, великий целитель Якуси, избавляющий смертных от всех недугов, владыка райской земли, лазурью сияющий на востоке! И к тебе, бог Мусубу [он же Фусуми], явивший себя в облике бодхисатвы Каннон Тысячерукой, что обращает на путь истины все живое, проповедуя учение Будды на горе Фудараку в полуденной стороне! О бодхисатва Каннон, одиннадцатиликое божество, ты владыка этой юдоли скорби, ты спасаешь все живые создания, ты вселяешь мужество в робких, внемлешь всем молениям смертных!

Каждый, кто молится о покое и мире в этой жизни, будь то сам император или простой народ, каждый, кто жаждет блаженства после кончины, непременно сподобится твоей благодати, если станет провозглашать имя Будды по утрам, совершив омовение, смыв скверну с тела и отбросив томящие душу земные страсти, и по вечерам, обратившись лицом к священным вершинам Кумано. Эти скалистые высокие горы — символ доброты и величия Будды, эти бездонные крутые ущелья глубоки, как стремление Будды спасти все живое, всех смертных! С верой в Будду, пробираясь сквозь тучи, поднимались мы на эти вершины, опускались в ущелья, невзирая на хладные росы, и творили молитву. Если бы не упование на божественную благодать великого бодхисатвы, разве в силах были бы мы свершить путь, столь опасный и трудный? Если бы не верили в чудесную силу святого бога, разве сумели бы прийти на молитву в столь глухое, отдаленное место? А посему, о великие боги, и ты, бог Летучего Водопада, обратите к нам милосердный и ясный взор свой, чистый, как лотос, преклоните слух свой, чуткий, как у молодого оленя, узрите чистоту наших помыслов, в коих нет двоедушия, и внемлите нашему гласу, полному великой любви к вам!

Ради спасения верующих и неверующих покинули вы, о бог Хаятама и бог Мусубу, райские чертоги, сверкающие сокровищами вселенной, умерили сияние, излучаемое посланцами Будды, и поселились вместе с нами, в нашем грешном мире, в его грязи и скверне. Вот почему без конца стекаются к вам вереницы приносящих дары и священные обеты, и несть числа почитающим вас молящим: “Милосердие божие да изменит предначертание кармы! Да обретет просящий жизнь вечную!” Приходящие в храм в монашеском рубище приносят к вашему алтарю цветы своего прозрения, и так велико число богомольцев, что прогибается пол в священных чертогах! У почитающих святость храмов Кумано сердца исполнены веры, чисты, как воды, наполняющие райский пруд Спасения всех грешных. Если мы удостоимся благодати и вы, о великие боги, услышите нашу молитву, исполнится все, о чем мы вас просим! Обращая взор ввысь, коленопреклоненно молю — о боги всех двенадцати святилищ Кумано, расправьте крылья спасения, воспарите высоко в небесах над миром суеты и греха и положите конец мукам изгнания! Да исполнится заветная мечта наша — возвращение в столицу! Бьем челом вам снова и снова!»

Боги откликаются на молитву: однажды Ясуёри видит во сне, как к берегу причаливает ладья, из нее выходят женщины в красных хакама и поют величальную песню бодхисаттве Каннон. В другой раз обоим изгнанникам снится один и тот же сон: ветер приносит с моря листок дерева наги, что растет в Кумано, прогрызенный червями так, что дырочки складываются в слова предсказания: если будете и впредь славить богов, то непременно вернетесь домой. Ясуёри вырезает из дерева тысячу маленьких пагод, пишет на каждой санскритскую букву А, день, месяц, год, свое имя и две песни о тоске по родине. Ясуёри бросает пагоды в воду, моля богов Брахму и Индру, стражей четырех сторон света, а также богов Кумано и Ицукусима, чтобы хотя бы одну из пагод донесло до Столицы.

Одну из пагод действительно прибивает к берегу возле святилища Ицукусима как раз тогда, когда там находится монах, близкий друг Ясуёри. Он подбирает пагоду и доставляет ее в Хэйан, родичам Ясуёри. Об этом узнает отрекшийся государь Госиракава и проливает слезы жалости над изгнанниками, а после о пагоде сообщают и Тайра-но Киёмори. В «Повести» сказано, что песни с давних пор движут людскими сердцами, так что в Столице вскоре чуть ли не все жители выучили стихи Ясуёри наизусть, и сам Киёмори проникся сочувствием к ссыльным. В итоге моление оказывается действенным — тех изгнанников, кто взывал к богам Кумано, вскоре вернули из ссылки, а те, кто этого не сделал, так и не получили прощения Тайра.