Нитирэн

Письма Нитирэн

Н.Н. Трубникова

Сетевая версия — ноябрь 2012 г.

Работа выполнена при поддержке РГНФ в рамках исследовательского проекта № 11-03-00038а.

Как могла получить поддержку у мирян и монахов в Японии XIII в. проповедь Нитирэн — при том что она не обещала благ в здешней жизни, а наоборот, была нацелена на мученичество, и обычно ставила вопросы о государстве и мире вообще, но не об отдельном человеке? Правда, она опиралась на распространённый обычай почитания «Лотосовой сутры». Но, видимо, дело было ещё и в мастерстве Нитирэн как учителя. О том, как он проповедовал, можно судить по его письмам. Здесь он применяет своё учение к судьбе каждого из учеников, говорит об истинности «Лотосовой сутры» на насущных примерах, подбирает способы наставления сообразно жизненным обстоятельствам собеседника.

Сохранилось более четырёхсот посланий Нитирэн, в том числе около сотни — в автографах (исследователи спорят о подлинности некоторых из писем, так что точное число указать трудно). Самое раннее из них датировано 1255 г., по большей же части письма относятся к тем годам, когда Нитирэн отбывал ссылку в Идзу (1261–1263) и на Садо (1272–1274) и к началу 1280-х, когда он безвыездно жил на горе Минобу. Видимо, Нитирэн чаще переписывался с учениками тогда, когда не мог давать им устные наставления. Иногда в конце послания Нитирэн пишет: гонец торопится, поэтому больше сказать не успею; вероятно, он отвечал на письма сразу, чтобы отослать ответ с тем же нарочным, который привёз письмо. Письма учеников к Нитирэн не сохранились: его рукописный архив — это не те бумаги, что остались у него самого, а те, которые хранили у себя ученики. Послания наставника они берегли, но собственных черновиков или копий отосланных писем не оставляли.

Отбывая первую ссылку в Идзу, Нитирэн в 1262 г. пишет воину Кудо: Ёситака 工藤吉隆, уроженцу земли Ава, одному из первых своих приверженцев: житьё в ссылке для меня радостно, и вот почему. Я начал изучать Закон Будды уже четверть века назад, к «Лотосовой сутре» обратился семь лет назад, и до сих пор мне удавалось в день прочесть один её свиток, а порой только одну главу или вовсе одно лишь заглавие. Теперь же я посвящаю сутре все двенадцать страж в сутки — терплю гонения ради неё. Пусть бы я даже ничего не делал здесь, просто жил в ссылке, это уже было бы подвижничеством ради сутры. Поэтому я благодарен своим гонителям. Можно сказать, что здесь Нитирэн рассуждает так же, как многие японские наставники разных веков: хорошо то подвижничество, для которого можно не делать ничего сверх обычных человеческих дел.

Дальше Нитирэн говорит о четырёх благодетелях, кому обязан каждый из людей: это отец и мать, государь, Три Сокровища (Будда, его учение и община) и все живые существа. По Нитирэн, человек времён «конца Закона» обязан живым существам за то, что все они нуждаются в нём, всех их надо спасать; родителям — за то, что произвели его на свет в такую пору, когда подвижничество ценнее, чем в любой другой век; государю и его приближённым — за светила на небе и злаки на земле, то есть за поддержание того состояния мира, когда ещё можно выжить, но уже невозможно выжить без «Лотосовой сутры». В целом это письмо — одно из самых оптимистических во всём наследии Нитирэн. А что касается благодарности Будде, — пишет он, — то даже если мы сожжём все леса, чтобы приготовить тушь, вычерпаем всю воду в море, чтобы её развести, обдерём всех зверей на писчие кисточки – мы всё равно не сможем записать столько слов, чтобы они выразили меру нашей признательности. Остаётся лишь жить так, чтобы посвящать каждое мгновение Будде, Дхарме и товарищам по общине.

В 1264 г. Нитирэн с учениками направлялись в имение Кудо: Ёситака, когда на них напал То:дзё: Кагэнобу со своими людьми. Ёситака поспешил на выручку, был ранен, как и сам Нитирэн, и вскоре умер.

В письмах из второй ссылки, с острова Садо, звучит уже гораздо более печальный настрой.

Среди посланий Нитирэн есть и короткие записки на одном листке (таковы письма с дороги на остров Садо), и многостраничные тексты, по построению близкие к небольшому трактату. Иногда в посланиях, как и в трактатах, рассуждение строится в виде вопросов и ответов, причём вопросы принадлежат не адресату письма, а умозрительному собеседнику. Собственно «трактаты» (論, рон или 抄, сё:) у Нитирэна тоже обычно обращены к кому-то из учеников, и провести грань между ними и длинными письмами нелегко. В традиции Хоккэ и затем в школе Нитирэн для посланий наставника принято обозначение 御書, госё. Многие письма в традиционных изданиях имеют тематические заголовки («О долге благодарности» и др.). См. перевод писем на английский язык: The Writings of Nichiren Daishonin.

Адресаты посланий — служилые монахи Тэндай и других школ, миряне и мирянки, а также монахини и монахи в миру из воинских семей. Нередко Нитирэн обращается сразу к нескольким ученикам или указывает, чтобы адресат прочёл письмо вместе с таким-то из товарищей по общине.

Письма написаны по-японски не слишком сложным языком. На китайском Нитирэн приводит только цитаты, в основном — из «Лотосовой сутры», которую его ученики умели читать. При этом он почти в каждом послании обсуждает отрывки из многочисленных буддийских и мирских китайских книг. В этом смысле его письма не менее насыщены отсылками, чем трактаты.

Даже в маленькой записке в тюрьму, ученику по имени Нитиро: 日朗 (1245–1320), Нитирэн цитирует «Лотосовую сутру» (главу XIV, «Спокойные и радостные деяния»): «Дети богов будут прислуживать ему, его никто не сможет ударить мечом или палкой, его невозможно будет отравить ядом» [Лотосовая сутра 1998, 223] Речь идёт о почитателе сутры; записка относится к 1271 г., Нитирэн вскоре должен отправиться в ссылку на Садо.

Уже в самом раннем из сохранившихся писем (к Токи Дзё:нин от 1255 г.) Нитирэн говорит, что Дхарма называется чудесной, потому что это учение о трёх тысячах миров в одном мгновении мысли. Искать эту Дхарму нужно внутри себя самого; вне собственного сердца и тела ни Будду, ни «Лотосовую сутру» найти невозможно. В этом смысле Нитирэн согласен с положением «Стать буддой в нынешнем теле» 即身成仏, сокусин дзё:буцу, и понимает его вслед за Сайтё: (см. где???) Когда сердце будет чистым, все миры, отражённые в нём, тоже станут чисты, и достичь такой чистоты помогает повторение слов «Слава Сутре о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы!».

Япония в письмах Нитирэн — маленькая страна на северо-востоке (письмо к Нандзё: Хё:э Сабуро от 1264 г.), особая страна под защитой богов, но святость её оборачивается против неё, потому что здесь не почитают «Лотосовую сутру» и боги гневаются за это (письмо к монаху Гидзё:бо: от 1281 г.). «Лотосовая сутра» так относится к другим сутрам, как китайский корабль, могущий дойти из Китая до Японии, к нашим лодкам, годным разве что для плавания из Камакура к острову Эносима в заливе Сагами или в лучшем случае до Кю:сю:. О будущих страданиях своих соотечественников Нитирэн говорит, что те бедствия будут хуже, чем в пору войны между Тайра и Минамото (письмо к монаху Гидзё:бо: от 1281 г.) — так что междоусобица Гэмпэй остаётся пока главной катастрофой.

Для монахов, прошедших полное храмовое обучение, Нитирэн в письмах разбирает фрагменты сутр, приводя обоснования из комментариев Чжи-и и Мяо-лэ. Критике лжеучений с разбором высказываний из текстов разных школ он тоже отводит много места. Есть похожие послания и к самым давним ученикам-мирянам, в том числе к Сидзё: Кинго, но здесь Нитирэн не ограничивается краткими отсылками, а объясняет, чему учили упоминаемые им китайские наставники других школ и кто продолжил их дело в Японии.

Для мирян и особенно мирянок из тех, кто нёс монашеские обеты в миру и не получил буддийского образования, Нитирэн подбирает наиболее наглядные примеры. Он пересказывает и поясняет рассказы о прежних жизнях Будды или о знаменитых подвижниках, притчи, эпизоды из истории Китая. Тем самым он не только проповедует, но и просвещает, знакомит учеников с материковыми книгами, трудными для самостоятельного чтения.

Случаи из давнего прошлого, индийского и китайского, Нитирэн часто сопоставляет с событиями в Японии: одни из них адресату могли быть известны из книг, другие — по рассказам очевидцев, по слухам или по собственному опыту.

Так, в письме из гавани Тэрадомари по пути на остров Садо, Нитирэн сравнивает себя со старинным праведным чиновником Вакэ-но Киёмаро: 和気清麻呂 (VIII в.): тот отказался лгать, будто бог Хатиман предвещал монаху До:кё: власть над Японией, за это впал в немилость и был переименован в Кэгарэмаро: (имя Чистый заменили на Скверный). А в письме с острова Садо от 1272 г. Нитирэн упоминает сравнительно недавнее памятное злодейство: когда в конце XII в. Фудзивара-но Ясухира, желая показать свою верность первому сёгуну Минамото-но Ёритомо, погубил его младшего брата — прославленного воина Минамото-но Ёсицунэ. Ёритомо и сам преследовал брата, но после его гибели вскоре расправился и с Ясухира.

Лорел Родд показывает, что стиль посланий Нитирэн во многом близок к назидательным рассказам сэцува из сборников XIII в. Сами примеры Нитирэн берёт из текстов буддийского канона: не только из «Лотосовой сутры» и «Сутры о нирване», но и, например, из «Сутры о мудрости и глупости». Большинство примеров относятся к тому, как будда и его последователи не пожалели «тела и доли своей», чтобы обрести, а потом сохранить и защитить истинную Дхарму (см. перевод «Письма с острова Садо»). В наши дни в Японии есть бумага, нет нужды сдирать с себя кожу, чтобы записать слова Дхармы; «Лотосовая сутра» известна в нашей стране, незачем отдавать себя на съедение демону, чтобы услышать одну строку наставления — спрашивается, многие ли понимают и ценят это?

Китайские исторические труды Нитирэн, скорее всего, цитирует не напрямую, а по хрестоматиям, составленным ещё в Китае. Пересказывает он выбранные отрывки простым языком, порой добавляет новых подробностей, вводит диалоги, описания места действия, сообщает не только о поступках героев, но и об их чувствах и размышлениях. В этом смысле послания Нитирэн вполне можно отнести к разряду художественной прозы [Родд 1978].

В письме к госпоже-монахине Уэно от 1281 г. Нитирэн пересказывает историю двух китайских каллиграфов, восходящую к китайским «Записям преданий о Лотосовой сутре» (法華傳記, кит. «Фахуа чжуаньцзи», яп. «Хоккэ дэнки», ТСД 51, № 2068). Старший из каллиграфов, У-лун 烏竜, дал зарок никогда не переписывать буддийские тексты и то же заповедал своему сыну И-луну 遺竜. Чтобы показать, сколь знамениты были те китайские мастера кисти, Нитирэн сравнивает их с японцами Оно-но Митикадзэ 小野道風 (он же Оно-но То:фу:, X в.) и Фудзивара-но Юкинари 藤原行成 (X–XI вв.).

Однажды император повелел И-луну надписать заглавия для свитков «Лотосовой сутры», тот долго отказывался, но в итоге вынужден был исполнить государеву волю. И-лун приходит каяться на могилу отца и узнаёт, что тот благодаря деянию сына спасся из ада — хотя ни сын, ни отец не верили в «Лотосовую сутру». Кратко этот рассказ уже воспроизводили в Японии составители сборников сэцува, в том числе «Уроков в десяти разделах» (十訓抄, «Дзиккинсё:», середина XIII в.), но в письме Нитирэн кроме внешних событий появляются и сомнения И-луна, и его горькое раскаяние в сыновней непочтительности, и объяснение свершившегося чуда, которое даёт бывший каллиграф У-лун, возродившийся среди богов. Так и ты, — пишет Нитирэн своей ученице, — можешь молиться о твоих покойных родных, даже если они и не были приверженцами «Лотосовой сутры». См. перевод письма: [Родд 1978, 175–178].

Почти любое наставление Нитирэн подкрепляет примерами из собственного опыта, положительными или отрицательными. Как отмечает Л. Родд, в этих случаях стиль посланий похож на дневники и автобиографии XIII в., а также на заметки в жанре «вслед за кистью», дзуйхицу, такие как «Записки на досуге» Ёсида Канэёси (徒然草 «Цурэдзурэгуса», начало XIV в.). При этом для разных собеседников Нитирэн описывает разные эпизоды, в которых участвовал или которые наблюдал, а иногда рисует разные картины одного и того же события.

Перед учениками Нитирэн не только вещает от имени «Лотосовой сутры» и заверяет всех в своей правоте, доказанной гонениями, — но и кается, и объясняет свои страдания собственными дурными поступками в прежних рождениях и в нынешней жизни. В нескольких письмах он восклицает: как могло статься, что вы, лучшие люди Японии, пошли в ученики к столь дурному учителю? Как мог я, настолько дурной человек, оказаться единственным, кто готов проповедать вам «Лотосовую сутру»?!

Далеко не всегда Нитирэн обращается к ученику как к младшему. Тон его писем — глубоко уважительный, он подробно пишет о достоинствах собеседников: монаха, верного обетам, добродетельного служилого человека, мудрой матери семейства. Когда же он хвалит учеников за подвижнические дела ради «Лотосовой сутры», то возвеличивает их даже больше, чем порою себя самого. Он сравнивает учеников с бодхисаттвами, появившимися из-под земли, и с самыми знаменитыми праведниками прошлых веков. Снова и снова он повторяет рассказы о мученичестве ради Дхармы: раз вы терпите те же страдания, какие перенёс Будда в прежних жизнях, значит, вы тоже непременно станете буддами.

Монахине в миру, приехавшей из Камакура повидаться с ним на Садо в 1272 г., Нитирэн пишет: китаец Сюань-цзан в поисках буддийских книг добрался до Индии, проделав путь в три тысячи ри; столь же трудным было странствие нашего соотечественника Сайтё: по землям Китая за наставлениями по «Лотосовой сутре». Тебя можно поставить наравне с этими двоими, ведь никогда прежде никто из женщин не решался на такое опасное и долгое паломничество. Об этой ученице Нитирэн известно немного; по предположению комментаторов, в Камакура она вела скорее «столичный» образ жизни, то есть жила не хозяйкой в доме мужа, а отдельно, и растила дочь, рожденную от кого-то из высокопоставленных чинов Ставки. Тем выше, по Нитирэн, была её заслуга, ведь супруг и его воины не защищали её от гонителей и от превратностей в пути. Нитирэн в письме даёт этой женщине имя Нитимё: 日妙, добавляя к общему для всех учеников знаку «солнце» знак «чудо», мё:, — первый из знаков заглавия «Сутры о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы». Свой выбор он объясняет, коротко излагая толкование Чжи-и к слову «чудесная».

В письмах почти нет порицаний адресатам. Обличает Нитирэн гонителей, неправедные власти и их пособников или самого себя, но не собеседника, даже если тот ещё недавно следовал одному из лжеучений.

По письмам Нитирэн можно представить быт его общины. Во многих посланиях он благодарит учеников за дары, тщательно перечисляет все подношения, называет суммы полученных денег (иногда до нескольких килограммов серебра) и объемы припасов: риса, овощей, сладостей, приправ. Вероятно, эти перечни он пишет затем, чтобы дарители знали: всё посланное дошло по назначению. Даже отвечая на новогодние поздравления, Нитирэн точно указывает, сколько штук рисовых колобков моти получил в подарок.

Небогатый ученик в конце 1270-х гг. (точная дата письма неизвестна) прислал ему риса с извинениями, что даёт так мало. Нитирэн отвечает: рис — это наилучшее подношение. Отдавая одежду, бедный человек словно бы дарит собственную кожу, а делясь едой, словно бы жертвует своё тело. Другие сутры считают сердце «землёй», основой, а мир явлений — непостоянным, изменчивым, как травы и деревья на протяжении четырёх времён года. И только «Лотосовая сутра учит, что сердце человека — это и есть земля, и травы на ней, и деревья, и цветы; а значит, рис тоже — это не просто рис, а само твоё сердце. В другом письме, от 1281 г., на похожие извинения Нитирэн отвечает опять: рис вкушает сам государь, простые люди ценят рисовые зёрна выше, чем драгоценные камни, — так разве может рис быть неугоден Будде?

Все дары Нитирэн принимает как подношения Будде Шакьямуни и «Лотосовой сутре», и в этом смысле его письма похожи на «пожелания» (願文, гаммон) — записи о совершённых обрядах, где тоже принято подробно описывать пожертвования. Как и в «пожеланиях» (например, у Ку:кай в IX в.), в письмах Нитирэн бывает рассмотрено значение даров, не сводящееся к обыденному. Так, в письме к неизвестному адресату (вероятно, конца 1250-х гг.) он рассуждает о соли как главной приправе, без которой не вкусна никакая еда, — и о солёном вкусе Дхармы, подобной морю. Другие сутры подобны рекам с пресной водой, все они вливаются в «Сутру о Цветке Дхармы», но истинный солёный вкус имеет она одна.

Вместе с тем, поднесенную пищу Нитирэн ест сам и не скрывает своих пристрастий по части еды. Женщине по прозвищу Монахиня-младшая新尼 (Нии-ама), своей землячке, Нитирэн в 1275 г. пишет, как рад был получить среди прочих гостинцев сушёные водоросли — там, где он теперь живёт, на горе Минобу, это редкость, драгоценное напоминание о молодых годах, прожитых у моря в краю Ава.

Присланное сакэ он тоже в основном выпивает сам, для поддержания бодрости. Насколько известно, из основных заповедей он нарушал только эту: запрет на опьяняющие вещества. В письме от 1261 г. к Кудо: Ёситака Нитирэн признаётся: с тех пор как принял монашество, я всю жизнь соблюдал запрет на мясную и рыбную пищу и не нарушал целомудрия — однако именно меня называют недостойным монахом, при том что хулители мои, служилые монахи, едят убоину, живут с женщинами и заводят детей.

Можно ли преподносить в дар будде имущество, добытое неправедным путём: воровством, насилием, обманом? Нитирэн в письме от 1281 г. к госпоже-монахине Кубо 窪尼 из земли Суруга признаёт: большинство пожертвований в храмы в наши дни дурны, ибо это доли урожая с имений, захваченных с бою, или жалованья за службу неправедным властям. Такие подношения Будде неугодны, и с ними станется то же, что с обителью, которую в Индии выстроил богач Судатта: она сгорела, потому что была построена на доходы от торговли рыбой, то есть убоиной. Но тем редкостнее и ценнее дары, подобные твоим, когда люди жертвуют Будде и Лотосовой сутре часть собственного скудного пропитания, особенно — в зимнюю голодную пору, когда любому из нас гостинцы особенно кстати.

Ещё один вид припасов, за которые Нитирэн всегда благодарит учеников — это бумага и писчие принадлежности. Самых давних учеников Нитирэн просит раздобыть и прислать книги, нужные ему для работы, причём выписывает сокращённые заглавия вместо полных: видимо, ученики уже слышали от наставника об этих сочинениях и понимали, о чём идёт речь.

Нитирэн, скорее всего, был знаком с перепиской между Сайтё: и Ку:кай 810-х гг.; копии их посланий были доступны в XIII в. Сайтё: по большей части просил у Ку:кай книги по «тайному учению», которые тот привёз из Китая, и сожалел, что никак не может выбрать время для личной встречи. В итоге Ку:кай ответил резкой отповедью: не пройдя непосредственной учёбы у наставника, буддийские книги, особенно «тайные», читать бессмысленно. Этот ответ был популярен у знатоков «таинств» как чёткая формулировка того, как в традиции школы Сингон понимается наставничество. Просьбы о книгах и благодарности за присланные книги в посланиях Нитирэн, возможно, отсылают к той давней переписке — и в сравнении с Ку:кай друзья Нитирэн явно выигрывают.

В ответ на пожертвования Нитирэн, как и принято в буддийской общине, совершает ученикам «подношение Дхармой» — толкует сутру и проповедует. Почти всегда письмо завершается словами «Слава Сутре о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы!», то есть содержит обряд возглашения даймоку, записанный на бумаге.

Во многих письмах речь идёт о мандалах гохондзон. Иногда Нитирэн сам посылает их ученикам, разъясняя значение этих надписей. Особенно много таких писем относится к 1273 г., ко времени после завершения «Трактата об истинно-почитаемом…». Для монахов и мирян Нитирэн разными способами кратко излагает учение об обряде, выстроенное в этом трактате. В других случаях от отвечает на просьбы учеников написать гохондзон для них самих или для их родичей. Правда, в 1275 г., когда госпожа Монахиня-Младшая (см. выше) попросила гохондзон для своей свекрови, Монахини-Старшей (大尼, Оо-ама), Ниитрэн отказал — и напомнил, как госпожа Оо-ама отреклась от его учения в пору гонений. См. перевод письма: [Родд 1978, 178–183].

Нитирэн обсуждает с учениками не только величание сутры и поклонение мандале гохондзон, но и другие обряды, принятые в японском обществе. Какие из них нужны общине Хоккэ, а какие излишни? Общая установка ясна: сторонники Нитирэн почитают «Лотосовую сутру» и отказываются смешивать её учение с другими. Но как тогда должны решаться конкретные обрядовые задачи?

Многие ученики, судя по ответам на их письма, просили Нитирэн помолиться за них ради земных благ: здоровья, благополучного рождения ребёнка и др. От таких молений, обычно называемых словом 祈祷, кито: и соотносимых с «таинствами», Нитирэн не отказывался, хотя и вёл их с опорой на одну лишь «Лотосовую сутру».

Ещё в пору ссылки в Идзу, в 1261 г., Нитирэн пишет Фунамори Ясабуро: 船守弥三郎, рыбаку из деревни Кавана, где он тогда жил. Нитирэн оправдывается перед своим гостеприимцем в том, что принял предложение местного уездного начальника: тот болел и просил провести моления за здравие. Начальник, разумеется, принадлежит к неправедным властям, однако малая толика веры в нём есть, раз уж он призвал ссыльного провести обряд. Нитирэн пишет: я обратился к «Лотосовой сутре», Будде Шакьямуни, будде Многочисленные Сокровища, ко всем буддам, к Солнечной богине, к Хатиман и другим богам. Начальник выздоровел и даже наградил меня статуей Будды, однажды выловленной из моря (возможно и другое прочтение: статую изготовили из куска дерева, принесённого морем). Мне удалось исцелить этого человека потому, что десять дев-ракшаси сопутствовали мне, а заслуги от обряда со мной разделяешь ты и твоя жена, ведь я живу здесь на вашем попечении.

Как нужно молиться за умерших родичей? Поминальные чтения «Лотосовой сутры» были в Японии известны давно, но целью их часто считалось возрождение в Чистой земле будды Амида или благое перерождение на земле. (Лишь в немногих случаях, например, в одном из стихотворений Сугавара-но Митидзанэ начала X в., говорится о надежде встретиться с близкими после смерти на Орлиной горе, где Будда проповедует «Лотосовую сутру»; см.: [Стоун ???]) Отстать от обычая совмещать почитание «Лотосовой сутры» и веру в Чистую землю Амида было нелегко даже близким ученикам Нитирэн; в 1272 г. он в письме к Сидзё: Кинго замечает: из всех японцев по-настоящему перестал «памятовать о будде Амида» один только я.

В письме от 1271 г. к тому же Сидзё: Нитирэн говорит, что покойная матушка Сидзё: возродилась на Орлиной горе, сидит подле Будды и рассказывает ему, какой у неё хороший сын. Вообще буддийские поминальные обряды происходят тот того случая, когда Маудгальяяна, ученик Будды, спросил у учителя: что я могу сделать для облегчения участи моей матери, возродившейся в мире голодных духов? По Нитирэн, Маудгальяяна смог спастись сам и спасти свою мать, когда произнёс величание «Лотосовой сутры». Страшиться нужно не мира голодных духов, где, быть может, страдает кто-то из наших близких, а тех зловредных духов, которые в телах обычных людей живут среди нас, губят нашу страну и нас вместе с нею.

Нужно ли бояться ада? В новогоднем письме к госпоже Омосу 重須 из земли Суруга (конца 1270-х или начала 1280-х, точный год неизвестен) Нитирэн говорит, что и ад не находится под землёй, и счастливая страна будды – не на западе; и ад, и Будда пребывают в нас самих. Как лотос растёт из грязи, как цветы вишен распускаются на уродливых кривых ветках, как китайская красавица Ян Гуй-фэй была дочерью простой бабы — так и Будда проявляется в нашем смертном теле и делает любого из нас достойным почитания. Госпожа Омосу была дочерью госпожи Уэно, сестрой Нандзё: Токимицу, об этой семье см. ниже.

Нужно ли воздвигать статуи будд и совершать обряды перед ними? Известно, что Нитирэн всегда возил с собой небольшое изваяние будды Шакьямуни, устанавливал его там, где доводилось жить, и делал ему подношения. В «Трактате об истинно-почитаемом…» Нитирэн пишет, что дерево или трава действительно «становятся буддами», когда из них делают изображения почитаемых существ (ср. выше). При этом в письме от 1264 г. к неизвестному адресату он так говорит о скульптурных или рисованных изображениях: они могут передать тридцать одну черту совершенного существа, но не передают последнего, тридцать второго признака — голоса. Поэтому статуи и картины в полной мере священны лишь тогда, когда перед ними читают тексты сутр. И в зависимости от того, какая проповедь звучит, это будут изображения «слушателей голоса», «подвижников-одиночек», бодхисаттв или самого Будды — не важно, чей облик резчики и живописцы пытались придать изображению. Нынешние приверженцы школы Тэндай мыслят статуи и картины согласно «таинствам», поэтому в их обряде изображение либо вовсе не имеет «сердца», остаётся куском дерева или бумаги, либо хуже того, обретает демонское сердце, коль скоро перед ним звучит ложное учение. А там, где звучит «Лотосовая сутра», телом будды становится и статуя, и рисунок, и надпись — и тело человека, вершащего обряд.

С другой стороны, всех, от кого человек зависит и от чьих притеснений страдает, можно считать врагами сутры. Демон Мара с Шестого неба, — пишет Нитирэн, — принимает обличия наших родителей, господ, досточтимых монахов, чтобы отвлечь нас от «Лотосовой сутры» (письмо к монаху Гидзё:бо: 義浄房 от 1281 г.).

О почитании богов ками Нитирэн высказывается неизменно положительно. В рассказе о каллиграфах в письме к госпоже Уэно (см. выше) он замечает: в прежние времена в Японии бывало так, что человек чтил богов и духов, но не будд, или наоборот. В Китае подобное случается и до сих пор; вероятно, следует понимать о так, что в Японии совместное почитание богов и будд теперь принято всеми. В частной жизни почитатели «Лотосовой сутры» могут надеяться на милость богов — Аматэрасу, Хатиман и других — но страну в целом боги карают за неправедность.

Послания Нитирэн — ценнейший источник к теме повседневной жизни и обиходной религиозности японцев второй половины XIII в. При всей их «литературности», при том что ученики часто выглядят как образцовые подвижники, бытовых подробностей здесь очень много.

По письмам к Сидзё: Кинго и его родичам видно, как заботливо Нитирэн подходит к семейным делам своих учеников. Летом 1271 г. он пишет ободряющее письмо беременной жене Сидзё:, уверяя, что дитя всегда получает от родителей не только тело, но и сердце — и значит, её ребёнок с самого рождения будет верить в «Лотосовую сутру». Нитирэн посылает вместе с письмом оберег для матери и младенца (из письма неясно, как именно выглядел этот дар: как ранний вариант надписи гохондзон или как-то ещё). Он добавляет: богиня Аматэрасу и брат её, бог Сусаноо, обменявшись своими святынями (то были меч и подвески магатама), породили младших богов и богинь. Теперь, когда у тебя будет мой оберег, твоё дитя будет и моим тоже. Когда жена Сидзё: родила дочку, Нитирэн поздравляет родителей, говорит, что девочка появилась на свет в счастливый, четвёртый день месяца — и Будда, и бог Хатиман тоже явились в мир четвёртого числа, хотя и в другой месяц. Первый крик дитяти был величанием «Лотосовой сутры», — здесь Нитирэн рассуждает примерно так же, как наставники тайного учения, когда они говорят, что любой младенец возглашает знак «А», соответствующий вселенскому будде. Нитирэн даёт дочери Сидзё: имя Цукимаро 月満 («Лунный Круг») и молится, чтобы девочку хранили богиня Аматэрасу и десять дев-демониц.

С дороги в ссылку осенью того же года Нитирэн пишет самому Сидзё: Кинго — о том, как он понимает чудо, случившееся в Тацу-но кути. Сидзё: сам был там и готов был умереть вместе с учителем. Явилось чудо, Нитирэн не был казнён, но в этом письме он говорит, что хотел бы тогда принять смерть за «Лотосовую сутру» — и стать Буддой, и тогда Япония стала бы страной Будды. Дальше он пишет о себе как об уже мёртвом, и обещает: когда поднимусь на Орлиную гору, я сразу расскажу Будде Шакьямуни о том, как ты держался в тот день нашей казни. Поступок Сидзё:, по Нитирэн, значил в тысячу раз больше, чем деяния праведных мужей китайской древности, сложивших головы за государя.

Около года спустя Нитирэн пишет с острова Садо двум своим ученицам: жене Сидзё: и её подруге или родственнице, жене некого Тосиро: (кто этот человек, не известно, возможно — товарищ Сидзё: по камакурской службе). Вообще, говорит Нитирэн, женское сердце темно и переменчиво, перед Буддой любая женщина — как младенец, ещё не узнающий в лицо свою мать. Но для Будды каждая из женщин — родное дитя, и Будда, подобно матери, всегда узнаёт свою дочь. Ты же, — обращается Нитирэн к жене Сидзё:, — редкостная женщина, ты взяла на себя все семейные дела и отпустила мужа съездить ко мне на Садо. Твой поступок оценят боги небесные и земные, а узнают они о случившемся от двух богов — Вместе Рождённого и Вместе Наречённого (同生同名, яп. До:сё:-До:мё:). Эти два божества всегда сидят на плечах у каждого из нас и запоминают всё, что мы говорим и делаем, а потом докладывают богу Эмма на посмертном суде. О них говорится в «Сутре цветочного убранства», их упоминают в своих толкованиях к «Лотосовой сутре» Чжи-и и Мяо-лэ.

Рассуждения о слабости и непостоянстве женщин встречаются у Нитирэн и в других письмах к ученицам, но всегда — в контексте противопоставления: другие женщины дурны, а ты хранишь «Лотосовую сутру», и потому свободна от их пороков. Так же Нитирэн обличает камакурские власти, но делает исключение для своих служилых учеников. Для женщин он приводит много сравнений с детьми, например (письмо к Нитимё: от 1272 г., см. выше): все мы дети Будды, Будда сам так называет нас в сутре, и как из львёнка может вырасти только лев или львица, а из телёнка корова или бык, так и из нас непременно вырастут будды.

Самому Сидзё: Кинго Нитирэн в 1272 г. пишет несколько посланий, в том числе о том, что значат слова «ложные страсти — это и есть просветление», и о том, что страна такова, каков её правитель. А в 1273 г. Нитирэн отвечает девочке Кё:о: 経王, второй дочери Сидзё:, которой в это время нет ещё и года (имя для неё выбрал тоже Нитиэрэн, оно значит «Сутра-Государь»). Видимо, жена Сидзё: написала наставнику от имени девочки, и тот посылает ей надпись гохондзон, говоря, что вместе с мандалой вручает дитяти и своё сердце. Когда-нибудь я вернусь из ссылки и мы с тобой увидимся, — обещает он.

В 1274 г., незадолго до возвращения с острова Садо, Нитирэн предостерегает Сидзё: Кинго, Токи Дзё:нин и других учеников: возможно, меня постараются оставить здесь ещё на многие годы или убить, я знаю, что на меня снова пишут доносы — и скорее всего, вам тоже грозят новые гонения. Он приводит примеры, как лжеучителя клеветали на Будду и как в Японии монахи города Нара сочиняли доносы на Сайтё:. Те наветы не смогли погубить наших с вами учителей, но это не значит, что нам не надо ждать худшего.

Обмен письмами с семьёй Сидзё: продолжался и в дальнейшем, в пору жизни Нитирэн на горе Минобу; известно, что жена Сидзё с уже подросшими дочерьми приезжала туда, а Кинго ухаживал за Нитирэн в пору его последней болезни.

Долгую историю другой семьи можно проследить в письмах к госпоже Уэно и её родичам. Глава этой семьи, Нандзё: Хё:э Ситиро: 南条兵衛七郎, был «поземельным начальником» в имении Нандзё в земле Идзу; позже его семья перебралась в поместье Уэно в земле Суруга; последователем Нитирэн Нандзё: был, вероятно, с 1260 г.

В зимнем письме 1264 г. Нитирэн, сам недавно раненный, утешает заболевшего Нандзё:. Он пишет об истории буддийского учения, деля её на «пять времен», вслед за Чжи-и.

Главным для первого из этих времён Нитирэн называет положение «Сутры цветочного убранства»: «Сердце, будда и живые существа — эти три не различны». Для второго времени главными были четыре благородные истины — о страдании, причине страдания, прекращении страдания и пути к прекращению страдания. В третьем времени важнее всего истолкование чистого и нечистого, в четвёртом — понимание тождества, «не-двойственности», а в амидаистских сутрах — учение о возрождении в Чистой земле. И всё это относится к условному, «уловочному» знанию, преодолённому в пятом времени, в «Лотосовой сутре». В наши дни, пишет Нитирэн, держаться за те более ранние версии буддийского учения — значит поступать подобно наследникам, которые впустую носятся со старым завещанием родителя, при том что суду уже известно новое законное завещание (подобные тяжбы о наследстве часто обсуждаются и в других камакурских источниках, например, в свитке III «Собрания песка и камней»; почти всегда в них вовлечены «поземельные начальники», на которых лежит надзор по исполнению завещаний на местах). Дальше Нитирэн подробно разбирает свойства учений, общин, времён и стран, а также способов проповеди.

Нитирэн увещевает ученика: положись на «Лотосовую сутру», не отступай от неё, не склоняйся к менее совершенным средствам спасения — таким как «памятование о будде». Вероятно, Нитирэн знал, что Нандзё: по обычаю молился будде Амиде в пору болезни или что ближние его побуждали к этому. Если умрёшь раньше меня, — просит Нитирэн, — передай судье мёртвых Эмма, что ты учился у главного подвижника «Лотосовой сутры» в Японии. Скажи это Брахме, Индре и защитникам четырёх стран света — тогда никто из них не примет тебя неблагосклонно. А если первым умру я, то скажу то же самое: мой ученик вернее всех хранил «Лотосовую сутру».

Вскоре, в 1265 г., Нандзё: скончался, и младший сын его родился уже после смерти отца. Со вдовой Нандзё:, госпожой-монахиней Уэно 上野尼, Нитирэн переписывался до последних лет своей жизни. Вероятно, к ней обращено послание 1265 г. с подробным толкованием главы XXIII «Лотосовой сутры» («Прежние деяния Бодхисаттвы по имени Царь Врачевания») — по сути, небольшой трактат о превосходстве «Лотосовой сутры» над всеми другими наставлениями Будды. Также Нитирэн переписывался с Нандзё: Токимицу 南条時光 (1259–1332), старшим сыном госпожи Уэно; сохранилось больше тридцати писем Нитирэн к нему (больше, чем к кому-либо из приверженцев движения Хоккэ). В доме Токимицу в Уэно собиралась община почитателей «Лотосовой сутры», и после смерти Нитирэн Токимицу многое сделал, чтобы сохранить эту общину.

На младшего брата Токимицу, Нандзё: Ситиро: Горо: 南条七郎五郎 (1265–1280), Нитирэн возлагал большие надежды, считал его веру особенно чистой. Однако тот внезапно заболел и умер. Есть письмо 1280 г. к госпоже-монахине Уэно — плач по юноше Горо:. Нитирэн здесь говорит, что после смерти мать встретится с сыном на Орлиной горе. Сохранилось и письмо, написанное в 49-й день после смерти Горо:, когда по обычаю проводился завершающий и главный из поминальных обрядов, справляемых сразу после смерти. Нитирэн скорбит вместе с госпожой и снова пишет, каким хорошим человеком был Горо: в свои неполные шестнадцать лет.

Иногда по письмам можно проследить, как развивались отношения Нитирэн с учеником. Таковы, например, послания к ссыльному монаху Сайрэмбо: из школы Тэндай. Мы видим, как Нитирэн соглашается учить своего товарища по заточению, хотя и пишет, что дурной учитель многократно опаснее бешеного слона. Потом Нитирэн обсуждает с Сайрэмбо: отрывки из «Лотосовой сутры», особенно важные для учения Тэндай XII–XIII вв., и затем призывает ученика самого проповедовать. Для Сайрэмбо: Нитирэн разбирает значение слов «истинный знак всех дхарм» 諸法実相, сёхо: дзиссо:, из «Лотосовой сутры». Наставники Тэндай считали «истинный знак» равнозначным «исконной просветлённости», и Нитирэн согласен с тем, что есть истинное свойство любого живого существа, тождественное Будде. Но просто признавать его недостаточно: «знак» нужно прочесть, а для этого и собственную жизнь, и жизнь других людей понять исходя из «Лотосовой сутры». Мы с тобой оба, — обращается Нитирэн к Сайрэмбо:, — не кто иные как бодхисаттвы, появившиеся из-под земли, мы всегда были верны Будде, мы засвидетельствовали его проповедь на Орлиной горе и с полным правом можем произносить слова «так я слышал» (如是我聞, нёдзэ га мон), когда читаем сутру. Здесь и в других письмах Нитирэн, переходя к обсуждению личности собеседника, подтверждает то, что сказал ранее в общем виде: не только себя, но и других он помещает внутрь сутры.

На острове Садо к Нитирэн примкнул и ещё один последователь: монах в миру по имени Абуцубо: 阿佛房 (ок. 1189–1279). Этот старик принадлежал к поколению родителей Нитирэн. Возможно, он был одним из воинов, сопровождавших государя Дзюнтоку в ссылку на остров Садо после смуты 1221 г.; по другой версии, это был уроженец острова, приставленный охранять ссыльного государя. Так или иначе, это был влиятельный на Садо и богатый человек, давно несший монашеские обеты. Послушав диспут Нитирэн с другими ссыльными монахами, Абуцубо: вместе с женой обратился к его учению, снабжал его разными припасами, и позже не терял с ним связи: переписывался и несколько раз приезжал на гору Минобу.

Среди писем Нитирэн 1273 г. есть одно, обращённое к старухе: возможно, к жене Абуцубо:. Здесь Нитирэн сравнивает гохондзон со светильником, кораблём, верным конём — и с лекарством от тягчайшего недуга. Сравнение с лекарством, особенно уместное в проповеди для пожилой женщины, Нитирэн разворачивает дальше. «Истинно-почитаемое» сильнее заклятий «тайного учения», сильнее обетов будды-спасителя Амида и будды-целителя Якуси. Это лекарство Будда вручил для распространения не таким бодхисаттвам, как Манджушри или Майтрейя, и не своим ближайшим ученикам, а бодхисаттвам, появившимся из-под земли, то есть самым давним своим приверженцам. Здесь Нитирэн называет сначала персонажей, изображаемых на традиционной «мандале Цветка Дхармы», а потом словно бы переходит от неё к своей мандале гохондзон. Четверо бодхисаттв, вышедших из-под земли, встают, когда ты встаёшь, идут рядом, когда ты идёшь, всегда хранят тебя как верные провожатые.

Нитирэн 1956 — Нитирэн日蓮. Садо госё 佐渡御書 (Письмо с острова Садо) / Нихон тэцугаку сисо: дзэнсё: (Полное собрание памятников японской философии). Токио, 1956. Т. 9. С. 157–168.

Родд 1978 — Rodd L.R. Nichiren and setsuwa // Japanese Journal of Religious Studies. 5/2-3 (1978). P. 159–185.

«Письмо с острова Садо»

«Письмо монаху Абуцубо:»