Никитина О.Г.
Древнекитайский ритуал:
отношения между старшими и младшими
Курсовая работа за II курс по кафедре
Истории и теории мировой культуры, 2004 г.
II. Трактаты, из
которых мы черпаем знание о ли
2) «Три канона правил благопристойности»
III. Понятие ритуала
и отношений между старшими и младшими в трактатах
1) «Ли цзи» (первая глава, «Цюй ли»)
IV. Образ старшего и роль отношений между старшими и
младшими в жизни
2) Соблюдение ли
и правил отношения младших к старшим
Список использованной литературы
Поднебесный мир — настолько разный в разных частях
империи, что средневековые европейские путешественники, например, Марко Поло,
даже не воспринимали Китай как единую страну. Но разнообразие локальных форм
ничуть не мешало жителям Срединного Царства сознавать себя соотечественниками.
Что же лежало в основе иерархического порядка, позволявшего примирять и
согласовывать между собой разные культурные типы? Ответ на этот вопрос мы
находим в центральном понятии китайской цивилизации — понятии «ритуала» (ли).
Для китайцев ритуал — не просто обряд или чисто
формальная «китайская церемония». Ли
в китайском понимании есть правильное и должное поведение, в котором
непосредственно воплощаются принципы мироздания, сама правда жизни.
Под влиянием первого китайского мудреца Конфуция,
или, по-китайски, Кун Фу-цзы (ок. 551 — 479 до н.э.), и его последователей ли начинает восприниматься как
«освященная традицией форма символического поведения» [Малявин, 169]. Природа
ритуального действия была главным предметом его размышлений. Конфуций по-новому осмыслил категорию ритуала.
Крупнейший мыслитель древнего Китая, Конфуций жил
в смутное и сложное время, когда Китай потрясали внутренние распри и войны.
Династия Чжоу, основанная в XII в. до н.э., переживала период междоусобиц. Китай оказался разделенным на
многочисленные княжества, которые «лишь номинально объединялись центральной
властью правителя династии» [Сидехменов, 113]. Владетельные князья вели между
собой нескончаемые войны, стараясь расширить свои владения за счет соседей.
Народ страдал от налогов, поборов и военных контрибуций.
«Убежденный, подобно многим своим современникам,
что владетельные князья забыли высокие принципы, которыми якобы
руководствовались древние правители, Конфуций поставил себе целью воскресить
эти принципы» [Сидехменов, 113]. Тем самым он рассчитывал вернуть владетельным
князьям утраченный престиж и влияние, улучшить нравы и сделать народ
счастливым.
В западном Чжоу ритуал еще сохранял свою
архаическую значимость: он был, прежде всего, обрядом жертвоприношения,
способом непосредственного общения с предками, и сфера его действия
ограничивалась, по существу кланом чжоуского правителя. Такое понимание ритуала выражено в конфуцианской книге «Лунь
юй», где говорится, что нужно чтить богов и держаться от них в отдалении.
Со временем у чжоусцев «ритуал все более терял связь с его культовым
контекстом, и ритуальная коммуникация постепенно перемещалась во внутренний мир
человека, приобретая значение нормы нравственной самооценки» [Малявин,
164].
Согласно учению Конфуция, идеальные Правила
существовали только в древности, поэтому именно тогда в Поднебесной царили
порядок и культура. Идеализация древности, использование ее примера в качестве
самого весомого аргумента в политических спорах и теориях стали традиционными
ко времени Конфуция. Однако никто до него не уделял такого внимания
«древности», не отдавал ей пальму первенства в своем учении. Конфуция по праву
можно назвать певцом древности.
О себе он говорил: «Я толкую, но не создаю. Я верю
в древность и люблю ее». И еще: «Учение мое не что иное, как учение, которое
преподали и оставили нам древние; к учению этому я ничего не прибавляю, ничего
от него не отнимаю, но передаю его в первоначальной чистоте. Учение это
неизменно — само Небо создатель его. Я сам уподобляюсь только земледельцу,
который бросает зерно в землю и поливает ее, но который сам по себе не имеет
силы заставить посеянное зерно пустить ростки и принять формы растений иного
рода» [Сидехменов 113-114].
Нормы поведения (ли) составляют основу учения Конфуция. Они включают в себя такие
понятия как «церемонии», «благопристойность», «правила этикета», «обряды». Но
все эти понятия вместе взятые лишь приблизительно передают значение ли.
Значение ли весьма
объемно: сюда входят вежливость, постоянное стремление к внутреннему
самоусовершенствованию, честность и искренность, человеколюбие и, прежде всего,
любовь к родственникам и сородичам, сяо —
сыновняя почтительность к родителям и предкам, уважение к старшим и подчинение
им.
По представлениям конфуцианцев, человек в своих
действиях не должен исходить из низменных чувств, не должен поддаваться
естественным порывам: выражать гнев или радость, любовь или ненависть. Он
обязан неизменно исходить из предписанных моральных догм, какие бы страдания
это ему ни доставляло. Каждый китаец имел возможность «претворить сам принцип
жизни в согласии с ритуалом» [Малявин, 597], который, по Конфуцию состоял в
том, чтобы неустанно «превозмогать себя», поддерживая вечные и неизменные устои
общественной жизни.
Китайский этикет исходил из того, что извечно и
неизменно существуют три вида отношений: правителя и подданных, старшего и
младшего, отца и сына. И хотя отношения между старшим и младшим, отцом и сыном,
«лишены классового содержания, однако все эти догматы конфуцианства были
призваны сохранить на века патриархальную семейную и социальную систему во
главе с просвещенным и совершенным правителем» [Сидехменов, 116-117].
Согласно разработанной Конфуцием схеме, все
управление государством и обществом должно базироваться на ли. Соблюдению «Правил» он уделял особое внимание. Об этом
свидетельствует эпизод из сочинения Конфуция «Лунь юй». Одному из
учеников Конфуция, жаждавшему постигнуть все тайны науки своего Учителя,
показалось, что тот не все открывает своим ученикам, что главное он сообщает
только избранным. И ученик этот решил, что самому главному Учитель учит своего
собственного сына. Встретившись однажды с этим сыном, он спросил его: «Есть ли
что-нибудь особенное, о чем ты слышал от отца?» Тот ответил: «Нет. Как-то раз
учитель был один. Я пробегал в это время по двору, и он спросил меня: “Ты уже учил Стихи (ши)?” Я ответил: “Еще нет”.
Тогда он сказал: “Если ты не будешь учить Стихи, у тебя не будет о чем
говорить”. Тогда я пошел и стал учить Стихи. В другой раз Учитель опять был
один. Я пробегал в это время по двору. Он спросил меня: “Ты уже учил Правила? (ли)”
Я ответил: “Еще нет”. Тогда он сказал: “Если ты не будешь учить Правила, у тебя
не будет ничего, на чем утвердиться”. Тогда я пошел
и стал учить Правила. Вот об этих двух вещах я и слышал от него» [«Лунь юй»,
XVI, 13, цит. по
Переломов 2000]. Штудирование «Книги стихов» («Ши цзин») шло в одном
ряду с изучением ли. Широко и
красочно отражавшая реальную жизнь китайского общества в период,
предшествовавший эпохе Чуньцю — Чжаньго, она должна была служить наглядной
иллюстрацией к тем правильным, истинным ли,
которые существовали в прошлом.
Трактаты, о которых подробно будет сказано ниже («Лунь
юй» и «Ли цзи»), с полнотой отражают конфуцианское учение о ритуале.
Мы берем именно конфуцианское учение, так как оно, было, пожалуй, главным
элементом культурной традиции древнего Китая. На основе этих трактатов вполне
возможно составить полное представление о ли
вообще и об отношениях между старшими и младшими в частности.
Для этого мы будем подробно рассматривать каждое
суждение трактата, пытаться вникнуть в суть того, что под ним имелось в виду.
Разобрав, таким образом, все суждения, касающиеся нашей темы, — отношений
младших к старшим — возможно будет вывести некоторые общие принципы. Для нас
важно понять, что значил «старший» в древнекитайской традиции. Изложенные в
трактатах правила поведения с ним в разных жизненных ситуациях помогут нам в
этом.
Мы
попытаемся вывести некий образ старшего, какими качествами он наделен, каков
его моральный облик. Разобрав подробно и обобщив правила, мы поймем, как в древнем Китае относились к
старшему и какое место он занимал.
Многое прояснится уже по ходу разбора суждений. А также, на основе разбора в
основном конфуцианского трактата «Лунь юй», мы сделаем выводы о
моральных качествах обладающего сыновней почтительностью и уважительным
отношением к старшим человека, и о том, как важно обладать этими качествами не
только для самого человека, но и для всего государства и общества.
Итак, для нас важно узнать как понимался старший и
какое место он занимал в обществе, а также, в частности, какое место в семье
занимал отец. И, соответственно, как должно к нему относиться. Еще, в
заключении, мы скажем несколько слов о том, как соблюдались описанные в
трактатах правила поведения, и соблюдались ли они вообще.
II. Трактаты, из которых мы черпаем знание о ли
Ли не были придуманы Конфуцием, но он
был первым, кто собрал множество правил вместе, чтобы донести учение о ритуале
до людей. Древние обряды и нормы поведения были зафиксированы сначала в
конфуцианских трактатах типа «Лунь юй» в виде поучений о том, как вести
себя в тех или иных ситуациях.
Слово Конфуция — это прежде всего «Лунь юй»,
«Беседы и суждения». Текст начали составлять еще при жизни Конфуция его
ученики, которые стремились сохранить мысли Учителя. Это, по-видимому, и
определило название (лунь — «суждения», юй — «беседы»).
Канонизация памятника произошла в эпоху Хань (3 в. до н.э. — 3 в. н.э.); в
эпоху Тан (618 — 917) текст был выбит на каменных стелах. Именно этот вариант
дошел до наших дней.
Главное, на
что следует обратить внимание, — это необычайная популярность «Лунь юй» в Китае. В течение многих
столетий он заучивался наизусть, «текст был обязан знать вплоть до каждого
иероглифа любой мало-мальски образованный человек» [Переломов 2000, 6].
«При первом чтении текста создается впечатление,
что в нем отсутствует единая система: изречения мыслителя, похожие подчас на
афоризмы, чередуются с ответами на вопросы учеников, пространный диалог — с
воспоминаниями учеников о Конфуции. Отсутствует привычное наименование глав:
они называются по первым двум иероглифам каждой главы. Создается впечатление, что памятник носит характер соединенных
воедино дневниковых записей» [Переломов 2000, 6]. Впечатление усиливается из-за
разнообразия проблем, освещенных в тексте — о сущности человека, об идеальной
личности, о методах управления государством, принципах построения общества, о
музыке, об отношениях в семье и о многом другом из области политики, философии,
этики, образования.
Но при последующих чтениях впечатление о
бессистемности исчезает, раскрывается «внутренняя монолитность произведения»
[Переломов 2000, 6]. Академик Н.И. Конрад считал, что «Лунь юй» —
литературное произведение, которое имеет своего героя. И герой этот — Конфуций.
Эта черта характерна для всех священных книг. Будь то Библия, Коран или
Бхагавадгита. Всюду в центре стоит личность Учителя. Став каноническим текстом,
«Лунь юй» сформировал ядро традиционной китайской культуры.
2) «Три канона правил
благопристойности»
Одновременно уже с эпохи Чжоу стали создаваться и
специальные обрядовые книги — наставления по церемониям, которых в ханьское
время насчитывалось три.
Положения о ритуале фиксируются в соответствующих
текстах, к которым относятся «Записи о правилах благопристойного поведения» («Ли
цзи»), «Чжоуские обряды» («Чжоу ли») и «Образцовые церемонии и
правила благопристойности» («И ли»), которые вошли в «Тринадцатикнижие»
— классический конфуцианский канон.
Три
трактата составляют «Три канона правил благопристойности» («Сянь ли»).
Однако они сохранились не полностью. Древнекитайский мыслитель, автор
«Исторических записок», Сыма Цянь (ок. 145 — 86 до н.э.) отмечал, что «книги об
обрядах, несомненно, дошли до нас со времени Конфуция, однако основа их не
полна. Когда же Цинь сожгла книги, то еще большее число таких книг рассеялось и
погибло…» [Сыма Цянь, 226]
Один из канонических текстов, «И ли», в
современном виде, как считается, приданном памятнику Лю Сяном (77 — 6 г. до н.
э.), состоит из 17 глав (пянь). Традицией авторство приписывается
Конфуцию. Трактат составлен, вероятно, в эпоху Чжаньго и содержит, в частности,
описание правил совершения погребений и ношения траура, относящихся к этому
времени.
«Чжоу ли» представляет собой якобы
реконструкцию древнего документального описания чжоуской административной
системы, и призван был играть роль образца идеальной формы правления для
властителей эпохи ранних империй Цинь и Хань. В современной версии 42 главы,
сохраняется членение на шесть частей: так называемые главы «небесных чинов»,
«земных чинов» и еще четырех «чинов», обозначаемых временами года (весна, лето,
осень, зима). «Зимние» главы были утрачены и позже восстановлены по другому тексту.
Конфуцианский трактат «Ли цзи», в отличие
от двух других древних книг, относится к более позднему времени (I в. до н.э.). Кроме
этого, еще один важный момент существенно отличает «Ли цзи» от «И ли»
и «Чжоу ли»: последние два текста составлялись как специально заданные,
тогда как «Записи о правилах благопристойного поведения» - это собранные
воедино раннеханьскими учеными (важную роль в работе над текстом на разных
этапах его формирования сыграли Лю Сян, Дай Дэ, Дай Шэн, Ма Юн) различного рода
записи о ли, которые в виде
разрозненных «пяней», отличных от «И ли» и «Чжоу ли»,
имели хождение в обществе. Иными
словами, все то, что не вошло в «И ли» и «Чжоу ли», а также
прочие сходные по характеру записи были объединены под названием «Ли цзи».
«Текст пережил долгую жизнь, в нем встречаются и
позднейшие интерполяции, известны далеко не все авторы дошедших до нас 63 глав»
[Переломов 1993, 199]. Начальная глава — одна из наиболее объемных по
количеству иероглифов в трактате, что говорит о той важности, которую придавали
составители (ученики и последователи Конфуция) этому разделу трактата.
Называется она «Цюй ли» («Разнообразные правила благопристойного
поведения») и передает регламентации поведения человека в жизненных различных
ситуациях.
III. Понятие ритуала и отношений между старшими и младшими в трактатах
1) «Ли цзи»
(первая глава «Цюй ли»)
Первая глава трактата «Ли цзи» — «Цюй ли»
начинается со слов о соблюдении ли, о
важности фактора ритуала в человеческих отношениях. Первые ее строки содержат
предписания о том, что значит соблюдать ритуал, и какими моральными качествами
должен обладать «исполненный ли» человек.
По мнению Конфуция, образ жизни каждого китайца
должен состоять в том, чтобы постоянно превозмогать себя, поддерживая общественные
устои, сюда относиться почтительное отношение к окружающим, соблюдение меры во
всем, это подтверждается словами:
«Среди людей нельзя без почтения.
Гордость не должна разрастаться,
Желаниям не должно потворствовать,
в стремлениях не должно удовлетворяться,
удовольствиями не должно пресыщаться» [Ли цзи,
147].
Согласно правилам отношения между людьми отнюдь не
состоят в бездумном подчинении стоящим
выше по социальной ступени тех, кто ниже, младших старшим, ученика учителю или
сына отцу. В отношении к окружающим следует признавать их личные качества,
независимо от тех чувств, которые мы к ним испытываем. Мы найдем немало
подтверждений этому в трактате. Одно из них встречается уже в самом начале:
«Мудрый непринужден с ближним, но почитает его;
страшится, но любит его;
любит, но признает его пороки;
ненавидит, но признает его добродетели»[Ли цзи,
147].
«Соблюдая ли,
следуют за существующим порядком» [Ли цзи, 148] — говорится в «Ли цзи».
У человека, исполненного ли, разрешаются
все его сомнения, все становится на свои места. Для урегулировавшего свою жизнь
с помощью ритуала не представляет никакого труда разобраться в сложных
проблемах, спорных вопросах, так как четко разграничиваются все сферы жизни:
«Тот, кто исполнен ли,
посредством этого упорядочил ближнее и дальнее
родство,
разрешил подозрения и сомнения,
разделил одно и другое,
осознал истинное и ложное» [Ли цзи, 148].
Ли помогают
сделать жизнь такой, какой она в идеале должна быть — спокойной и размеренной:
«Когда человек обладает ли — царит покой,
не обладает ли
— воцаряется опасность» [Ли цзи, 148].
Те, кто четко соблюдают ли, в общении с людьми «не оговаривают других, не пустословят,…не
высказывают оскорбления, не увлекаются фамильярностями» [Ли цзи, 148]. И это
еще один пример того, что нужно переступать через свои низменные побуждения, не
поддаваться гневу, не говорить лишнего.
В трактате разделяются понятие ли и просто хорошее поведение. Первое понимается намного глубже. Если хорошее поведение, по их
мнению, это «совершенствовать тело, держать слово» [Ли цзи, 148], то ли — это когда «поступки совершенны,
слова резонны» [Ли цзи, 148].
Важность соблюдения правил подчеркивается тем, что
человек, не знающий их, приравнивается к
животному:
«Вот человек, не обладающий ли, —
пусть может говорить,
но разве не животного его сознание?» [Ли цзи, 148]
Говорится, что совершенномудрые «создали ли, чтобы обучить им людей, и заставили
людей, облеченных знанием ли, постичь
свое отличие от животных» [Ли цзи, 148].
В отношениях между людьми важна взаимность,
соблюдающие ритуал не должны забывать об этом:
«Ли чтят
взаимность:
оказать милость, но не получить благодарность —
не соответствует ли;
принять милость, но не отблагодарить —
также, не соответствует ли» [Ли цзи, 148].
«Ли
нельзя не изучать» [Ли цзи, 149], однозначно утверждается в трактате.
Этими, наиболее важными, на мой взгляд,
высказываниями ограничивается рассуждение о том что значит соблюдать ли в первой главе
«Цюй ли». Далее ученики и последователи Конфуция на примере
конкретных различных ситуаций учат тому, как следует соблюдать ли, в том числе немало места уделено
описанию правил отношений между старшими и младшими, интересующих нас.
Небесполезно было бы остановиться на перечислении
возрастных групп, имеющем место в «Ли цзи». Так, китайцы, в отличие от многих
других народов, вели отчет возраста человека с момента зачатия, и каждый Новый
год добавлял еще один год жизни, то есть взросление не отделялось от циклов
природы. Ребенок до трех лет не считался личностью, так как личность для
китайца — это воплощение общественной значимости человека, и в случае смерти
трехлетнему ребенку не устраивали похорон. Взросление человека автоматически
повышало его общественный статус, чем во многом объясняется особое отношение к
старшим. Судя по трактату, «человека десяти лет называют отроком, он приступает
к учению» [Ли цзи, 149], значит, что в этом возрасте человек уже приобретает
социальную значимость. Дальше возрастная последовательность идет так:
«Двадцатилетнего называют юношей, он надевает
шапку.
Тридцатилетнего называют зрелым, он заводит семью.
Сорокалетнего называют энергичным, и он отдается
службе.
Пятидесятилетнего называют опытным, он занимает
высокую должность» [Ли цзи, 149].
Каждому возрасту ставится в соответствие
определенного рода общественная деятельность. Далее объясняется, в каком
возрасте начинает снижаться активность, и человек отходит от своих обязанностей, как к нему
следует относиться:
«Шестидесятилетнего называют престарелым, он
указывает и распоряжается.
Семидесятилетнего называют старым, и он передает
обязанности.
Восьмидесяти — девяностолетних называют глубокими
стариками.
Столетнего называют достойным заботы» [Ли цзи,
149].
Важно заметить, как мы увидим дальше, старики
сравниваются с детьми, что во многом обусловило предписанные ли нормы отношений с ними:
«Семилетнего называют внушающим трепет.
Внушающие трепет и глубокие старики, даже совершив
проступок, наказанию не подвергаются» [Ли цзи, 149].
Все сферы жизни человека регулировались ритуалом.
Так и разговаривая со старшим не следовало забывать об особых правилах.
«Обращающийся к старшему, должен пододвинуть
столик и поддержать посох, чтобы уважить его» [Ли цзи, 149].
Здесь столик и посох выступают как атрибуты жизни
стариков, символ уважения к старости. Действительно, буквально каждый жест
должен выражать уважение, но не стремление уступить во всем и уважить во что бы то ни стало:
«Старший спрашивает:
не отказаться уступить и ответить —
не соответствует ли» [Ли цзи, 149].
Не только отвечать, но и «слушать следует
уважительно» [Ли цзи, 152]. «Выправляй манеры» [Ли цзи, 152].
Не следует вести себя неестественно, и наиграно,
но в то же время и ни в коем случае не показать эмоций. Сидеть нужно спокойно,
«сохраняй обычное выражение лица» [Ли цзи, 152], призывает «Ли цзи».
«Если старший не просил — нельзя вмешиваться в разговор» [Ли цзи, 152],
сдерживая себя. Безнравственно «присваивать чужие мысли» [Ли цзи, 152] и
использовать их в разговоре, «повторять чужие слова» [Ли цзи, 152].
Не стоит торопиться ответить, это неуважительно,
«когда учитель, спрашивая о чем- либо, закончит вопрос, тогда отвечают» [Ли
цзи, 152]. Очень важно как ответить:
«Если зовет отец, не говорят лишь «да»,
зовет учитель, - не говорят лишь «да».
Следует отозваться и встать» [Ли цзи, 152].
Отвечая нужно обязательно встать. Этот
жест будет символизировать уважение. Встать следует и просто, если вы увидите
приближающегося старшего. В то же время непозволительно вставать, завидев
равного, неуважительно оказывать ему те же почести.
«Сопровождая старшего в прогулках по холмам,
непременно смотрят туда же, куда и старший» [Ли цзи, 150], тем самым, выражая
заботу о нем, предугадывая его путь заранее, чтобы предохранить от ждущих на
нем неожиданностей, оберегая его. Соблюдая понятные всем приличия, «поднимаясь
на городскую стену, не показывают пальцем, находясь на стене, не кричат» [Ли
цзи, 150].
С циновкой, обязательным атрибутом в каждом
китайском доме, связан ряд правил. Расположение людей было четко определено по
старшинству. Циновка вмещала четыре человека. Старший среди них садился с краю.
Если собиралось пять человек, то старший садился на отдельной циновке. Следует
обязательно спросить «если старший сядет, то куда лицом» [Ли цзи, 152], а «если
старший ляжет, то куда ногами» [Ли цзи, 152], это определяет, какая сторона
покоев будет называться почетной. Всегда юго-западная сторона — самое почетное и
сокровенное место в доме — предназначена для отца.
«Если сел лицом на юг или на север — западная
сторона является почетной.
Если на восток или запад — южная» [Ли цзи, 152].
Здесь старший регулирует правила в доме, очевидно
являясь его главой. А удел остальных — не нарушать установленный порядок.
Зачастую, стремясь соблюсти обычай, мы забываем об
элементарном удобстве для гостей. Это недопустимо, и правила предписывают:
«Если собрались не ради трапезы, то, размещая
циновки,
между ними оставляют расстояние в один чжан»[ Ли
цзи, 152].
(Речь о тех случаях, когда собираются
обсудить какую — то проблему или встречаются учитель и ученик, необходимо
пространство для свободы жестикуляции).
Абсолютно забывая о собственном удобстве, а, думая
лишь об удобстве и приятном самочувствие старшего, намереваясь сидеть с ним,
«обутыми не входят в открытый зал, снимать обувь не осмеливаются на лестнице».
Если же собираются обуться, то делать это следует также особенным образом:
«Преклоняют колени и берут туфли, отходят в
сторону.
Обуваясь перед старшим,
Преклоняют колени и придвигают туфли,
Склоняются и надевают туфли» [Ли цзи, 153].
Обладающий ли
человек должен был всячески стараться помочь старшему, ухаживать за ним. Так
порой создается впечатление, что пожилым людям полагалось вести некий
созерцательный образ жизни, не утруждая себя ничем, а окружающие молодые люди
должны следить за их пожеланиями, с необходимостью исполняя их, создавать все
условия для комфорта старшего. Например, имеет место правило для прибирающего
за старшим:
«Следует держать веник над совком.
Рукавом прикрывают мусор и отступают назад —
Так пыль не достигает старшего.
Совок направляют на себя и собирают мусор» [Ли
цзи, 152].
Мы видим, что в обязанности входило не
только прибирать за старшим, но и делать это так, чтобы не причинить ему
никакого беспокойства.
Китайцы и в особенности сам Конфуций,
придерживались твердых правил в отношении пищи и поведения за столом. Еда для
китайца не просто необходимость, но еще и большое удовольствие, поэтому ели не
торопясь, стараясь отведать как можно больше разных угощений. Как существовал
определенный порядок подачи блюд к столу, так и поведение за столом было
подчинено особым правилам. Находясь на трапезе со старшим нужно вести себя
уважительно не только по отношению к нему, но и к хозяину дома. Сложно
определить кому в этом случае отдается большее предпочтение:
«Присутствуя при трапезе со старшим,
когда хозяин подает кушанье, —
тогда, поклонившись, принимают пищу» [Ли цзи,
155].
Соблюдая порядок, младший никогда не должен первым
начинать есть или пить. Каждый жест имеет свой смысл и должен выражать уважение
и признание приоритета старшего. Во время праздничных обедов полагалось пить
вино.
«Выпивая вместе со старшим,
поднесли вино — следует встать,
поклониться, передать туда, где находиться сосуд с
вином.
Старший отказывает,
Младший возвращается на место и выпивает,
Старший первым поднимает бокал, и пока не осушит,
Младший не осмеливается пить» [Ли цзи, 155].
Было не принято отказываться от угощения, ни при
каких условиях, каким бы оно ни было.
«Деля трапезу со старшим,
пусть даже два блюда, - не отказываются.
Сидя вдвоем — не отказываются» [Ли цзи, 156].
Судя по правилам, если старший предлагает
блюдо — то это было большой честью для «младших, низких» [Ли цзи, 156],
считалось, что «старший ниспосылает милость» [Ли цзи, 156] и от нее «не
осмеливаются отказываться» [Ли цзи, 156].
В трактате «Ли цзи», наравне с отношениями
между любыми двумя людьми, один из которых старше, а другой — младше,
выделяется поведение сына по отношению к своим родителям. Забота о родителях —
главное в жизни любого человека, «зимой родителей следует обогреть, а летом —
освежить прохладой; вечером — устроить постель, а утром — справиться о
здоровье» [Ли цзи, 149], заботиться о них нужно так, как когда-то они
заботились о своих детях. Уважающему родителей сыну не следует спорить «с
равными родителям по возрасту» [Ли цзи, 149], то есть необходимо вести себя по
правилам со всеми старшими.
Важнейшее свойство почтительного сына — его
скромность. По-видимому, своим поведением сын стремиться показать хорошее воспитание,
которое дали ему родители. Так сын, получивший пожалование чиновнику ранга —
повозку и лошадей, не принимает их, так как почтительный сын не мог при живых
родителях разъезжать в повозке. Все потому, что это значит занятие особой
ступени в иерархии общества, которая предполагает пользование повозкой и
лошадьми — это забота о безопасности и комфорте собственного тела, она
исключает заботу о предках, следовательно такой подарок не принимается.
Почтительный сын вообще «не обладает собственным имуществом». Сын тем самым
приобретает всеобщее уважение, доверие и почет, делая честь своим родителям,
такого сына
«вся округа называет почтительным,
братья, близкие родственники называют его любящим,
сослуживцы называют его уважительным,
друзья называют его добродетельным,
знакомые называют его заслуживающим доверия» [Ли
цзи, 149].
Послушание также неоспоримо присуще каждому сыну.
Зачастую почтительный сын без повеления не имел права сделать какой-либо шаг.
Кстати слушаться нужно было не только отца, но и друзей отца.
«При встрече с товарищем отца:
не велели ему приблизиться — не осмеливается
приближаться,
не велели ему уйти — не осмеливается уходить,
не спросили — не осмеливается заговаривать» [Ли
цзи, 149].
А также почтительный сын
«Тому, кто старше вдвое, служит как отцу;
тому, кто старше на десять лет, служит как
старшему брату,
за тем, кто старше на пять лет следует на пол шага
сзади» [Ли цзи, 150].
Мы видим, что почитать нужно не только
того, кто по возрасту равен отцу или старше отца, но и тех, кто незначительно
старше, только, соответственно в меньшей степени.
Чтобы не заставлять родителей волноваться, таким
образом, лишний раз проявляя заботу о них,
«Любой сын,
уходя, должен сообщить родителям,
вернувшись, должен предстать перед ними» [Ли цзи,
150].
Сын обязан заботиться о чести семьи, не позорить
своих родителей, поэтому и его поведение вне дома контролируется правилами.
Должен правильно выбирать места, которые посещает: «Там, где бывает, должны
царить общепринятые нормы» [Ли цзи, 150]. Учение, необходимое для воспитания
характера, также должно выбираться, видимо самостоятельно, но учитывая волю
отца и социальное положение семьи: «То, чему учиться должно быть надлежащим
занятием» [Ли цзи, 150].
«Почтительный сын не занят сомнительным,
не пускается в опасное, боясь опозорить родных»
[Ли цзи, 150].
Не следует порядочному сыну стремиться выделиться
или занять высокое положение, он
«не распоряжается на большом пиру,
не бывает ши при жертвоприношениях» [Ли цзи, 150].
(ши — человек, воплощающий образ умершего
предка во время церемоний жертвоприношений, который от имени предка принимает
преподносимые ему жертвы).
Следует быть максимально внимательным к родителям,
буквально следить за каждым их шагом, сын обязательно
«Слышит родителей, не слыша голоса их,
видит родителей, не видя тени их» [Ли цзи, 150].
Эти краткие строчки с полнотой выражают сущность
почтительного сына:
«Не поднимается высоко,
не опускается глубоко,
не злословит зря,
не смеется попусту» [Ли цзи, 150].
«Не поднимается высоко» — значит не стремиться
занять высокую ступень к иерархии общества, стать равным или превысить своего
отца. «Не опускается глубоко» - что,
все-таки, нужно поддерживать честь семьи, не позорить ее. И последние две строки
говорят о воспитании и сдержанности, то
есть о должном поведении сына.
Отмечается, что для сына не должно быть никого
важнее родителей, какие бы отношения у него ни складывались с окружающими,
какие бы жизненные ситуации ни были, ни в коем случае
«Пока родители живы
не обещает другу умереть за него» [Ли цзи, 150].
Некоторые правила кажутся прозрачными для
понимания, другие древние обычаи — напротив, непонятны. Так описание
местоположения сына в разных ситуациях. Не всегда можно определить причину
именно такого расположения, возможно, что уже никто не знает истоков этого
правила, как и многих других. «Сын не обосновывается в юго-западной стороне
покоев» [Ли цзи, 150] потому, что это место в доме предназначено для отца, сын
должен уважать его личное пространство, не заходить туда самовольно. Дальше
высказывание продолжается так:
«не сидит посредине циновки,
не идет посредине дороги,
не стоит в центре ворот» [Ли цзи, 150].
О правилах расположения на циновке уже
было сказано выше. Остальное, предположительно значит, что порядочному сыну не
следует находиться в центре внимания.
Также сложно найти истоки обычая, связанного с
употреблением имен родителей:
«Прислуживают родителям: избегают упоминать имен
их родителей.
Не прислуживают родителям: не избегают упоминания
имен их родителей» [Ли цзи, 160].
Возможно это для того, чтобы не огорчать
их лишний раз, если их родители живы. Или же причина в другом: так сын
показывает то, что родители для него главные среди других.
Заметим, что платье сына должно быть определенного
цвета, в зависимости от обстоятельств. «У сына
чьи родители живы,
шапка, платье не должны быть белого цвета.
Когда осиротевший сын занимает в доме место своего
родителя,
Шапка, платье не должны быть пестрыми» [Ли цзи,
150].
Так что не только по поведению, но и по
цвету платья сына окружающие могли определить по правилам ли он воспитан.
Одно из самых тяжелых переживаний в жизни —
болезнь родителей сопровождается правилами поведения, основанными на полной
отрешенности от собственного благосостояния, телесных удовольствий, внешнего
вида, от всего, что привычно, и, без
сомнения, на полном контроле над своими эмоциями и словами:
«Если отец и мать больны,
совершеннолетний сын не расчесывается,
ходит, не размахивая руками,
говорит, не рассуждая о праздном,
ест мясо не для удовольствия,
пьет вино не для опьянения,
улыбается, не обнажая зубов,
гневается, не осыпая бранью» [Ли цзи, 156].
Как только родители выздоравливают — сын
возвращается к своему обычному образу жизни. На мой взгляд, в этом комплексе
обычаев естественные чувства, связанные с болезнью родителей, как забота,
переживания, желание скорейшего выздоровления, которые и так отражаются и на
внешнем облике, и на желаниях, и на поведении любящего сына, призывается
выражать иным образом. А именно так, чтобы внешне была заметна отрешенность от
себя, создавалось впечатление чрезмерно горюющего человека. Впрочем, такая
тенденция прослеживается во многих правилах, так как естественные чувства
отнюдь не главное и их призывается всячески подавлять, даже когда это кажется
неуместным.
Почти с младенческого возраста мальчика следовало
приучать к правилам, но не создавать ему иллюзий, открывают ему всю правду
жизни, объясняя, как следует вести себя в разных ситуациях: «Младенцу всегда
показывают правильное, не обманывают» [Ли цзи, 150]. Нужно заметить, что все
правила относятся только к детям мужского пола, для девочек же все было
совершенно по-иному, это обусловлено особым положением женщины в китайской
семье и обществе. Для мальчика уже существует ритуал поведения, но зачастую он
все-таки связан с поддержанием здоровья или просто хорошего самочувствия
ребенка, но и немаловажно воспитание внимательности:
«Мальчик не носит меховую одежду, нижнюю юбку.
Стоять он должен прямо, не вертя головой,
прислушиваясь» [Ли цзи, 150].
Отношения между маленьким ребенком и его отцом по
многим аспектам отличаются от взаимоотношений с взрослым сыном. Конечно, в
малом возрасте мальчик нуждается в заботе старших, здесь уже отношения основаны на воспитывающем поведении старшего
и некой ответной реакцией ребенка, которую контролируют родители и постепенно
вырабатывают в нем основы ритуала, которые необходимы для каждого человека.
«Когда старший идет с ним рука об руку, — двумя
руками держит старшего.
Когда старший, неся его на плечах, сбоку,
обращается к нему, отводя в сторону дыхание, — отвечает, прикрыв рот рукою» [Ли
цзи, 150].
Конфуцианский трактат «Лунь юй» освещает
совокупность правил отношений между старшими и младшими в другом ключе. Здесь
уже практически нет просто описания того, каким образом исполнять ли, но немало слов сказано, например, о
моральных качествах обладающего ли человека.
Впервые
речь о сыновней почтительности и уважении к старшим заходит уже в первой главе.
Высказано словами ученика Конфуция:
«— Очень мало бывает людей, которые, обладая
сыновней почтительностью и любовью к старшим братьям, склонны выступать против
высших…» [«Лунь юй», I, 2].
В этом суждении Учитель предлагает свой способ
предотвращения хаоса: если человек будет придерживаться принципов сыновней
почтительности и любви к старшим братьям, то его очень трудно поднять против
«высших», а это значит, что он никогда не затеет «смуту». Эти принципы являются
основой порядка в государстве. А нормальная жизнедеятельность возможна лишь в
стабильном обществе. Сыма Цянь в «Исторических записках» говорил: «Все, кто в
поднебесной следуют обрядам, управляемы; все, кто не следует им, смутьянничают;
кто следует обрядам, пребывает в покое, кто не следует им, находится в
опасности» [Сыма Цянь, 68].
«…Сыновняя почтительность и любовь к старшим
братьям — это и есть корень
человеколюбия» [«Лунь юй», I, 2] — так замыкается приведенное выше суждение — эти понятия вводятся в
проповедуемый конфуцианцами принцип жэнь (человеколюбия), составляющий
основу всего учения, что усиливает их этико-моральную значимость. И еще позже,
в подтверждение этому, в VII главе будет сказано: «Если благородный муж предан своим родственникам, в
народе процветает человеколюбие».
В следующем суждении Конфуций говорит об основных
качествах, которыми должен обладать каждый молодой человек:
«— Молодые люди, находясь дома, должны проявлять
почтительность к родителям, выйдя за ворота — быть уважительными к старшим, в
делах — осторожными, в словах — правдивыми, безгранично любить людей и особенно
сближаться с теми, кто обладает человеколюбием. Если у них после осуществления
всего этого еще останутся силы, то потратить их надо на изучение вэнь
(культуры)» [«Лунь юй», I, 6].
Как мы видим уважение и почтительность к родителям
и старшим входили в число необходимых правил для каждого. Забота о старших,
пожилых людях играет цементирующую роль в устанавливаемых Конфуцием нормах поведения
людей.
Что значит быть почтительным сыном? В «Лунь юй»
Учитель это объясняет таким образом:
«— Когда отец жив, наблюдай за стремлениями его
сына; когда отец умер, наблюдай за поведением его сына. Если он в течение трех
лет не сошел с Дао-Пути отца, то его можно назвать обладающим сыновней
почтительностью» [«Лунь юй», I, 11].
И еще одно подобное высказывание встретиться нам в
IV главе:
«— Если сын в течение трех лет после смерти отца
не исправляет его Дао-Путь, это можно назвать сыновней почтительностью [«Лунь
юй», IV, 20].
Исследователи отмечают, что не следует
воспринимать цифру «три» буквально, древние этой цифрой передавали ощущение
чрезвычайно длительной протяженности во времени. «Путь отца» - не только его
жизненный путь, но и взгляды, поведение, даже черты характера. Исполнение
прижизненных желаний отца, неукоснительное следование его пути в течение
длительного времени — вплоть до смерти сына — должно было установить прочную
связь между поколениями, связь с традицией, уважение к традициям своей семьи, а
через нее — и к культурным традициям всего китайского этноса.
О таких людях говориться как о символе надежности,
стабильности, именно на них можно и
нужно опираться в жизни. Так словами ученика Конфуция сказано:
«— …Если ты опираешься на тех, кто не утратил
родственных чувств, обретешь надежность» [«Лунь юй», I, 13].
Как видно из следующего суждения Конфуция,
отношения с родителями — это значит отношения в строгих рамках правил, не
допускающие больше никакого постороннего вмешательства:
«— Мэн Ицзы спросил меня о сыновней почтительности, я ответил — не
нарушать Правил» [«Лунь юй», II, 5].
Фань Чи спросил:
— Как понимать эти слова?
Кун-цзы ответил:
— При жизни родителей служи им согласно Правилам;
когда умрут, похорони их согласно Правилам; совершай жертвоприношения им
согласно Правилам» [«Лунь юй», II, 5].
Простая забота о родителях, заключающаяся в
обеспечении их едой и остальными необходимыми для выживания вещами, совсем не
значит проявление почтительности к ним:
«Цзы Ю спросил о сыновней почтительности. Учитель
ответил:
— Ныне некоторые называют сыновней почтительностью
то, что они кормят своих родителей. Но ведь собак и лошадей тоже кормят. Если
это делается без глубокого почтения к родителям, то в чем здесь разница?» [«Лунь
юй», II, 7].
Также Учитель отвечает на вопрос Цзы Ся, что
нельзя назвать сыновней почтительностью то, «когда младшие берут на себя заботу
о делах, а старшие имеют только вино и пищу» [«Лунь юй», II, 8]. Комментатор «Лунь
юй» Чжу Си (1130-1200), выдающийся средневековый исследователь и теоретик
конфуцианства, так пояснил смысл двух приведенных выше высказываний Конфуция:
«Цзы-ю нашел возможность кормить своих родителей, но, по-видимому, был
недостаточно внимателен к ним. Цзы-ся обладал способностью выполнять свой долг
с неуклонной прямотой, но, по-видимому, без достаточно ласкового, теплого,
увлажненного чувством выражением лица. Учитель каждому из учеников сообщал свои
мысли об этом, сообразуясь как с его способностями, так и с неодинаковостью в
его речах».
Конфуций поучает, что недостаточно одной заботы о
содержании родителей, необходимо постоянно проявлять чувство глубокого уважения
и терпеливой любви. Сын не должен противоречить родителям и стоять на своем,
если им это неугодно. Должен быть учтивым и податливым. Но в услужении, в
выполнении их желаний и приказаний надобно проявлять стойкость и выносливость,
не гневаться на родителей:
«— В обращении с отцом и матерью проявляй мягкость
и учтивость. Если видишь, что твои желания им неугодны, все равно проявляй
почтительность — не противься их воле. И пускай ты устанешь — не смей роптать»
[«Лунь юй», IV, 18].
С родителями нужно находиться рядом, пока они
живы, даже если жизнь вынудила поменять место обитания, жить в одном постоянном
месте, чтобы родители знали его и всегда могли найти:
«— Пока живы отец и мать, далеко не уезжай. А если
уехал, постоянно живи в одном месте» [«Лунь юй», IV, 19].
Важная и в необычной форме высказанная мысль,
касающаяся заботы о своих родителях, появляется в трактате:
«Учитель сказал:
— Нельзя не помнить о возрасте отца и матери,
чтобы, с одной стороны, радоваться, а с другой — тревожиться» [«Лунь юй»,
IV, 21].
Конфуций призывает быть безгранично внимательными.
Вот пример наилучшего отношения к престарелым родителям: радоваться, что они
прожили долгую жизнь, но тревожиться, помня об опасностях пожилого возраста.
Мысль о сыновней почтительности была высказана
Конфуцием в беседе со своими ближайшими учениками:
«Янь Юань и Цзы Лу стояли около Учителя.
Учитель сказал:
— Почему бы каждому из вас не рассказать о своих
желаниях?
Цзы Лу сказал:
— Я хотел бы, чтобы мои друзья пользовались вместе
со мной колесницей, лошадьми, халатами на меху. Если они их испортят, я не
рассержусь.
Янь Юань сказал:
— Я не хотел бы превозносить своих достоинств и
показывать свои заслуги.
Цзы Лу сказал:
— А теперь хотелось бы услышать о желании Учителя.
Учитель сказал:
— Старые должны жить в покое, друзья должны быть
правдивы, младшие должны проявлять заботу о старших» [«Лунь юй», V, 26].
Это впервые высказанная самим Конфуцием
мысль о сыновней почтительности, ранее об этом говорилось лишь словами
учеников, или в ответе на их вопрос. Эта
забота о старших, пожилых людях, прежде всего о родителях, проходит через все
суждения Конфуция об идеальном обществе.
Вот такой пример взаимоотношений отца и сына
встречается нам в следующем высказывании:
«Шэ-гун сказал, обращаясь к Кун-цзы:
— В моем дане есть прямой человек. Когда его отец
украл барана, то сын сообщил властям об этом.
Кун-цзы сказал:
— Прямые люди моего дана отличаются от ваших, отцы
укрывают детей, дети укрывают отцов — в этом именно и заключается прямота» [«Лунь
юй», XIII, 18].
Здесь противоречие между мнением Учителя и его
оппонента. В понимании местного правителя Шэ-гуна, «прямой человек» - это тот,
кто сообщил властям об отце, то есть перешел на сторону власти против
собственного родителя. Конфуций возмущен моральной деградацией крестьянского
сына. Шэ-гун возводит доносчика, поставившего долг перед государством выше
долга перед семьей, в категорию прямых, то есть честных, людей. Принципы
Конфуция противоположны. В легистском памятнике «Люйши чуньцю»
(составленным Люй Бувэем), представляющем собой собрание сочинений ученых
разных школ, эпизод с сыном описан так: узнав о предстоящей казни отца,
сын-доносчик попросил власти наказать его вместо отца, и поскольку он проявил
сыновнюю почтительность, казнь, само собой, была отменена. Но не следует
забывать, что легисты по многим аспектам противостояли учению Конфуция. А
мнения насчет приведенного выше суждения расходятся у многих
переводчиков-комментаторов «Лунь юй», что обусловлено спецификой
политической культуры современного исследователя, особенно когда он
ориентируется на массового читателя. Упомянутый уже Чжу Си объясняет: «То, что
отец и сын взаимно укрывают друг друга, — обычное проявление человеческих
чувств, присущих самой природе людей». И он считает, что корень «прямоты» —
одно из проявлений принципа сыновней почтительности. Я позволю себе согласиться
с ним, ведь в нашем исследовании мы рассматриваем мнение Конфуция. Таким
образом, почтительному сыну следует всегда становиться на сторону своего отца,
независимо от того противоречат его действия закону или нет. Такого сына
считают честным человеком.
Если человек почитает старших с детства, то и в
будущем он будет благородным мужем. Если же нет, то участь его — быть
непорядочным человеком. Так Конфуций утверждает важность воспитания в человеке
уважения к старшим с самого детства, и это будет основой его благополучия в
жизни:
«Юань Жан в ожидании Учителя сидел, как варвар
(скрестив ноги, что не соответствовало ритуалу).
Учитель сказал:
— В детстве ты не почитал старших, повзрослев, не
приобрел известность, состарился, а все не унимаешься, ведешь себя как
разбойник.
И ударил его палкой по ноге» [«Лунь юй», XIV, 43].
IV. Образ старшего и роль отношений между старшими и младшими в жизни
Ориентируясь на конфуцианские трактаты «Ли цзи»
и «Лунь юй» можно вывести некий образ старшего, как он понимался в китайской
традиции. Несомненно, как мы видим на примере многих правил, описанных в «Ли
цзи», старших нужно уважать и стремиться показать это в различных
ситуациях, молодежь, которая ведет себя подобным образом: почитает родителей и
уважает старших, наделяется самыми высокими моральными качествами, ей
предписывается лучшее будущее и положение в обществе. То есть старший, конечно,
выше по положению младшего, который зачастую называется «низким»,
«недостойным», по сравнению с ним. Мнение старшего практически всегда играло
решающую роль, всеми признавалось, что он обладает знанием и правильно решит,
что нужно делать. Это с одной стороны.
С другой
стороны, пожилые люди должны жить в покое, а младшие — создавать им все условия
для этого, помогать им, чтобы те не утруждали себя. И вот, мы видим, что
старший наделяется некоторыми качествами, присущими ребенку, по крайней мере,
такой вывод можно заключить из поведения молодого человека по отношению к нему.
О нем заботятся так, что ему почти ничего самостоятельно не нужно делать,
предохраняют от всяческих неприятностей и переживаний. При всем при том, что
его мнение так цениться и без его ведома или разрешения непозволительно делать
многие вещи, старший — пассивен.
2) Соблюдение ли
и правил отношения младших к старшим.
Концепция «сыновней почтительности и любви к
старшим» не была придумана Конфуцием, он взял те нормы поведения, которые еще
сохранились в некоторых больших семьях и
патронимиях, по-новому осмыслил их, обобщил и распространил на все общество.
Без сомнения, если этому принципу Конфуций уделял такое значение, то очень
важно было для него претворить его в жизнь.
Конфуций стремился к тому, чтобы людьми управляли живые люди, но не
сухой закон. Правила должны были восприниматься осознанно.
Большое внимание уделял Конфуций процессу их
внедрения в каждодневную практику. Одно дело — создать правила, что было также
непросто, другое — добиться их претворения в жизнь. Необходимо было «заложить в
механизм создания и претворения правил в жизнь такой принцип, который бы гарантировал
их жизнестойкость» [Переломов 1993, 229]. Таковым стал принцип «хэ»
(символ достижения единства путем столкновения и взаимопреодоления полярных
сил). В объяснении термина «хэ» имеет место множество толкований — от
«естественной легкости», «мягкости» и «гармонии» до «почтительного отношения» и
«покорности» [Переломов 1993, 230].
Преобладает все-таки идея гармонии. В понимании этого термина важно
следующее высказывание из «Лунь юй»:
«Ю-цзы сказал:
— При осуществлении Правил ценным является достижение
единства через разномыслие. Именно этим и был прекрасен Дао-Путь первых
правителей. Малые и большие дела они вершили, исходя из этого принципа. Однако,
когда встречались неосуществимые дела, они, владея принципом достижения
единства через разномыслие, добивались такого единства. Но невозможно достичь
такого единства вне рамок Правил» [«Лунь юй», I, 12].
Сделав принцип «хэ» неотъемлемым условием
осуществления правил, Конфуций обязал всех, причастных к правилам, как творцов
(а ими могли быть только правители), так и исполнителей, к «акту соучастия»
[Переломов 1993, 230]. По его мнению, творец правил, обязан был привлекать к
предварительному обсуждению ближайших сановников и требовать от них
неукоснительного соблюдения «свободной состязательности мнений» [Переломов
1993, 230]. Получала право свободного обсуждения и часть тех, кому надлежало
следовать устоявшимся или новым правилам. Его можно было реализовать, по мысли
Конфуция, лишь на первом этапе, и распространялось оно, видимо лишь на
руководителей общин. От них требовалось достижение единства взглядов, что
должно было не только облегчить претворение ли,
но и доведение их смысла до сознания каждого.
Если правила учреждаются без использования этого
принципа, то они уже не есть истинные правила, по замыслу Конфуция.
После того как правила выработаны и прошел первый,
предварительный этап их усвоения, они получали путевку в жизнь. По мере
распространения их в народе наступал следующий этап, когда никакое обсуждение
правил уже не допускалось — от жителей царства требовалось неукоснительное
исполнение. Они выполняли функции закона.
Китайское право периода империй (древность,
средневековье и новое время) буквально пропитано ли. Право и законодательство императорского Китая стояло на страже ли, особенно в сфере семейных отношений.
Бюрократия проводила в жизнь концепцию Конфуция,
согласно которой государство — это большая семья, где основная обязанность
каждого — неукоснительно соблюдать принцип «сыновней почтительности». К числу
преступлений, квалифицировавшихся как «непочтение к родителям», относились,
например, обвинение в чем-либо бабки, деда и родителей, ругань в их адрес,
выделение из семьи и раздел имущества при их жизни. Имеются в виду дед и бабка
со стороны отца, главы семейства. Такие проявления сыновней непочтительности
занимали седьмое место среди «десяти зол», включавших самые тяжкие виды
преступлений. Бюрократия цементировала с ханьских времен концепцию «сыновней
почтительности».
Так и законодательство династии Цин во всех
конфликтах принимало сторону главы семьи. В государственном законе о правах
отца говорилось: «Глава семьи управляет своими детьми, младшими братьями и
всеми членами семейства, распределяет между ними обязанности, назначает занятия
(кому что сделать в течение дня), дает им все необходимое. Члены семейства ни в
коем случае не могут действовать по своему усмотрению, но обо всем должны
докладывать главе семьи и поступать согласно его воле…»
Но включение некоторых элементов конфуцианского
учения о ритуале в государственные законы, не означает того, что от жителей
империи требовалось соблюдение всех правил, выделенных Конфуцием. Что касается
правил, описанных в «Ли цзи», то они скорее не соблюдались именно так, как
говориться в трактате. Но не столь важно, как мне кажется, было с точностью
исполнять ли, сколь знать их и давать
себе отчет в том, что они обозначают и как нужно в соответствии с ними
относиться к старшим.
Список использованной
литературы:
[Переломов 1993]
— Переломов Л.С. Конфуций: жизнь,
учение, судьба. М., 1993.
[Переломов 2000]
— Переломов Л.С. Конфуций: «Лунь Юй».
М., 2000.
[Сидехменов] — Сидехменов В.Я Китай: страницы прошлого.
М., 1978.
[Малявин] — Малявин В.В. Китайская цивилизация. М.,
2003.
[Ткаченко] — Ткаченко Г.А. Культура Китая. М., 1999.
[Сыма Цянь] — Сыма Цянь. Исторические записки. М.,
1990.
[Ли цзи] — Кейдун И.Б. «Ли цзи»: перевод
первой главы («Цюй ли») // Религиоведение. Научно-теоретический журнал. 2001, №
1
В работе Ольги Геннадьевны выбран подход «от понятия». Взято понятие «ли»,
«ритуала», важнейшее для китайской традиции. Разбор его ведется на материале
источников, действительно основополагающих: это «Записки об обряде» («Ли-цзи»)
и «Беседы и суждения» Конфуция. Достаточно удачно подобраны примеры: это не
просто самые хрестоматийные ответы на вопрос, что такое «ли», но еще и
некоторые отрывки, из которых видно, как древний китайский текст зачастую
обманывает наши ожидания, исходно связанные с понятиями «обряда», «ритуала» и
т.п. Мне иногда не хватало авторских пояснений к тем или иным примерам — но тут
основная трудность состоит в ограниченном объеме комментариев, доступных на
русском языке.
Конечно, делать какие-то выводы, работая только с русскими переводами
источников, очень сложно, и тем сложнее, когда в центре Вашего внимания понятие
(а не явление или что-то другое). Отсюда — необходимость начать изучать
китайский язык. (Замечание в скобках: я не принимаю отговорок вроде той, что,
мол, пока это мы с преподавателем-китаистом дойдем до чтения древних
памятников, пройдут все сроки не то что для курсовых, а и для диплома и
кандидатской диссертации. Важно начать! И в этом смысле Ольга Геннадьевна
поступила совершенно правильно. С другой стороны, если Вы читаете по-русски
книги о Китае и пробуете сами что-то писать, это очень способствует успеху в
собственно языковых занятиях. Скажу по опыту наших «японских» групп: есть
огромная разница между теми, кто изучает язык ради будущей своей научной
работы, и теми, кто делает это, не зная еще, зачем. Не всегда успехи у
«японистов» выглядят более внушительно, чем у «сочувствующих», но мне с
«японистами» работать безусловно интереснее. Отсюда, может быть, несправедливо
большее мое внимание именно к «японистам», а не к «отличникам», — но ведь
уроки-то у нас факультативные, следовательно, преподавателю открыта несколько
большая свобода, чем в случае обязательных курсов.)
Мне могут возразить: в работе Ольги Геннадьевны сведены вместе два разных
подхода. С одной стороны, тема касается понятия «ли», с другой — отношений
между старшими и младшими, то есть имеет место то, что мы условно называем
подходом «от явления». На самом деле проблема «старших и младших» не расширяет
рамки заявленной темы, а сужает их, что совершенно необходимо: ведь понятие
«ли» во всех его значениях — явно не предмет для одной курсовой работы. Но
теперь, когда разобрана одна сторона понятия «ли», имеется основа для
дальнейшего развития темы.
«Буддизм и буддийская философия»
«Религиозная философия Востока»