Теология Японии как национальная теология.

 

Фукаи Томоаки

 

 

Перевод с английского А.Д. Соколовой под ред. Н.Н. Трубниковой. См.: Fukai Tomoaki. Theology of Japan as Public Theology /A Theology of Japan. Monograph Series. Vol.1 "A Theology of Japan: Origins and Task in the Age of Globalization". Seigakuin University Press, 2005. P.91-98.

 

 

1. Теология в Японии становится национальной[1] теологией

«Теология Японии» — это не «японская теология» и не «японизированная теология». Это теология, основанная на проблематике, которая наиболее полно охватывает Японию в контексте глобализации[2]. В донном случае Япония является объектом теологии. Таким образом, основной тезис этой статьи состоит в том, что «теология Японии» необходимым образом является разновидностью национальной теологии [3].

Критика религии и церкви, как проявление идеалов Великой Французской революции, ущемляет социальные функции религии и провоцирует уход религии с «большой сцены» государственной жизни. Часто говорилось так, будто этот феномен – своеобразный удел современного мира [4]. Вместе с тем, теология потеряла свое достойное место в академических кругах. Она таким образом обречена была стать делом личного религиозного вкуса, ограниченного внутренними аргументами конкретных сект, или шифрами тайных обществ[5]. Теология как будто превратилась в необязательное дополнение к современному миру – нечто, без чего вполне можно обойтись. Теология Японии стремится восстановить первоначальные и неотъемлемые функции теологии и воскресить ее объединяющий язык.

Термин «национальная теология» впервые был употреблен Мартином Марти, церковным историком из Чикагского Университета[6]. Марти вводит этот термин для характеристики сущности теологии Рейнгольда Нибура [7]. Позже значение термина сильно расширилось, и он стал обозначать различные попытки исследовать и защитить неотъемлемые социальные функции, которые теология традиционно выполняла в Америке, и как противопоставленная ей тенденция превращения религии в дело личного вкуса, или как «святой остров», отделенный от общественной жизни. Как заявляет Лайонел Кади в свой работе «Религия, теология и американская общественная жизнь» (1993), «национальная теология» — общий термин, при помощи которого можно ссылаться на противопоставление между клановой узостью, приватизацией и профессионализацией [8]. Эта защита национальной теологии заново открывает и оценивает роли, которые теология традиционно играла в американском обществе [9].

Можно также отметить, что благодаря работе Д. Дионна «Общественные работы – возрождение гражданского общества в Америке» (1998) значение национальной теологии было признано также и вне специфических границ теологии [10]. Дионн отмечает, что работа Петера Бергера и Ричарда Нойхауза «Уполномочивать людей» (1977) была новаторской и спровоцировала дебаты о гражданском и национальном обществах в современной Америке[11]. Такая точка зрения вполне обоснована. Бергер и Нойхауз развили то понимание национальной теологии, которое я привел выше. Оно возродило то значение социальной системы, которое было присуще протестантам в англо-саксонском мире с самого начала.

 

2. В каком смысле теология может быть национальной?

Здесь мы должны осторожно заметить, что в истории теологии было два типа национальной теологии. Несмотря на то, что оба они называются «национальная теология», они представляют собой два абсолютно различных вида теологии [12]. Первая из них – национальная христианская теология англиканской церкви, которая и сейчас существует в Европе. Здесь церковь остается органом государства и существует как институт спасения. В таких социальных системах национальный — антоним частному. Здесь повторяется система Французской революции «общественное-против-частного» и национальная теология становится взаимозаменяемой с государственной теологией. Здесь термин «общественный» («национальный») имеет те же коннотации, что слово «общественный» в выражениях «общественные работы» или «общественное вещание». Типичный пример общественной теологии этого рода мы можем найти в той роли, которую играл Адольф фон Гарнак в Вильгельмианской Германии. В частности можно вспомнить проповедь, которую он прочел перед кайзером, а также имперские указы, которые Харнак составлял в течение нескольких лет[13]. Его теология стала уставом государственной церкви. Это в самом деле была теология Германии. Эта теология сходна с одним из вариантов теологии Японии, которую однажды уже пытались притворить в жизнь в Японском синтоизме, а также в японской церкви [14]. Такое понимание теологии Японии совершенно отлично от того, которое я представляю в этой работе [15].

Второй тип национальной теологии как раз и является предметом этой статьи. В данном случае «национальное» — это не дихотомия государственного и частного, а та сфера, которая выступает в качестве посредника между государственным и частным. В формирование такого типа трактовки понятия «национальный» внесла вклад теологическая традиция христианской церкви. Национальная теория, которая развивается в этой статье, не есть система государственной церкви (то есть церкви как государственного механизма), но скорее тип влияния, который в свое время как раз и разрушил подобную церковь.

Родоначальниками церквей этого типа были те церкви, что в XVII в. защищали сепаратизм. Этот тип церквей, который уничтожил систему государственных церквей, не был ни государственной теологией, ответственной за отношения с нацией как государством, ни экзистенциальной теологией, которая имела дело с личными переживаниями. Она создала общественную сферу между национальным и личным. В 1945 г. Япония пережила подобный переход от теологии первого типа к теологии второго типа, в форме законов о правах человека и о синто:, принятых оккупационным правительством [16].

Такое понимание национально теологии близко к тому, что Роберт Беллах первоначально понимал под гражданской религией, которая позже была им переименована в национальную церковь [17]. Беллах объясняет: «В одном из значений слово “национальный” значит не “правительственный”, а даже “противоположный правительственному”» [18]. В этом смысле национальная теология несколько корректирует дихотомию Французской революции между национальным как государственным и частным. Она не отрицает государство, но изменяет понимание его роли. Впервые и лучше всего это выразил Рейнгольд Нибур в таких работах как «Ирония американской истории» (1952) и «Структура государства и империи» (1959). В этой работе он попытался возможно шире охватить Америку и американское общество основываясь на новой «грамматике» которой стала национальная теология. Национальная теология в данном случае — это теология церкви, которая создала национальную сферу между общественным и частным. Эта церковь разрушила государственную церковь, которая была связана с общественным, и создала новый способ понимания общества.

Таким образом национальная теология это не движение которое открывает социальную природу теологии взамен экзистенциализации или приватизации теологии. Национальная теология в том смысле, в котором я о ней говорю, — эта мать социальной системы, рожденная от сепаратизма. Более того, этот тип национальной теологии может эффективно продолжить руководство расширением мира, которое принимает форму этой социальной системы [19].

 

3. Выяснить, является ли национальная теология действительно «национальной»

Но настоящие проблемы начинаются тогда, когда мы разделили эти два типа национальной теологии. Можно ли сделать универсальным типом национальной теологии тип, о котором я говорю? Характерна ли она только для англо-американского общества? И если же она может быть универсальной, является ли она формой культурного империализма?

Действительно, это вытекает из точки зрения Сабина: эта национальная теология выросла из контекста социальных изменений в Великобритании во времена индустриальной революции. Эта национальная теология впитала самый смысл тогдашних социальных трансформаций. Таким образом, есть логическая необходимость вернуться к этой традиции в американских дебатах относительно того, что есть национальное. Но вопрос состоит в том, что можно ли применять эту национальную теологию как теологию Японии? Здесь можно найти общее с тем, что современной Японии совершенно необходимо изменить существующую социальную систему перед лицом наступающей глобализации. Глобализация, которая изменяет до самых глубин структуру японской социальной системы, крайне сходна с изменениями XVII в. в англосаксонском мире. В любом случае японская социальная система развивается в том направлении которое позволит национальной теологии взять на себя руководящую роль.

Трансформация социальной системы, как она была описана выше, характеризуется переходом от церкви как института к церкви как свободному объединению. Она разрушает социальную систему в которой дихотомия частного и общественно-государственного играла основную роль, и создает особую общественную сферу между ними, которая позволяет им сосуществовать. Легализация принципа отделения церкви от государства делает возможным существования общественной сферы, отличной как от частных лиц, так и от государства. Этот принцип был заимствован из христианского мира даже такими исламскими странами как Турция. Он перерос религиозный мир и теперь служит моделью для всего общества, то есть социальная система, которая была рождена из принципа разделения церкви и государства, сейчас провоцирует всемирное распространение рыночной экономики, которая основана на принципах разделения экономики и государства. Таким образом, национальная теология сталкивается лицом к лицу с глобализацией. Протестантизм озадачен и удивлен тем неуправляемым процессом быстрой экспансии в социальную систему, которую он создал, как бывают шокированы родители, которые взирают на быстрый рост своих детей, которые расползаются в разных направлениях от родительского дома.

Здесь перед нами встают проблемы: как мы должны интерпретировать эту ситуацию? Один из вариантов ответа будет состоять в том, чтобы видеть ее как глобальную экспансию англо-американских культурных ценностей, которую породил протестантизм. Несмотря на то, что это несомненно исторический факт, он порождает перед нами еще один вопрос. Если это особая англо-американская черта, близко связанная со спецификой протестантизма, то как она может считаться универсальной?

 

4. Глобализация национальной теологии

Если мы утверждаем, что теология Японии должна быть национальной теологией, перед нами встает вопрос: как нам нужно интерпретировать исторические факты, описанные выше таким образом, что бы определить для себя значение теологии Японии как национальной теологии? Остановимся на этом более подробно. До сих пор мы утверждали, что теология Японии как национальная теология рождена на фоне трансформации социальной системы или четкой исторической тенденции перехода от национальной теологии церкви как института к национальной теологии церкви как свободного объединения, что эта трансформация происходила от англо-американской системы, которая сейчас глобализируется.

По поводу того, что мы упомянули выше, нас могут критиковать: разве такая аргументация происхождения социальной системы современного мира или национальная теология как теория, которая имеет дело с таким пониманием, не вредит всемирным ценностям в развивающейся мировой системе? Если протестантизм — мать национальной теологии, не делает ли он эту теорию чем-то особенным? И затем — не разрушает ли он саму природу национального?

Против этой критики можно выставить следующие аргументы: до тех пор пока социальная система ассоциируется с тем духом, который создал эту систему, результатом будет опустошение самой этой системы. Теология Японии в контексте глобализации — это попытка понять ее не только в институциональном измерении, но и как способ действия в современной социальной системе.