Ку:кай (Ко:бо:-дайси)
Тайный
ключ к Сутре-сердцу праджня[-парамиты]
(Хання сингё: хикэн)
Перевод Н.Н. Трубниковой из издания [Трубникова, 291-311]. В перевод и примечания внесен ряд
поправок.
Сетевая версия 1. августа
2005
«Тайный ключ к Сутре-сердцу праджня[-парамиты]»
«Тайный ключ к “Сутре-сердцу
Праджня[-парамиты]”» («Хання сингё: хикэн») считается
последним сочинением Ку:кай. Написано оно около 834
г., когда основатель школы Сингон уже несколько лет
почти безвыездно жил в монастыре, основанном им на горе Ко:я. Однако позднейшая традиция связывает начало
работы над этим текстом со столичной деятельностью Ку:кай в 810-820-ые гг. В дни бедствия — морового
поветрия 818 г. — при дворе приняли решение обратиться к «Сутре-сердцу» как
одному из самых сильных чудотворных текстов, способных «защитить страну».
Переписчиком сутры стал сам государь Сага, а толкователем — Ку:кай как глава буддийской общины. Толкование в этом
случае преследовало ту же цель, что и переписывание — сутру необходимо было
всеми возможными способами привести в действие, чтобы через ее посредство бодхисаттвы, а через них сам будда, смогли прийти на помощь
своим почитателям. Возможно, Ку:кай
в 818 г. выступал с устным разбором сутры, а позднее обработал его и записал в
виде отдельного догматического сочинения.
Жанр «Хання сингё: хикэн» в заглавии не
указан: это не «трактат» (論, яп. рон), не «[объяснение]
смысла» (義,
яп. ги)
и не собственно «толкование» (釈, яп. сяку). Однако по
способу работы с каноническим текстом «Тайный ключ» ближе всего к «толкованию».
Текст сутры включен в него полностью, а не в виде выборки, как в трактатах.
(Правда, сочинение Ку:кай
рассчитано на читателя, который помнит сутру наизусть — так что отсылки
к сутре даются по начальному и заключительному словам того или иного отрывка. В переводе я, по образцу английского издания [Хакэда]
восстанавливаю в квадратных скобках полный текст комментируемых отрывков.)
Свои пояснения Ку:кай дает
согласно последовательности поясняемых положений в тексте сутры, а не
перестраивает их по порядку, заданному рубрикацией темы, как поступил бы при
составлении «трактата». Кроме того, Ку:кай
высказывает некоторые соображения о переводах сутры (китайских версий
«Сутры-сердца» существует несколько), о правильном варианте заглавия и текста.
«Тайный ключ» показывает, что в пределах толковательской работы можно достаточно жестко развести два
возможных понимания сутры: как носителя просветляющей мудрости будды и как
записи на одном из человеческих языков. Такое словесное выражение никогда точно
не соразмерно выражаемому, но способно всякий раз в той или иной мере
приближаться к нему, а значит, подлежит разбору и оценке. Напрямую и без помех
донести до слушателя просветляющее воздействие будды способны только
заклинания, мантры («истинные слова»,真言, яп. сингон),
и их сочетания — дхарани. Но и в случае мантр непосредственность передачи истины-просветления имеет
свои границы, и решающую роль играет подготовленность воспринимающего. Всякий же другой текст нуждается в
толковании, которое бы обосновало его статус как текста учения будды и раскрыло
его ценность с точки зрения способности приближать к просветлению.
Построение «ключа» к каноническим текстам близко к
составлению списка ключевых слов или тезисов: их постепенное развертывание (по
определенным правилам) позволяет из одного небольшого текста восстановить весь
необозримый канон. Но есть и такие случаи, когда один из уже существующих
текстов, взятый как целое, может служить ключом к некоторой группе текстов или
учений или к канону в целом. Именно такова «Сутра-сердце» по отношению к «Праджня-парамите». Но работа Ку:кай состоит не в том, чтобы изложить «Праджня-парамиту» по «Сутре-сердцу». Воспроизводя
последовательно положения сутры, Ку:кай
соотносит каждое из них с одним из направлений буддийской мысли, называет ту
школу, которая могла бы считать это положение «Сутры-сердца» краткой формулой
своего учения. Таким образом, будучи комментарием к одному из текстов канона, «Тайный ключ»
охватывает весьма обширный материал, далеко выходящий за пределы
комментируемого текста.
Упорядочивание материала других учений в
классификации, предлагаемой школой Сингон, основано
на важнейшем для «тайной» догматики положении, отвечающем на вопрос: как
возможен переход от заблуждения к просветлению, выход из круга человеческих
перерождений и переход в состояние будды? Это положение о конечном тождестве
нескольких по видимости различных областей:
1) сущность просветления как такового, она же
«природа будды», не поддающаяся описанию, выходящая за пределы «пути речей и
слов»;
2) устройство человеческого сознания как процесса,
идущего по нескольким ступеням, от заблуждения до просветления;
3) состав буддийского канона;
4) содержание человеческих, «школьных» учений.
Список можно продолжать, дополняя его, например, за
счет такой области, как изображения на мандалах и
связанные с ними описания «почитаемых — будд, бодхисаттв, божеств и др.
Предполагается, что ко всем этим областям
возможно применить нечто вроде одинаковой рубрикации: разделить их на пять,
десять или иное нумерологически значимое число
частей, а затем почленно отождествить полученные
пятерки или десятки, и тем самым — установить взаимно-однозначное соответствие
между просветлением, человеческим сознанием, каноном и совокупностью учений.
Этим способом может осваиваться самый разнообразный материал. Так, в список
«десяти учений» из трактата Ку:кай
«Драгоценный ключ к тайному хранилищу» («Хидзо: хо:яку») входят не только буддийские
школы, но и даосизм, конфуцианство, а также некоторое условно очерченное
многобожие, похожее и на брахманское учение, и на даосское,
и на синто:. В «Хання сингё: хикэн» сопоставляемых уровней три — это отдельный текст
(«Сутра-сердце»), само просветление как цель учения и совокупность буддийских
учений (канон как целое в разных школьных версиях).
Отношение к буддийскому тексту (к «материальному
носителю», свитку, или же к звучащему слову) как к некоторому мощному
магическому средству отмечает Кармен Блейкер в книге, посвященной исследованию шаманских практик
в Японии. Сутра берется не только как выражение учения, доступное пониманию и
требующее понимания, не как средство воспитания людей и даже не как способ
приведения человеческого сознания в особое медитативное состояние, а скорее как
«заклинание, произнесение которого приносит блага в этом мире» [Блейкер, 96]. Очевиден выбор «Сутры-сердца» как
«сердцевинного» текста, в определенном смысле замещающего весь праджня-парамитский канон. Подобно тому, как бодхисаттва представительствует за людей и через него до
них доходит просветляющее воздействие будды, сутра представительствует за
другие сутры и трактаты и содержит в себе всю «мудрость, переводящую на тот
берег». Важно, что в «Тайном ключе» словосочетание «Праджня-парамита»
указывает одновременно и на совокупность текстов, и на бодхисаттву,
в которой эти тексты воплощены. Бодхисаттву по имени Праджня-парамита
почитают в женском облике и величают «Матерью просветления» (覚母, яп. Какубо). Исключительная
краткость сутры — одно из свойств, говорящих о ее ценности: необычно малые
размеры в этом смысле столь же подходят для чудесного предмета, как и необычно
огромные. Закономерно и то, что в сутре особенно выделяется дхарани,
наиболее краткое и концентрированное выражение смысла всего текста. А потому
естественно, что комментировать такой текст должен Ку:кай как представитель школы «Истинных слов» (Сингон).
Сутра, как замечает М. Пай, рассматривается при этом
как простое, нерасчленимое целое, а не как последовательность тезисов, развивающих некоторую мысль [Пай, 128].
Говорить о ней, казалось бы, можно лишь в величальном смысле, называя (призывая
на помощь) ее силу и могущество. Представляется, однако, что именно контекст
восхваления делает значимым разделение сутры на части и поочередное описание
особого могущества каждой из частей. Таким образом в
ходе толкования целое собирается постепенно — в исходной ситуации бедствия,
лишения оно не дано, а в итоге, по завершении толкования, предстает в полном
блеске.
Отношение к «Праджня-парамите»
в целом в «тайном» учении двойственно. С одной стороны, это
безусловно «явное» учение, соответствующее махаянскому
пути бодхисаттв. С другой — это важнейший
догматический источник для самого «тайного» учения. Основная идея «Тайного
ключа» — выявление связи отдельных частей текста с различными частями
буддийской общины. Особое совершенство каждого фрагмента в том, что при его
посредстве мудрость будды одним из возможных способов выявляется в людях, чьи
склонности позволяют воспринять просветляющее учение именно в такой форме. Несамоценное, вспомогательное значение любой формы
подчеркивается тем, что большая часть положений сутры — это «отрицательные»
формулировки, содержащие термин «пустота».
Задачи толкования заявлены во введении:
«Сутра-сердце» в некотором закодированном виде содержит в себе весь буддийский
канон — и предлагается «ключ», при помощи которого сутру можно раскодировать. Особенность «Тайного ключа» в том, что это
сочинение не содержит ссылок на собственно школьные, «тайные» сутры (за
исключением упоминания о «Сутре-собрании дхарани»).
Что же касается вопроса о том, возможно ли в принципе «тайное» толкование
«явного» текста, то Ку:кай
оставляет его открытым — толкователь делает лишь попытку, успех которой заранее
не обеспечен, сутра может раскрыться или не раскрыться, все зависит от того,
удастся ли подобрать верный ключ.
Сутра относится к «трем корзинам» буддийского канона
и как некоторое резюме (сводка основных «критических» тезисов махаяны,
противопоставляющей себя хинаяне), и как оглавление (каждый из тезисов соответствует
одной из махаянских школ). Посредником между
буддийской истиной как она есть (заложенная в каноне, но недоступная) и
школьными истинами (приближающимися к цели, но недостаточными) выступают бодхисаттвы. Бодхисаттва здесь — это тот,
кто достиг просветления, услышав и «внезапно» постигнув одно из положений
учения: точно указано, при каких словах «пробудился» Самантабхадра,
при каких — Манджушри, при каких — Майтрейя и Авалокитешвара).
После этого каждый из бодхисаттв стал воплощением
соответствующей истины, и одновременно — представителем, покровителем и
помощником тех людей, чьи склонности таковы, что им тоже оказывается
наиболее близка именно эта формулировка просветляющего учения. Ведь
известно, что у каждой из школ (сообществ людей со сходными склонностями) есть
свой особо почитаемый бодхисаттва.
Большая часть комментария Ку:кай посвящена именно членению сутры на разделы и
подразделы согласно нескольким рубрикационным схемам,
представляющим самостоятельный интерес. При том, что
схемы эти достаточно естественно выводятся из самого рассматриваемого текста, в
большинстве своем они восходят к догматическим формулам большой степени
общности.
Несколько раз повторяется схема «люди (сангха) — закон (дхарма)». Эта схема выявляет встроенное в
текст описание аудитории, на которую рассчитан тот или
иной блок рассуждений. По Ку:кай,
в «Сутре-сердце» можно найти ответы на вопросы относительно семи буддийских
школ: каков главный тезис учения той или иной школы, чего это учение достигает
и кто тот бодхисаттва, который уже достиг
просветления именно по такому пути и теперь покровительствует всем людям,
идущим этим путем. После этого школа называется по имени и/или вводится
несколькими ключевыми словами из ее лексикона.
Центральная пятеричная схема, с помощью которой Кукай отождествляет положения сутры с отдельными школами,
восходит к фундаментальной для догматики Сингон схеме
пяти характеристик просветления «так пришедшего» будды-татхагаты,
Великого Солнца Дайнити-Махавайрочаны. Эта схема
повторяется в обеих сутрах «тайного учения» («Сутра о Великом Солнце» и «Сутра
о вершине — алмазном жезле»). Пять определений просветления
будды — нерожденность,
невыразимость, непомраченность, необусловленность,
«пустота» — соотносятся с пятью «великими стихиями»: земля, вода, огонь, ветер,
небо. В «Сутре-сердце» понятию «нерожденности»
соответствуют: утверждение о тождестве «пустоты» и «плоти», учение школы Кэгон (Хуаянь) о
«беспрепятственности» (無礙, яп. мугэ)
переходов между проявленным и непроявленным
состояниями природы будды, а также обозначение будды-татхагаты
как «устроителя», чье просветление воплощает в себе бодхисаттва
«Всеобъемлющая мудрость» (Фугэн, Самантабхадра),
наиболее почитаемый школой Кэгон. «Невыразимости»
соответствуют шесть отрицаний, прямо соотносящиеся с «восемью отрицаниями»
школы Санрон (Саньлунь, шуньявада) и обозначение татхагаты
как «отклоняющего суетные речи» — его просветление воплощает бодхисаттва Манджушри. «Непомраченность» связывается с отрицанием возможных
определений «видимости» (через дхармы, органы чувств и
чувственно-воспринимаемые факторы) в пользу «истинного вида» дхарм, о котором
учит школа Хоссо: (Фасян, виджнянавада). Соответствующий аспект просветления татхагаты обозначен тем же словом «вид» («облик»), что и в
сочетании «истинных вид» (хоссо:); его воплощает бодхисаттва Майтрейя, носитель
«великого сострадания», отличительного признака Хоссо:
как первой махаянской школы в противоположность хинаянским. «Необусловленность»
(совпадение причины и действия) предполагает отрицание двенадцати звеньев
причинно-следственной зависимости и «четырех благородных истин»; два разряда
существ, шраваки и пратьекабудды,
воплощают эту сторону просветления татхагаты.
Показательна столь высокая оценка этих сторонников хинаяны — не в смысле
истинности их учения (оно опровергается сутрой), но с точки зрения места в
классификации (оно такое же, как у бодхисаттв). Наконец, «пустоте» как определению природы будды, в определенном
смысле «единственному», объединяющему четыре отрицательных определения,
соответствует отказ от различения деятеля и процесса, деятеля и предмета
воздействия, соотносящееся с центральной идеей «Лотосовой сутры» и школы Тэндай — с идеей всеобщего единства в будде, воплощенного бодхисаттвой
Авалокитешварой (с описания его самадхи,
открывшегося с познанием пустоты скандх, и начиналась
«Сутра-сердце»). Просветление самого будды Махавайрочаны,
называющего бодхисаттве Ваджрапани
свои пять непостижимых свойств (нерожденность,
невыразимость и т.д.), соотносится с прямо не названной в этой части толкования
школой Сингон.
Подводя итог центральной
части «Тайного ключа», можно
сказать, что за счет привязки к наиболее общей схеме пяти характеристик природы
будды не только тезисы сутры, но и отрицаемые этими тезисами положения
приобретают сотериологическое значение: существование
определенных заблуждений в сознании определенной группы живых существ говорит
об им одним присущем способе скрытого присутствия в их сознании просветления
будды.
Дальнейшие классификации
учений исходят из других схем: с точки зрения «трех сокровищ» состав сутры,
соответствующей «учению», должен отражаться в структуре «общины» — поэтому семи
положениям текста, считая отрывки о двенадцати причинах и следствиях и о
четырех истинах за два, а не за один, как выше, и прибавляя дхарани
как самостоятельный отрывок, соответствуют семь школ: Кэгон,
Санрон, Хоссо:, пратьекабудды, шраваки, Тэндай, Сингон. Классификация школ по колесницам (шраваки, пратьекабудды, бодхисаттвы и ваджрасаттвы)
соответствует, как представляется, введенной ниже схеме «тело—вид (имя) —
применение» (так называемая схема «трех великих»), причем к этой тройке, как и
в других текстах Сингон, следует прибавить четвертую
ступень, «беспрепятственность» (мугэ). Этой же классификации соответствует деление дхарани: «вести» свойственно сторонникам обоих путей малой
колесницы, «выводить за пределы» — бодхисаттвам
махаяны, «выводить за пределы пределов» — способность мантр,
открытая последователям мантраяны, и
наконец, просветление по разному «прославляется» и достигается сторонниками каждого
из направлений.
Заключительный раздел “Тайного ключа” занимают
ответы на традиционные вопросы «различения учений» (бэнкё:)
— можно ли говорить о мантрах применительно к
«явным» текстам, и если да, то в чем тогда особенность «тайных»? Ку:кай еще раз указывает на
единство «тайного» и «явного» путей, на цельность учения о просветлении. В этом
смысле «Сутра-сердце» в качестве предмета «тайного» толкования
оказывается по существу выбранной лишь в качестве примера. Наличие схем —
механизмов вычленения внутренней структуры, классифицирования и почленного отождествления разных классификаций — позволяет
на материале отдельного текста проводить идентификацию описаний просветления с
описаниями канонического текста и состава общины (включая разные школы), причем
универсальный характер схем (таких, как «пять великих» + «сердце» или «три
великих» + «беспрепятственность»)
не требует даже полного проведения отождествления. В этом отношении текст
«тайного» комментария открыт, может быть достроен читателем и следующим толкователем
(отчасти современный японский комментарий к тексту Ку:кай представляет собой как раз такого рода
достройки). Демонстрация комментаторского приема (без досконального описания
процесса применения этого приема и подробного изложения результатов) говорит по
существу лишь о том, что любой текст (в том числе «внешний», как для Сингон — «Сутра-сердце») содержит в себе гораздо больше,
чем только написанные слова.
[Посвящение]1
Острый меч Манджушри2 пресекает все суетные [речи],
Санскритские письмена Матери Просветления3
учат упорядочивать и усмирять [страсти и желания];
В зернах4 — истинные слова ДХИ-МАМ,
Это дхарани: как в хранилище, они заключают в
себе
все учения.
[Побуждение]5
[Круговорот] рождений и смертей бесконечен:
как можно его остановить?
Только дхьяной и правильной мыслью6.
Самадхи [двух] почитаемых не отрекается от
человечности7.
Пусть же их жалость и сострадание
Снизойдут к тому, что я сейчас произношу и разъясняю!
[Введение]8
Закон будды не пребывает вдали. Он внутри, в сердце, он ближе всего.
Истинная таковость9 — не вовне: можно ли стремиться к ней,
отказываясь от [собственного] тела10 ? Если
же заблуждение и просветление пребывают во мне самом, то тогда обратиться
сердцем [к одному из них] уже и значит — достичь [одного или другого]. Если прояснение и помрачение не зависят от
других, тогда предаться должному упражнению — это и значит внезапно обрести
свидетельство [просветления].
Жалкие, о, жалкие дети, спящие долгим сном! Они страдают, они болеют —
опьяненные, безумные люди! Больной и помешанный смеются над тем, кто не пьян,
спящий и бредящий насмехаются над пробудившимся. Если
не принимают лекарство от Государя-врачевателя11 — то смогут ли
когда-нибудь увидеть сияние Великого Солнца12?
Тяжелы или легки помехи и препятствия — соразмерно этому близким или
далеким будет прозрение-пробуждение. Дарования и коренные свойства не одинаковы13
— так и природа, и желания у всех разные. Два учения14 различают
свои колеи; заняв место [для проповеди, будда] складывает руки по-разному [на мандалах] алмазного жезла или лотоса15; пять
колесниц натягивают поводья, и [тогда разные животные, запряженные в них16,]
копытами топчут преграды: призрачность и видимость. Когда подбирают средства
для исцеления отравленных, то [противоядие] зависит от
[разновидности] яда. Не такова ли и великая связь между [буддой,]
сострадательным отцом, и детьми, нуждающихся в заботе?
«Сутра-сердце великой праджня-парамиты» — это
врата закона17 самадхи истинных слов
великого сердца бодхисаттвы Великой Праджня[-парамиты]. Запись [сутры] занимает один неполный лист
бумаги, [в ней] всего четырнадцать строк18. Она весьма
кратка, но [выражает] главное. Она сжата, но глубока. Праджня
пяти хранилищ19 вмещается в одной строке [сутры]. Плоды
подвижничества семи школ20 содержатся и сберегаются в одном [ее] поучении.
«Саттва Созерцающий-[Само]сущный» [= бодхисаттва Авалокитешвара], здесь выступает за людей, идущих по пути
каждой из колесниц; нирвана, преодоление страданий, означает радость,
обретаемую всеми учениями21. «Пять скандх»
указывают границу заблуждения, распространяя [учение] вширь, «будды трех
времен»22 указывают на просветление сердца, прослеживая [его] ввысь23.
Когда говорится о «плоти и пустоте», то тут же уста [бодхисаттвы
по имени] Всеобъемлющая Мудрость [= Самантабхадры]
улыбаются24, полностью постигая смысл; когда рассуждают о «нерожденности», то тут же лицо Манджушри
смеется, видя пресечение суетных [речей]. Когда ведется проповедь о «мире
сознания», то, сразу приняв ее, [бодхисаттва Майтрейя], хлопает в ладоши; а при словах о «предельной
мудрости» единственный победитель [= Авалокитешвара]
радуется сердцем.
Связь двенадцати причин дает указания о рождении и смерти для «оленьих
рогов» [＝пратьекабудд], вращение закона четырех истин открывает пустоту страданий «бараньей
повозке» [= шравакам]. Ибо сказано: два знака «ГА-ТЕ» содержат в себе
плоды подвижничества всех «хранилищ»; два слова «ПАРА-САМ» чреваты
всеми законами и учениями, как явными, так и тайными. Один-единственный звук и
знак не исчерпаем даже такими толкованиями, [которые продлились бы] великие кальпы; одной-единственной поименованной истины не
превзойдут все будды, даже более многочисленные, чем песчинки в Ганге.
Поэтому когда кто-то прилежно читает [«Сутру-сердце»] и почтительно
толкует ее, то он освобождается от страданий и обретает радость. Если кто-то
упражняется в изучении [этой сутры] и сосредоточивается на размышлениях о ней,
то он обретает путь и пробуждается, чтобы идти вперед. Самой глубокой — вот как
поистине следует называть ее.
Сейчас, говоря об учении [этой сутры] перед детьми [=учениками], [я
сначала] возьму ее целом и в главном, [а потом] разделю на пять частей. Хотя
толкователей и много, к скрытому ее значению до сих пор не подобрали ключа.
Далее я поясню сходство и различия переводов [сутры], разницу между явным и
тайным [ее толкованиями].
Один человек спрашивал, говоря25: «Праджня[-парамита]»
— это учение, которое было открыто вторым по счету. Как же может оно содержать
в себе «Сутру о трех явных»26?
[Ответ:] Проповедь закона татхагаты
в одном знаке удерживает смысл пяти колесниц, единой мыслью проповедует законы
трех хранилищ. Почему же всего этого должна быть лишена одна часть [проповеди],
одна глава27? Узоры черепашьего панцыря,
раскладки стеблей тысячелистника28 не исчерпываются, хотя бы по ним
прочитывались десятки тысяч [разных] образов; сеть Индры и голос его речений не
переполняются, хотя и содержат в себе все значения.
Другой спросил: Если все это так, то почему прежние учителя закона не
произносили таких речей?
Ответ: Совершенномудрые люди подбирают
лекарство, сообразуясь с дарованиями каждого [из слушателей], с их глубиной или
поверхностностью; мудрецы при выборе проповеди соблюдали время и ждали людей,
[способных понять]. Я еще не знаю. Быть может, они не говорили этого, хотя
должны были бы сказать, или же — не говорили, потому что нельзя было говорить.
Не будет ли то, что я сейчас говорю, чем-то таким, чего говорить не следует —
судить об этом я предоставляю людям, обладающим мудростью.
[1.Название сутры и его перевод]
Называется [сутра] — «Книга29-сердце маха-праджня-парамиты,
проповеди будды»30. Это заглавие делится надвое. Ведь в нем одни
слова — санскритские, а другие — китайские. Итак, в наши дни ее называют
«Книгой-сердцем проповеди будды, Маха-Праджня-парамиты».
Здесь смешаны китайские слова и [запись] иностранных слов [китайскими знаками].
«Проповедь», «сердцевина», «книга» — три китайских слова. Остальные девять —
запись иностранных [слов]. Полностью на санскрите сутру следует называть «БУДДХА-БХАША-МАХА-ПРАДЖНЯ-ПАРАМИТА-ХРИДАЯ-СУТРА».
Первые два знака — [БУД-ДХА] —
обозначают Совершенного Просветленного31, следующие два — [БХА-ША] — именуют просветление,
отворяющее тайное хранилище32; следующие два — [МА-ХА] — имеют значение
«великий», «обильный», «всех побеждающий». Следующие два — [ПРА-ДЖНЯ] — выстраивают имя для точного знания33. Следующие три — [ПА-РА-МИТА] — обозначения того
[состояния], когда всё, что должно было быть сделано, полностью совершилось34.
Значение следующих двух — [ХРИ-ДАЯ] —
«то, что находится в самой середине»35. Следующие два — [СУТ-РА] — знаки
для выражения того, чего придерживаются, название для нити, которая указывает
путь36.
Если толковать значение [заглавия] в целом, то оно
охватывает «людей», «дхарму» [= «закон»] и «уподобление». [Таково имя] бодхисаттвы Великой Праджня-парамиты. Она [представляет] «людей» [= общину]. У
этой бодхисаттвы полностью завершена
мандала дхармы37, врата самадхи «истинных слов». Каждый знак [этих слов] и есть
«дхарма». Одно и то же имя представляет собой как поверхностное название для
мирских дел, так и глубокое иенование для природы
дхарм. Из-за этой [двойственности значений] и говорят об «уподоблении».
[2.Место и
обстоятельства произнесения сутры. Несходство переводов]
Эти врата самадхи были открыты на Орлиной
горе38; проповеданы для Шарипутры и других
учеников.
Существует несколько переводов этой сутры. Первый — перевод трипитаки Кумарадживы. В наши дни
толкования [строятся] в основном на нем. У следующего перевода, [сделанного] танским [учителем] Сюань-цзаном,
в заглавии опущены четыре знака: «проповедь будды» и «Ма-ха-». После слов «пять скандх» он вставляет слова «и другие», а после слов «далеко
отстоящие» отсутствует слово «полностью». Нет тех [слов] после дхарани, где говорится об их действенности.
Другой переводчик, трипитака И Цзин из великой Чжоу, в заглавии восстанавливает знаки «Ма-ха-»,
а после «истинных слов» добавляет толкование их действенности. Есть еще два перевода, трипитаки
Фа-юэ и трипитаки Праджни, снабженные введениями и послесловиями.
[3. Явное и тайное в сутре]
Далее. В третьем свитке «Сутре-собрания дхарани»39
истолкован закон «истинных слов» [“Сутры-сердца”]. Название сутры там то же,
что и у Кумарадживы. Когда говорят — «сердце Праджни», то это значит, что у этой бодхисаттвы
есть дхарани для тела и для сердца, а «истинные
слова» этой сутры как раз и есть — великое заклятие сердца. По этим
сердцевинным «истинным словам» сутра и получила имя «сердца Праджни».
Говорят также, что имя «сердца» дано ей потому, что она сокращенно излагает
сердцевину, главные положения сутр «Великой праджня [-парамиты]»40.
Говорят, что между [«Сутрой-сердцем» и этими сутрами] нет различий в том, [где
и кто] собирался слушать проповедь. [Но] это можно сравнить с тем, когда
говорят, что у дракона и змеи чешуя одна и та же41.
[4.Целое и его рубрикация]42
Всего у этой сутры пять разделов. Первый — это раздел, [где дано] общее
толкование «людей» и «закона». Он начинается словами «Бодхисаттва Созерцающий-Само[сущный]» и кончается словами «преодолел все страдания и бедствия». Второй раздел — тот, где
вводится различение колесниц. Начинается словами «плоть не отлична от пустоты» и кончается словами «нет обретения и нет ничего обретаемого».
В третьем разделе говорится о том, чего достигают и что обретают люди, идущие
[по пути будды], он начинается словом «Бодхисаттвы...»
и кончается словами «...самьяк-самбодхи»43. Четвертый раздел —
прояснение дхарани; начинается словами «Поэтому следует знать: Праджня-парамита...»
и кончается словами «...истинно
действительное и не ничтожное». Пятый раздел — «истинные слова» тайного
хранилища, начинается он словами «ГАТЕ ГАТЕ» и кончается словом «СВАХА».
[5. Разбор сутры по разделам]
[1. Сутра:
«Бодхисаттва Созерцающий-Самосущный
[=Авалокитешвара] во время осуществления глубокой Праджня-парамиты ясно увидел, что все «пять совокупностей»
пусты, и преодолел все страдания и бедствия».]
В первом разделе дано общее последовательное различение «людей» и
«законов», всего здесь пять частей. Это «причина», «продвижение»,
«свидетельство», «вступление» и «время». «Созерцающий-Самосущный» — это
[представитель] людей, идущих по пути, и именно «люди» здесь — причина для «бодхи», изначального просветления. «Глубокая Праджня» — это
закон, созерцание и созерцаемое, именно это [называется] «продвижением». От слова «ясно» до слова
«пусты» — та мудрость, которая
свидетельствует, а «преодоление страданий»
— тот плод, который ею обретается. Плод — не что иное, как «вступление».
Благодаря этому учению мудрость людей становится беспредельной. И
поскольку мудрость бывает различной,
времени [для освоения разных ее уровней] также нужно много. Различение
заблуждений [=которое считают путем к обретению мудрости], занимает три рождения,
три кальпы, шестьдесят кальп
или сто кальп — его-то и называют «временем».
Стихами говорится:
Созерцая, люди осваивают премудрость,
Глубоко проникают в пустоту «пяти совокупностей».
Тот, кто подвижничает и размышляет в течение
многих кальп,
Отдаляется от желаний и следует единому сердцу.
[2.]
Второй раздел, различение колесниц, снова содержит
пять [частей]: это «установление», «пресечение», «облик», «два» и «одно».
[2.1. Сутра:
«Шарипутра! Плоть не отлична от пустоты. Пустота не
отлична от плоти. Плоть есть то же, что пустота. Пустота есть то же, что плоть.
Восприятие, мышление,творящие
силы, сознание — так же и они таковы».]
Первое, «установление» — это врата самадхи
так пришедшего будды-татхагаты, установившего и
устроившего. Начинается словами «плоть не
отлична от пустоты» и кончается словами «так же и они таковы». «Татхагата, установивший и устроивший,» — это тайное обозначение бодхисаттвы Всеобъемлющей Мудрости. Совершенная
причина44 для [просвеления бодхисаттвы] Всеобъемлющей Мудрости — это [установление]
школы, учащей о трех дхармах совершенного слияния45. Поэтому так его
и называют. Он же и есть тело продвижения и стремления просветленного сердца
всех так пришедших будд-татхагат.
Стихами говорится:
Плоть и пустота изначально суть не-два;
«Дела» и «порядок» исконно тождественны друг другу.
Не имеют препятствий, сливаются воедино тремя способами;
Эта школа уподобляет их золоту или воде.
[2.2. Сутра:
«Шарипутра! Все дхармы имеют облик пустоты. [Они] не рождаются, не гибнут, не замутняются,
не очищаются, не возрастают и не убывают».]
Второе, «пресечение» — это врата самадхи так
пришедшего будды-татхагаты, при ком нет места суетным
речам. Начинается от слов «Все дхармы
имеют облик пустоты» и кончается словами «не возрастают и не убывают». «Татхагата,
при ком нет места суетным речам» — это сокровенное имя бодхисаттвы
Манджушри. Острый меч Манджушри
вносит восемь отрицаний, пресекает сердце, помраченное желаниями. Поэтому его
так и называют.
Стихами говорится:
Восемью отрицаниями пресекаются все суетные [речи]
Манджушри — [представитель] людей,
достигающих этого.
Порядок последнего предела, единственной
пустоты46, —
— Его смысл и применение [относятся]
к наиболее закрытой истине.
[2.3. Сутра:
«Поэтому внутри пустоты нет плоти, нет восприятия, мышления,
творящих сил и сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела и ума, нет цвета
[=плоти], звука, запаха, вкуса, прикосновения и дхарм, нет мира зрительного
[сознания] и нет [других миров вплоть до] мира мыслительного сознания».]
Третье, «облик» — это врата самадхи великого бодхисаттвы Майтрейи. Начинается
словами «Поэтому внутри пустоты нет плоти»
и кончается словами «нет [других миров
вплоть до] мира мыслительного сознания». Самадхи
великого сострадания [устанавливает] школу, принося радость, предостерегает,
указывая на причины и [их] плоды47. Рассуждает о различении обликов
и природ48, [прослеживает их] до предела «только-сознания»49. Здесь — «только
сердце».
Стихами говорится:
Исчезнут ли когда-нибудь [ложные мнения о] двух «я»50?
В трех асамкхья-кальпах будет обретено
свидетельство
о Теле Закона.
Природа сознания — адана51.
Призрачная видимость — не что иное, как наслоение имен.
[2.4.1. Сутра:
«Нет неведения и нет
избавления от неведения, и далее вплоть до [того, что] нет старости и смерти и
нет избавления от старости и смерти».]
Четвертое — это «два»: [школы, учащие о том,] что
«есть только-скандхи и нет “я”» [=шраваки]
и о том, как «истребить зерна причин и деяний» [=пратьекабудды]. Это и есть врата самадхи двух колесниц. Начинается словами «Нет неведения» и кончается словами «нет старости, смерти и нет избавления от старости и смерти».
Это не что иное, как самадхи будд,
учащих о связи причин [=пратьекабудд].
Стихами говорится:
Знают о причинах и последствиях
как о [дуновении] ветра и [вызываемом им шорохе] листвы,
В течение скольких лет будут созерцать круговорот?
Зерна [кармы] исчезают подобно росе и цветам52;
Колесницы, запряженные баранами и оленями,
катятся вместе.
[2.4.2. Сутра:
«Нет страдания,
причины [страдания], прекращения [страдания] и пути [к прекращению страдания]».]
Одна строка в пять знаков — «нет
страдания, причины, прекращения и пути» — это самадхи
тех, кто обретает путь, слушая голос и веря ему [=шравак].
Стихами говорится:
Где «Я» среди белых костей?
У посиневшего трупа изначально ничего не остается
от человека53.
Мой учитель — «четыре мысли».
Разве не радостно стать архатом?
[2.5. Сутра: «Ибо нет
мудрости, нет обретения и нет ничего обретаемого».]
Пятое — «одно». Это врата самадхи бодхисаттвы Арья-Авалокитешвары.
Начинается от слов «ибо нет мудрости»
и кончается словами «ничего обретаемого».
Этот татхагата, обретший самосущность
и чистоту, опрокидывает страдания и бедствия с помощью чудесного лотоса, не
запятнанного илом54, открывает и указывает живым существам единый
путь чистоты. «Мудростью» называют то, что достигает, «обретением»
именуют то, о чем свидетельствуют. Коль скоро порядок [мира] и мудрость
[будды] сплавлены воедино, их можно — хотя достигнуть этого и нелегко —
называть «одним».
«Сутра цветка закона», «Сутра о нирване» и другие учения, преследующие
верхушку и побеждающие в корне, содержат эти десять знаков.
Таково различение колесниц. Пусть мудрецы примут его со вниманием!
Стихами говорится:
Созерцая лотос, постигают чистоту и самосущность,
Видя [его] плоды, познают добрые свойства сердца.
Когда на едином пути движущее и движимое
сливаются воедино,
То три повозки молча склоняются [перед победителем].
[3. Сутра: «Бодхисаттвы опираются на Праджня-парамиту, и поэтому в их сердце нет помех и
препятствий. Нет помех и препятствий — и поэтому нет страха и робости. Далеко отойдя от
перевернутой, опрокинутой, спящей мысли, они [достигают] высшего предела —
нирваны. Будды трех времен опираются на Праджня-парамиту,
и поэтому обретают ануттара-самьяк-самбодхи».]
Третий раздел — различение той пользы, какую могут обрести люди, идущие
по пути. Он делится надвое: на «людей» и «закон». Первых — «людей» — семь
[разновидностей]. Шесть уже были названы выше, о седьмой — ниже. Ибо
соответственно различению колесниц делятся и саттвы.
Еще саттвы бывают четырех разновидностей: глупые
[=непросветленные существа], обладающие сознанием [= шраваки
и пратьекабудды], обладающие ваджрой
[=ваджрасаттвы] и мудрые [=приверженцы школ Хоссо:, Санрон,
Тэндай и Кэгон]. Законов
тоже бывает четыре: это законы причины, продвижения, свидетельства и
вступления. «Праджня» — это причина и движущая [сила]; «нет помех и препятствий» — это
«вступление», то, что ведет в нирвану, «то,
что свидетельствует, просветление и мудрость» — плод
свидетельства. Пусть это будет понято и обдумано согласно сутре!
Стихами говорится:
Людей, идущих по пути, — семь [разновидностей],
Законов — два.
Полное успокоение, нирвана —
Разве [в единстве]
«основывающего» и «основанного”55
может чего-то недоставать?
[4. Сутра: «Поэтому следует знать: Праджня-парамита
— это великое божественное заклятие, это великое проясняющее заклятие, это
наивысшее заклятие, это несравненное заклятие, способное прекратить все
страдания, истинно действительное и не ничтожное».]
В четвертом разделе говорится о прояснении победоносных дхарани [= «удерживающих целое»], здесь три части: «имя»,
«сущность» и «применение». Четыре способа объяснения заклятий
[=дхарани] называются «именами», [слова] «истинно действительное и не ничтожное»
указывают на «сущность», а [слова] «способное
прекратить страдания» раскрывают «применение». Среди
имен, которые там названы, первое имя, «великое
божественное заклятие», относится к «истинным словам» [шравак,]
слушающих голос [учителя], второе — к «истинным словам» [пратьекабудд],
созерцающих [причины и] последствия, третье — к «истинным словам» великой
колесницы, четвертое — к «истинным словам» тайного хранилища. Когда же
полностью проникают в их смысл, то [оказывается, что] каждое из истинных слов
охватывает все четыре имени. Для краткости я указал здесь только на одну из
сторон [=на одно имя]. Люди, [обладающие] полной мудростью, пусть присоединят к
нему три остальных.
Стихами говорится:
У дхарани56 есть
запись, смысл, тайна и заклятие,
Они полностью проясняют и держат их.
Звук и знак, «люди» и «закон» —
Их охватывает имя «истинно действительного».
[5. Сутра: «Поэтому и произносят его как
заклятие Праджня-парамиты. И произнося это заклятие,
говорят: ГАТЕ-ГАТЕ-ПАРАГАТЕ-ПАРАСАМГАТЕ-БОДХИ-СВАХА!»]
Пятый — раздел таинственных истинных слов. Первое — ГАТЕ — раскрывает плод, обретаемый
слушающими голос, второе ГАТЕ говорит
о плоде, обретаемом созерцающими причины и следствия, третье, ПАРАГАТЕ, указывает на победоносный плод
подвижничества, обретаемый всеми [последователями] великой колесницы,
четвертое, ПАРАСАМГАТЕ, открывает
плод, обретаемый совершенно-округлой мандалой
истинных слов, пятое — БОДХИ СВАХА —
проповедует о смысле свидетельства и вступления в наивысшее и предельное
[просветление-] бодхи всех
колесниц. Таков смысл этой строки57.
Если пояснять, подробно вдаваясь в знаки, их облик и смысл, то смысл охватывает
неизмеримое множество людей и законов. Трудно исчерпать его в течение многих кальп. Если же есть люди, желающие еще спрашивать, то пусть
спрашивают согласно надлежащему закону!
Стихами говорится58:
Истинные слова не мыслимы и не выразимы,
Если созерцать и произносить их — они прекращают неведение.
Единый знак содержит в себе тысячи порядков,
В нынешнем теле обретается свидетельство о таковости
закона.
Иди, иди — и достигнешь совершенного покоя.
Проходи, проходи — и дойдешь до истока и начала.
Три мира подобны постоялому двору,
Единое сердце — исконному жилищу.
Спрашивают: дхарани — это
таинственные слова так пришедшего будды-татхагаты. Поэтому в старину «трипитаки», все школы и толкователи, всякий раз затворяли
уста и откладывали кисти [когда речь заходила о значениях дхарани].
Не отвернулись ли мы сейчас от глубокого наставления мудрецов, заложенного в
переводах?
[Ответ:] Проповеди закона так пришедшего будды-татхагаты бывают двух разновидностей. Первая — явные, вторая — тайные; явные, [применяясь] к дарованиям
[слушателей], проповедуют в строках, составленных из обычных имен; тайные,
[обращаясь к] «корням», проповедуют с помощью знакой,
удерживающих многое. Поэтому сам татхагата
знаками А, ОМ и другими благоволил проповедовать
обширнейший смысл59. Он создал их как проповедь для тех, чьи
дарования — тайные. Бодхисаттва Яростный Дракон [= Нагарджуна],
Шань Увэй и Бу Кун тоже толковали их смысл. Применять их или не
применять — это определяется дарованиями [слушателей] и учением. Проповедовать
или молчать — это всякий раз избирается согласно замыслу будды.
Спрашивают: два учения, явное и сокровенное — их
указания отстоят друг от друга на большое расстояние. Допустимо ли теперь
толковать тайный смысл явной сутры?
[Ответ:] На глаз царя врачевания все, что он
встречает на пути, — лекарство. Человек, сведущий в драгоценных камнях, даже
толщу породы видит как драгоценность. «Знать» и «не знать» — кто здесь свободен
от ошибок?
Истинные слова этой почитаемой [= Праджня-парамиты],
ее обрядовые предписания и созерцание закона [= самадхи]
— будда милосердно проповедует о них в «Сутре о вершине — алмазном жезле»60.
Среди тайн эти тайны — предельно тайные. В телах соответствия и превращения Шакьямуни милосердно проповедовал бодхисаттвам,
небожителям и людям о том, как изображать лики на двух [мандалах],
как воздвигать помосты [для обряда], произносить «истинные слова», руками
складывать «печати» [= мудры], и о другом. Это и есть «таинства» Все это есть в
третьем свитке «Сутры-собрания дхарани»61.
Явное и тайное существуют у людей, голоса и знака —
нет [вне мира людей]. И однако же тайное — внутри
явного, а внутри тайного — превосходящее тайну. Между глубоким
и поверхностным — много-много [промежуточных уровней].
Следуя значению таинственных истинных слов, я кратко рассказал о
письменах пяти частей «Сутры-сердца».
Одно слово, одна запись распространяется на все миры Закона;
Без начала и конца, и всё это — наша доля сердца.
Невежды не видят, их глаза помрачены;
Праджня и Манджушри
освобождают их от незнания;
Проливая сладкую росу, будда
утоляет жажду заблудших людей
И тем самым прекращает неведение и отгоняет [демона] Мани.
На этом закончен «Тайный ключ к “Сутре-сердцу Праджня[-парамиты]”».
[Послесловие]62
Было время — весной девятого года Ко:нин [=818 г.] — когда начался в Поднебесной великий
мор. Тогда государь [Сага] сам, окунув кончик кисти в золотое
и взяв лист синей бумаги величиной с ладонь, благоволил начертать «Сутру-сердце
праджни» объемом в один свиток. Тогда же,
руководствуясь сводами правил для чтения и возглашения, [я] составил школьное
толкование к этой сутре. Когда произносят слова молений и связывающих
[заклинаний], то [этим] останавливают перерождение поколений. Ночь
сменяется дневным сиянием — внезапно, мгновенно. Тела глупцов не достаточно
совершенны для [соблюдения] заповедей. Но сила правдивости золотого круга
действует и на них. Пусть люди совершают паломничества к святилищам богов,
пусть они читают этот «Тайный ключ»! Однажды в старину [тот, кто] присутствовал
при проповеди закона на Орлиной горе, сам воспринял эти глубокие письмена.
Пусть смысл их будет постигнут так!
Почтительно подношу —
— шрамана Ку:кай,
побывавший в Тан.
[1] В квадратных скобках
курсивом воспроизведены подзаголовки, введенные издателями [КДТД]. В кратком
стихотворном посвящении Ку:кай
обращается к двум бодхисаттвам — Манджушри
и Праджня-парамите — с просьбой направить и
поддержать толкование. Посвящение выражено на языке описания мандал — культовых изображений будд,
бодхисаттв и др. По учению Сингон
именно мандала играет роль основного посреднического
механизма между непросветленными существами и буддой.
Через последовательность «почитаемых», понятых как воплощения будды, каждый из
людей (представленный «собственным почитаемым», выбираемым при посвящении в
учение Сингон) связан с центром мандалы,
буддой как таковым, «телом закона» татхагаты Великого Солнца — Махавайрочаны.
В основе мандал, включающих не одного, а нескольких персонажей
(«почитаемых», 尊, яп.
сон), лежит общая схема вписанных
один в другой кругов и квадратов (чаще всего — крестообразно расположенные пять
квадратов, вписанные в один большой круг). В посвящении к «Тайному ключу» Ку:кай имеет в виду четыре «разновидностеи мандал» — четыре
различных способа изображения «почитаемых» в ячейках одной и той же
геометрической схемы. Имена бодхисаттв
соответстуют «мандале
великих элементов», на которой «почитаемые» изображаются в виде «ликов», то
есть человекоподобных существ.
Меч и свиток с санскритской надписью относятся к «мандале
самая», на которой «почитаемые» представлены в виде
своих атрибутов. «Истинные слова» (мантры) ДХИ и МАМ составляют часть «мандалы дхармы»,
использующей «зерна» (санскритские буквы, см. ниже прим. 4). Слова
«пресекает» и «учит» соответствуют «мандале кармы»,
на которой изображаются «деяния» бодхисаттв.
2 Атрибут Манджушри — огненный меч. Об атрибутах «почитаемых» см. [Сэндерс].
3 «Мать Просветления»
— 覚母, яп.
Какубо.
Одно из имен бодхисаттвы Праджня-парамиты,
называемой также «матерью будд» (佛母, яп. буцубо). Атрибут — свиток
или ларец со свитками буддийских сутр. В дальнейшем Праджня-парамита
без кавычек — имя бодхисаттвы, «Праджня-парамита»
в кавычках — название группы текстов или содержащегося в них учения (их
воплощением и выступает бодхисаттва Праджня-парамита). В моем переводе слово «бодхисаттва» применительно к Праджня-парамите
— женского рода, в остальных случаях — мужского. О «мужских» и «женских» бодхисаттвах — см. [Глазенапп,
227].
4 «Семена» — 種字, яп. сю:дзи, санскр. bija — слоги, из которых состоят мантры («истинные
слова») и дхарани (более или менее длинные
последовательности мантр), а также буквы для их
записи. ДХИ (dhiþ) соответствует Праджне,
МАМ (maü) — Манджушри.
5 Раздел, в котором
формулируется цель написания толкования. Повторяется исходная (хинаянская) формулировка
главной цели буддийского учения, перечисляются известные в махаяне названия
способов достижения этой цели.
6禅那正思意, яп. дзэнна-сё:сии. В такой формулировке «правильное созерцание»
отсылает к схеме «шести парамит» (пятая парамита), а «правильная мысль» — к схеме «благородного
восьмеричного пути» (вторая ступень пути, она же — шестая парамита).
Здесь «восьмеричный путь», как и «шесть парамит» —
характеристики махаянского учения.
7 Неясность,
отмечаемая уже ранними комментаторами Ку:кай.
«Два почитаемых» — Манджушри и Праджня-парамита.
«Самадхи» — состояние созерцания, в котором
достигается просветление (в переводах на европейские языки передается как
«транс», «погружение» и др.). Слова «не отрекается» в общем
могут быть поняты как одна из формул махаянского
«великого сострадания», решимости привести к просветлению все живые существа.
Согласно [Кобо-дайси, 142], Манджушри
и Праджня здесь (с позиций «тайного учения»)
противопоставляются другим буддам и бодхисаттвам, которые (по учению «явных» школ) отказались от мысли открыть людям свое знание как оно есть
и применяли лишь «превращенные»,
«временные» способы проповеди. Спорным
остается вопрос: что в данном случае означает «человечность» (仁,
яп. нин). В [КДТД, 109, 8]
названы три возможных толкования. 1) Видя, что у живых существ отсутствуют
способности к восприятию учения, будда, хотя его сострадание и глубоко, все же
не открывает им своего наиболее тайного знания, так как это не было бы им на
пользу. Здесь «человечность» — синоним сострадания, Манджушри
и Праджня-парамита — носители этого свойства,
принадлежащего будде как таковому. 2) Шакьямуни,
«превращенное тело» будды, когда проповедовал сутры «Праджня-парамиты»,
не раскрыл их тайного значения, то есть совершил некоторую уступку косности
своих слушателей, тем самым отказавшись от
«человечности». Теперь же устами Манджушри и Праджня-парамиты будда Махавайрочана,
истинное «тело закона», восполняет недостаток его проповеди; 3) Будда (в каком
бы то ни было из «тел») вовсе не проповедует для «других»: по учению Сингон, в мире нет ничего, что обладало бы иной природой,
нежели природа будды. Поэтому когда будда говорит, он по существу всякий раз
обращается к самому себе, «проповедь» здесь обозначает некое всеобъемлющее самонаправленное слово будды. Тем самым, будда никогда не
отрекался от «человечности», так как всякое, даже наиболее глубокое знание
разделяет с ним каждый из непросветленных людей (частных его воплощений). Сами
люди об этом не знают, а если и знают, то в самой малой мере: осуществление
того состояния, при котором будда и любой его слушатель суть «не-два», происходит независимо от них, на уровне мирового
«порядка», «принципа» (理, яп. ри). Нельзя не отметить,
что слово «человечность» здесь то же, что жэнь,
одно из ключевых слов классической китайской традиции, первое из конфуцианских
«пяти постоянств». В трактате «Драгоценный
ключ к тайному хранилищу» («Хидзо: хо:яку») Ку:кай
соотносит конфуцианский термин «человечность» с первым из буддийских «пяти
обетов»: не причинять вреда живому. Его значение поясняется так: «давать
другим то, чего желаешь себе». В определенном смысле это можно понимать как простейшую
формулировку принципа «сам и другой не-два», причем с
точки зрения «тайного учения» речь здесь идет не о правиле человеческих
взаимоотношений, не о какой-то практической этике, а об одном из способов
выявления в себе природы будды так, чтобы для меня, как и для будды, все другие
были то же, что и я.
8 Введение начинается
с краткого обсуждения основной для сутр «Праджня-парамиты»
идеи непосредственного просветления, выявляемого внутри «собственного сердца»
каждого из существ. Прежде чем речь пойдет о самой сутре, здесь в общем виде
задается ее топика. Слова о «невеждах» — не только обязательная в начале
проповеднического сочинения экспозиция, очерк исходного — непросветленного —
состояния слушателей. Это еще и обоснование того, почему предметом «тайного»
комментария может стать «явная» сутра.
9 Яп. 眞如, яп. синнё, санскр. tathata — обозначение истинной природы живого
существа, совпадающей с просветленной природой будды; осуществление,
«выявление» ее совпадает с просветлением, нирваной. Ее нельзя выразить словами
обычного языка, можно лишь косвенным
образом указать на нее — например, с помощью существительного, производного от
указательного местоимения «такой» («таковость» —
внутренняя природа живого существа, такого, какое оно есть поистине, ср. quidditas в латинсткой
схоластике). Сходным образом, будда, достигший высшего
просветления, носит имя «татхагата», букв. «так
пришедший» (如来, яп.
нёрай,
санскр. tathagata).
10 «Тело» — 身, яп. син/ми. Отсылка к центральному тезису
догматики Сингон — «стать буддой
в этом теле» (即身成仏, яп. сокусин дзё:буцу). Согласно этому
тезису, каждый человек может достичь просветления в нынешнем воплощении, при
этой жизни, независимо от уровня способностей, «дарований». Тем самым
отрицается «явное» буддийское учение о просветлении, достижимом лишь в будущих
перерождениях, после долгих лет постепенного совершенствования. В данном случае
Ку:кай утверждает, что точка
зрения Сингон на всеобщность и моментальность
просветления задана уже в праджня-парамитском тексте
как его «тайный» смысл.
11 Величание будды
именем «Государя-врачевателя» (医王, яп. ио:) — одно из частых у
Ку:кай. Учение будды,
избавляющее от страдания, старости и смерти сравнивается с чудесным лекарством;
как и лекарство, оно может быть принято или отвергнуто больными. Имя
«Государя-врачевателя» может относиться как к Махавайрочане,
так и (в данном случае) к Шакьямуни, а также и чаще —
к Бхайшаджьягуру (薬師, яп. Якуси, букв.
«Наставник-врачеватель»), одному из будд, почитаемых
в махаяне. Ср. ниже: «На глаз царя врачевания все, что он встречает на пути, —
лекарство» — отсылка к легенде об испытании молодого лекаря, будущего великого
врачевателя Дживаки, лекаря царя Бимбисары
(оба упоминаются в легенде о будде Шакьямуни). Ради
испытания Дживаку посылают найти травы, не имеющие
лечебных свойств; он ищет и узнает, что таковых не существует, ибо все растения
в чем-нибудь да полезны.
12 Яп. Дайнити [Нёрай], санскр. [Tathàgata] Mahàvairocana, «будда Великое
Солнце» — главное имя будды в учении Сингон. Общий
смысл: если не принять учения будды в его простом и «явном» изложении, то можно
ли достичь его глубокой и «тайной» истины? Далее следует противопоставление
«явных» и «тайного» учений, характерное для «различения учений» (弁教, бэнкё:).
13 «Дарования» (機, яп. ки)
— свойства, различающиеся у разных людей. Именно
приспособление к уровню «дарований» аудитории порождает разного рода
«временные», «превращенные» проповеди, т. е. явные учения. В
противоположность им, тайное учение ориентируется на «коренные свойства» (根,
яп. кон) — способности,
имеющиеся у каждого из живых существ: осязание, вкус, зрение, обоняние, слух. Эти свойства есть
всегда, хотя бы на «нулевом» уровне — ведь зрячий, но не просветленный человек
все равно ближе к слепому, чем к поистине зрячему
просветленному бодхисаттве (например, Авалокитешваре, Созерцающему Звуки). Пять «корней» образуют
«тело» (身, яп. син/ми), понимаемое как единство
опыта человека относительно окружающего его мира, и в этом смысле сближаются с раннебуддийскими «способностями» (санскр. indriya). «Грубость и тонкость»
корней — характеристики не отдельного существа, а скорее, целого поколения. Они
зависят от общего состояния «возрастающих» или «убывающих времен» (восходящей
или нисходящей стадии социально-космического цикла). Согласно трактату Ку:кай «Стать буддой
в этом теле» («Сокусин дзё:буцу-ги»),
пять «корней» через посредство «пяти элементов» (Земля, Вода, Огонь, Ветер,
Небо) соотносятся с пятью определениями будды в «теле Закона» (нерожденность, неизреченность, непомраченность,
необусловленность, неотличность
от пустоты) — то есть именно применительно к «корням» можно говрить
о присутствии будды в каждом живом существе.
14 «Два учения» — 二教 (яп.
никё:), явное и тайное учение.
15 Ваджра
и лотос — противопоставление, снова отсылающее к языку описания мандал (имеется в виду так наз. «двусторонняя» (両部, яп. рё:бу) мандала, состоящая из двух частей: «мир-алмазный
жезл» и «мир-чрево»).
16 «Колесницы» (乗,
яп. дзё:, иначе — «повозки», 車, яп. ся)
часто различаются по тому, какие животные в них запряжены (образ восходит к
знаменитой «притче о горящем доме» из «Лотосовой сутры»). Шраваки —
«повозка баранов», пратьекабудды — «повозка оленей»,
им противопоставляется «повозка, в которую впряжен большой белый бык»
(махаяна), или же — «единая колесница», сводящая вместе «малые колесницы» и
«колесницу бодхисаттв». Иногда
«повозка быка» — это махаяна, тогда «единая колесница» — «повозка, запряженная
слоном».
17 «Врата закона» (法門,
яп. хо:мон) — выражение,
применимое как к самому учению (буддийской Дхарме, Закону), так и к его
носителю (тексту, школе, учителю).
18 В тексте трипитаки «Сутра-сердце» занимает 17,5 строк. Какую
разбивку текста имеет в виду Ку:кай,
остается неизвестным.
19 «Пять хранилищ» — 五蔵, яп. годзо:. Имеются в виду пять школ, на которые делится современное
Ку:кай буддийское учение: 1)
Кэгон; 2) Санрон; 3) Хоссо:; 4) Тэндай; 5) хинаяна
(подразделяется на два учения — шравак и пратьекабудд). Ниже Ку:кай
соотносит каждый из тезисов «Сутры-сердца» с одной из этих школ.
20 «Семь школ» — 七宗, яп.
ситисю:. Первые четыре — те же, что первые четыре
«хранилища» (ср. прим. 19); 5) шраваки, 6) пратьекабудды; 7) «школа истинных слов» (Сингон).
21 В этом отрывке Ку:кай намечает рубрикацию сутры и
основные направления своего дальнейшего толкования. В кавычки я беру слова и
выражения, представляющие собой цитаты из «Сутры-сердца».
22 «Будды трех
[времен]» — 三佛, яп. самбуцу. Имеются в виду будды настоящего, прошедшего и
будущего. «Будды трех времен» здесь — обозначение для «великой колесницы»,
почитающей вневременное «тело Закона» и считающей Шакьямуни
лишь «временным» , «превращенным телом».
23 Вертикаль и
горизонталь соответствуют экстенсивному и интенсивному пониманию задач
буддийской проповеди: перечисление и постепенное устранение заблуждений
противопоставляется поискам изначального тождества заблуждения и просветления.
24 С этого места
начинается соотнесение отдельных положений «Сутры-сердца» с буддийскими
школами:
Текст сутры |
бодхисаттва |
школа |
|
«Шарипутра! Плоть не
отлична от пустоты. Пустота не отлична от плоти. Плоть есть то же,
что пустота. Пустота есть то же, что плоть. Восприятие,
мышление, творящие силы, сознание — также и они таковы.» |
Саманта-бхадра |
Кэгон |
|
«Шарипутра! Все дхармы
имеют облик пустоты. [Они] не рождаются, не гибнут, не замутняются,
не очищаются, не возрастают и не убывают.» |
Манджушри |
Санрон |
|
«Поэтому внутри пустоты
нет плоти, нет восприятия, мышления, творящих сил и сознания, нет глаза, уха,
носа, языка, тела и ума, нет цвета [=плоти], звука, запаха, вкуса,
прикосновения и дхарм, нет мира зрительного [сознания] и нет [других миров
вплоть до] мира мыслительного сознания.» |
Майтрейя |
Хоссо |
|
«Нет неведения и нет избавления от неведения, и
далее вплоть до [того, что] нет старости и смерти и нет избавления от
старости и смерти.» |
|
шраваки |
|
«Нет страдания, причины
[страдания], прекращения [страдания] и пути [к прекращению страдания].» |
|
пратьека-будды |
|
«Ибо нет мудрости, нет обретения и нет ничего
обретаемого.» |
Авалоките-швара |
Тэндай |
|
«ГАТЕ-ГАТЕ-ПАРАГАТЕ-ПАРАСАМГАТЕ-БОДХИ-СВАХА!» |
|
Сингон |
25 Вопрос ставится с
точки зрения школы Хоссо: [КДТД, 111, 20]. Эта школа
делит проповедь будды на три уровня, соответствующие «трем знакам всех дхарм» (諸法三相, яп. сёхо: сансо:, слово 法相, яп. хоссо: — «знаки («облики») дхарм»
— стало названием школы). Первый знак — признание
самостоятельной реальности дхарм и нереальности, «пустоты» человеческого «я»,
второй — признание за дхармами «истинной природы», обусловливающей зависимость
одних видов дхарм от других (сами дхармы также оказываются «пусты»), третий —
снятие противопоставления «существующего» и «пустого» [Игнатович 1987,
219-220].
26 «Сутра о трех
явных» — 三顕経, яп.
«Сангэн-но кё:». Имеется
в виду «Сутра о постижении глубокой тайны» (解深密経, «Гэдзиммиккё:»), в которой изложено учение о явном
понимании и срединном пути (顕了中道教, кэнрё: тюдо:-кё:).
Названная сутра соответствует третьему «знаку дхарм», то есть учению более
совершенному, чем праджня-парамита, соотносимая со
вторым «знаком» [КДТД, 111, 21].
27 Один из главных
тезисов тайного учения: целое (проповедь будды) всякий раз присутствует в любой
из частей (в любом из текстов канона, а также в каждой строчке, в каждом знаке
каждого текста). В частности, «тайное учение» присутствует в явных,
хотя бы и в виде скрытого предвосхищения (о его присутствии нельзя узнать, не
имея «тайного ключа»).
28 Имеются в виду два
древних способа гадания в китайской традиции: по трещинам на панцыре черепахи или по стеблям тысячелистника.
29 «Книга» — 経п. кё:, кит. цзин. В большинстве контекстов (в
том числе и в моем переводе) передается как «сутра», однако в данном случае
приходится использовать слово, не связанное с буддийским обиходом, так как
далее Кукай, отделяя китайские слова в заглавии сутры
от иероглифических транскрипций санскритских слов, относит кё: (цзин)
к числу китайских слов. Ср. то же слово в заглавиях книг конфуцианского канона
— «Книга перемен» (И цзин),
«Книга песен» (Ши цзин) и др.
30 Известный
в наши дни санскритский текст сутры заглавия не имеет; заглавия китайских
переводов воспроизводят заключительную фразу сутры («Сутра-сердце Великой Праджня-парамиты [окончена]»). Остается неизвестным, откуда взято заглавие, которое
приводит Ку:кай, — ни один
из дошедших до нас китайских переводов не дает
такого заглавия.
31 Примечательно, что
слово «будда» может записываться как двумя иероглифами (佛陀, буцу+да), так и одним (佛, яп. буцу/хотокэ, кит. фо), но в
обоих случаях понимается как запись некитайского слова.
32 Санскр. bhaùa — от гл. bhas, «говорить»,
«произносить».
33 Добавление согласно
комментарию [КДТД, 113, 4].
34 Санскр. pàramità здесь — способность, сила,
посредством которой достигается просветление, в китайских переводах «переправа
на другой берег» (ИЕР??? кит. даобиань, яп. то:хиган).
35 Cанскр.
hçdaya — «сущность», «суть»,
«сердцевина» , родственно слову hçd, «сердце», «середина тела».
36 Санскр. såtra — букв. «нить», «волокно», санскритское название различных сочинений
инструктивного, «путеводного» характера (учебников по грамматике и т.п.), в том
числе и буддийских книг.
37 «Мандала дхармы» — 法曼荼羅, яп. хо:мандара, один из четырех
видов мандал по учению Сингон
(ср. выше примеч. 1). На ней «почитаемые» изображаются с помощью санскритских
букв (они же «зерна», ср. выше примеч. 4). В данном случае все санскритское
заглавие сутры представляет собой развернутую мантру Праджня-парамиты.
38 «Орлиная гора» — 鷲峰山, яп. Дзюбу-сан — Гридхракута,
место проповедей будды Шакьямуни.
39 «Сутра-собрание дхарани» — 陀羅尼集経,
яп. «Дарани сю:кё:», цитируемое место — ТСД 18, 804-812.
40 Можно
предполагать, что ссылка на «Сутру-собрание
дхарани» поясняет противопоставление
«поверхностного» и «глубокого» значений заглавия сутры, введенное в конце
предыдущего абзаца (сутра как «уподобление»). В случае «поверхностного»
толкования слова «Праджня-парамита» понимаются как
название группы текстов, а «сердце» указывает на центральное положение сутры в
этой группе. С точки зрения «глубокого» толкования, речь идет о бодхисаттве Праджня-парамите (со
всеми отсылками, которые связаны с ней как «почитаемым» персонажем мандал Сингон), а слово «сердце»
берется в самом широком смысле — как название той внутренней природы каждого из
существ, к которой обращена «тайная» проповедь.
41 Образ не вполне
ясен. [КДТД, 115, 1] дает два толкования. 1) Эта фраза развивает идею предыдущей («но» в переводе — лишнее): «Сутра-сердце»
по внешним приметам не выделяется из ряда сутр «Праджня-парамиты»,
подобно тому, как дракона по чешуе нельзя отличить от змеи, так как дракон —
это существо со змеиной чешуей. 2) Эта фраза — возражение («но» необходимо):
хотя чешуя у дракона и змеи одна и та же, но дракон — это не змея (а гораздо
более сложное существо); так же и «Сутра-сердце» не принадлежит к числу праджня-парамитских («явных») сутр, хотя по видимости и
схожа с ними. Авторы немецкого и английского переводов [Хакэда,
267; Кобо-Дайси, 146] поддерживают второй вариант.
42 Вводя рубрикацию
сутры, Ку:кай обозначает
разделы по начальным и конечным словам. В приведенной выше таблице их текст приведен полностью.
43 Слово, которое Ку:кай обычно оставляет в виде
транслитерации. В трактате «О смысле слов “Стать буддой
в этом теле”» («Сокусин дзё:буцу-ги»)
Ку:кай указывает на два возможных его перевода: более
ранний, «всеобъемлющее знание» (遍智, яп. хэнти) и более новый,
«тождественное просветление» (等覚, яп. то:каку). Разночтение
толкуется как довод в пользу существенного тождества «знания» и «просветления»
[КДТД, 46].
44 «Совершенная
причина» — 円因, яп.
энъин,
причина, обусловленность в положительном смысле слова, причина обретения
освобождения от причинной зависимости. В случае «совершенной причины» причина и
результат ее действия совпадают, тогда как закон обычной, кармической
причинности разводит причину и ее действие, тем самым
порождая бесконечный круговорот.
45 Имеется в виду школа
Кэгон. «Три дхармы совершенного взаимопроникновения»
— учение Кэгон о трех видах «беспрепятственности» (無礙, яп. мугэ —
понятие, важное и для «тайного учения»). Отношение
взаимопроникновения и полного беспрепятственного слияния связывает изменчивый
мир «дел» (事, яп. дзи) и лежащий в его
основе истинный «порядок», «принцип» (理, яп. ри)
— ср. ниже в стихотворном отрывке — «дела и порядок .... тождественны». Три аспекта мугэ (в несколько
упрощенном, популярном изложении) — это тождество «дел и порядка» (事理無礙, яп. дзири мугэ), «порядка и порядка» (理理無礙, яп. рири мугэ), «дел и дел» (事事無礙, яп. дзидзи мугэ). Подробное изложение
учениия Кэгон см.
[Игнатович, 237]. Патриархи школы Кэгон иллюстрировали это тождество двумя сравнениями (также
упомянутыми в стихотворении). Первое принадлежит Чэнгуаню
(по другой версии — Фацзану): фигура льва, отлитая из
золота, не имеет иной природы, кроме природы золота, полностью тождественна с
золотом и без следа сольется с ним, если будет расплавлена. Второе принадлежит Душуню: волны не имеют иной природы, кроме природы воды, ни
в чем не отличны от воды, когда море
успокаивается, исчезают в спокойной водной глади. Волны и золотые фигурки
означают «дзи»,
океан или расплавленное золото — «ри».
46 По учению Санрон, «единая (единственная, одинокая) пустота» (独空, докку), истинная
пустота в смысле «таковости» конституирует другие
виды пустоты: пустоту в смысле «относительности», «видимости» (相待空, со:дзику) и
пустоту в смысле «отрицания» (絶待空, дзэцудзику), хотя
обычно ход рассуждений начинается с первых двух видов [КДТД, 117, 1].
47 «Причина и плод» — 因果, яп.
инка или ингэ, закон кармы: «зерна»,
заложенные в прежней жизни, (в смысле, отличном от указанного выше
применительно к мантрам) прорастают, порождая
«деяния», «деяния», в свою очередь, становятся «зернами» будущих деяний.
Цель буддийского учения — выйти за пределы сферы действия этого закона, уничтожить зерна деяния.
48 相性, яп. со:дзё:, сокращение от хоссо:-хо:дзё:, «вид [дхарм] и [собственная] природа [дхарм]» —
противопоставление, принятое в учении школы Хоссо:.
«Вид» обозначает множественность и взаимообусловленность разных разновидностей
дхарм, «собственная природа» — их конечное тождество.
49 «Только сознание» —
唯識, яп.
юисики.
Школа Хоссо: считается продолжательницей виджнянавады, «учения о [только-]сознании».
«Только-сознание» здесь —
то, что существует, если дхармы «пусты».
50 «Два “Я”» — 二我, яп.
нига. «Я»
(местоимение первого лица единственного числа) в данном случае можно понимать
как синоним «существования» [Кобо-Дайси, 146]: речь
идет о «я» человека» и «я» дхарм [КДТД,
117, 7].
51 «Адана» или «алая», в системе Хоссо:
— название высшего, «восьмого» сознания.
52 Роса на цветах —
согласно [КДТД, 117, 15], роса в данном случае — образ непостоянства жизни и
смерти, опадающие цветы указывают на то, что в непостоянном мире продолжают
закладываться зерна заблуждения и страдания (цветы опали — значит, за ними
последуют плоды, кармические последствия деяний).
53 Отсылка к девяти
способам медитации о нечистой и непостоянной природе человеческого существа:
первый способ учит видеть вместо живых людей «скелеты», второй — «разлагающиеся
трупы».
54 «Единый путь» —
учение школы Тэндай, основанное на «Лотосовой сутре».
В более узком смысле «единство» указывает на единственную истинную, всеобщую
проповедь Шакьямуни (в отличие от трех
предварительных — для шравак, пратьекабудд
и бодхисаттв), в более широком смысле — на тождество
«порядка» и «мудрости». Лотос — один из центральных символов буддийского
учения: 1) лотос растет в грязи, но остается чистым — символ чистоты; 2) зерна
лотоса созревают одновременно с цветением — совпадение причины и результата ее
действия.
55 正依, яп. сэйи. Существует
два толкования этой формулы: 1. «Основывающий» — будда,
избавляющий от страдания и смерти, «основанное» — его «чистая земля», место,
куда попадают освобожденные существа; 2. «основывающее» — просветление, бодхи, «основанное» — нирвана. Просветление и
нирвана заключают в себе десять тысяч добрых свойств, отсюда продолжение
строки: «... может ли чего-то недоставать?» [КДТД, 119, 11].
56 総持, яп. со:дзи,
букв. «то, что все удерживает в себе», «носитель целого» (санскр. dhàraõi родственно слову dharma) Вариант чтения фразы: «смысл надписи,
[воспроизводящей] дхарани — это скрытое заклятие (忍咒,
яп. ниндзю), удерживающее все.
Дхарани как «носитель» имеют четыре аспекта: 1)
«запись» (文, яп. бун) — надписи и знаки,
сутры; 2) «смысл» (義, яп. ги) — смысл и порядок, суть учений школ; 3)
«скрытое» (忍, яп. нин) — тайное обретение
нерожденности [посредством произнесения дхарани]; 4. «заклятие» (咒, яп. дзю) — чудесное
«принятие дара» (加持, яп. кадзи),
т. е. восприятие живым существом просветляющего воздействия будды. [КДТД, 119, 13].
57 Школа Сингон различает «вид знаков» (字相, яп. дзисо:) и «смысл знаков» (字義, яп. дзиги). Например, знак А по «виду» означает «нет, отсутсвует»
(a-, ana- как префикс со значением отрицания), а по «смыслу»
указывает на «пустоту», «нерожденность» (a от anutpada — [КДТД, 121, 2].
58 Итоговое
стихотворение делится на две части. Первая часть — цитата из сочинения И Сина, она описывает действие
«истинных слов» вообще. Вторая часть принадлежит Ку:кай и говорит о действенности мантры
«Сутры-сердца». Строки первой части расшифровываются следующим образом: 1)
«истинные слова», будучи внутренним выявлением плода — [просветления] будды, понимаются и сознаются [в сердце]
страдающих людей; 2) раскрывается способность «истинных слов» прекращать любое
заблуждение; 3) проясняется их доброе воздействие (徳,
яп. току, кит. дэ);
4; проповедуется тайное учение, выраженное формулой «стать буддой
в этом теле». Строки второй части имеют следующие значения: 1) и 2)
провозглашают плод нирваны. «Совершенный покой» — нирвана,
«исток и начало» — просветление, изначально присущее каждому живому существу.
3) «Три мира» — прошлое, настоящее и будущее, область непостоянства,
круговращения, рождения и смерти; 4. «просветленное сердце» изначально
присутствует в каждом существе, и именно в нем устанавливается и обретается
исконная, просветленная природа. [КДТД, 121, 4].
59 А и ОМ
— «истинные слова». В системе Сингон А принадлежит
будде Махавайрочане. Подобно тому, как все буквы
слоговой азбуки содержат в себе краткий звук «а», все вещи содержат в себе
природу будды [Глазенапп, 230]. ОМ = А+У+М — обозначение
будды в трех его «телах»: вселенском «теле Закона» татхагаты
Махавайрочаны, «превращенном теле», соответствующем
будде Шакьямуни, и промежуточном «теле соответствия»
или «теле блаженства», соответствующем «буддам сторон
света» и др. С А начинаются дхарани, соответствующие «миру-чреву», с ОМ — дхарани,
относящиеся к «миру-алмазному жезлу».
60 Цитируемое место —
ТСД 20, 610.
61 Цитируемое место —
ТСД 18, 804-808.
62 Послесловие
написано в эпоху Эдо
учителем по имени Гакусо: Сандо:
(学僧三等, ум. 1775). Оно
представляет собой «запись змеиной чешуи»; это одновременно и краткий
комментарий, и риторическое упражнение на тему «Хання сингё: хикэн»,
составленное на материале сохранившихся текстов самого Ку:кай и подписанное именем учителя как его «возможный»
текст. Начало работы над «Хання сингё: хикэн» датируется здесь 818 г. (приурочено к бедствиям
годов Ко:нин), тогда как
современные комментаторы относят этот текст к более позднему периоду, а
окончательный вариант датируют 834 г. Переписывание сутр — один из способов
«защиты страны». Обычно им занимались монахи по императорскому повелению, но в
данном случае «Сутру-сердце» переписывает сам государь — не только земной
правитель, но и верховный жрец собственно японского синтоистского культа.
Выдающиеся дарования каллиграфа входят в число обязательных атрибутов хэйанского императора: так, в «Якаку тэйкинсё:», трактате, содержащем «тайное
учение» каллиграфов школы Сэсондзи, составленном
около 1157 г., Фудзивара Корэюки
(первый комментатор «Гэндзи-моногатари») на первое место в списке великих
японских каллиграфов ставит Кукая, на второе —
государя Сага [Де Кукер, Керр]. Тушь, смешанная с
золотым порошком, — материал, которым нередко переписывались парадные копии
буддийских книг. Сочетание золотого и синего, возможно, отсылает к цветовой
символике Земли-Неба. Сутра длиной в
полтора десятка строк, помещающаяся на листке, величиной с ладонь, относится,
тем не менее, к «сутрам объемом в 1 свиток» (а не больше). Переписывание, чтение и толкование сутры сопоставляется по
действенности с синтоистскими обрядами. «Связывание» (мусуби) — одно из ключевых
понятий для описания этих обрядов. «Тот, кто слушал проповедь на Орлиной горе»
— Шарипутра. «Шрамана»
(транслитерация, 沙門, яп.
сямон) — буддийский монах. «Побывавший в Тан» (入唐, яп. ню:то:) — почетное прозвище Ку:кай
и некоторых других японских монахов, прошедших обучение и посвящение в Китае.
ББД — Буккё: бунгаку дзитэн («Словарь по
буддийской литературе») под ред. Такэиси
Акира, Суганума Акио. Т., 1980.
Блейкер — Blacker
Carmen. The Catalpa Bow. A study
of Shamanistic Practices in
Глазенапп — Глазенапп Х. фон. Буддийские таинства. Тайные учения и ритуалы
«алмазной колесницы» // Вопросы философии, 1994, № 7/8, 208-236.
Де Кукер, Керр — DeCoker G., Kerr A. Yakaku Teikinsho. Secret
Teachings of
Игнатович — Игнатович А.Н. Буддизм в Японии. Очерк ранней
истории. М., 1987.
Канаока — Канаока
Сю:ю:. Ку:кай дзитэн («Ку:кай. Словарь»). Токио, 1979.
КДТД — Кобо-дайси тё:саку дзэнсю (Полное
собрание сочинений Кобо-дайси). Т.1, Токио, 1995.
Кобо-Дайси — Kobo-Daishi
Kukai. Ausgewälte Schriften.
Übersetzt und kommentiert von M. Eiho Kawahara und C. Yuho Jobst. München, 1992
Пай — Pye M.
The Heart sutra in Japanese Context / Prajnaparamita
and related systems.
Сэндерс — Saunders
Dale E. Mudra. A study of symbolic gestures in Japanese buddhist sculpture.
ТСД — Тайсё: синсю:
дайдзо:кё: («Большое
хранилище сутр, заново составленное в годы Тайсё:») ТТ 1-100, Т., 1960-77.
Трубникова — Трубникова
Н.Н. «Различение учений» в японском буддизме IX в. Кукай [Кобо-Дайси]
о различиях между тайным и явными учениями. М., 2000.
Хакэда — Kukai. Major
works. Translated by Y.S. Hakeda. NY-L. 1972.
«Буддизм и буддийская философия»
«Религиозная философия Востока»