Толкование к похвале исконной просветленности

本覚讃釈, «Хонгаку-сан сяку»

Восходит к Гэнсин

Перевод со старояпонского и примечания Н.Н. Трубниковой

Сетевая версия — декабрь 2008

Работа выполнена при поддержке РГНФ. Код проекта 08-03-00180а.

См. статью Н.Н. Трубниковой «Традиция “исконной просветленности” и ее оценки в исследованиях по японскому буддизму»

См. cтихотворение «Похвала исконной просветленности» из «Сутры сосредоточения на Цветке Дхармы»

Cм. стихотворение «Развернутая похвала исконной просветленности». Восходит к Рё:гэн. Цифры в круглых скобках — номера строк этого стихотворения.

[102] Если задуматься, основа исконной просветленности далека и глубока. Если не обточишь ее[1] — как постигнешь исток исконного блуждания[2]? У основы сердца главная суть — вода темная и мутная. Если не дать ей отстояться — как же выплывут цветки лотосов просветления? Значит, надо отыскать давние вехи прежних мудрецов, полностью понять их чудесно-тайные, глубокие указания.

«Ищу прибежища моей жизни у тела Дхармы, исконно-просветленного сердца» (1) — если развернуть эти слова, то в них выдвинуто вперед деяние мысли, а деяния тела и уст взяты заодно с ним[3]. Исконно-просветленные тело и сердце будды составляют нерожденную основу исконной просветленности нашего собственного тела[4]. В самой сутре[5] сказано о «глубоком теле Дхармы». Мы говорим[6]: эту основу познают при постижении, раскрытии, внутреннем свидетельстве[7], и такое знание — иное, чем у глупых и слабых людей. Оттого и говорится, что она «глубока». Поэтому ачарья Исин[8], толкуя «Сутру о Великом Солнце», говорит: «Именно это тело, исконная ступень[9], дает место глубочайшей тайне Цветка Лотоса Чудесной Дхармы» [10]. Смысл тот, что значение его глубоко, не так ли?

<1>[11] Вопрос. Многочисленные глупцы сами собою приходят из безначального, до сих пор остаются непросветленными, и никто из них даже не приступал к постижению. А раз так, то можно ли говорить, будто их тела «исконно просветлены»? Ответ. Разве об «исконной просветленности» говорят не тогда, когда указывают на изначальный источник постижения — в отличие от того постижения, которое начато и продолжается[12]? Если перевернуть твое рассуждение, то точно так же о «безначальном» ты говоришь в отличие от того, что началось и длится[13].

<2> Вопрос. Указывая на «исконное» в безначальном, называют его «исконно-просветленным телом Дхармы». То, что ты уподобил «безначальному» в отличие от начатого и длящегося, — это и есть поистине изначальный источник? Ответ. Хотя в сутрах и трактатах ведутся споры о едином значении того, что «живые существа возникают из некого начала», даже бодхисаттвы на десяти ступенях[14] поистине не знают исконно-начального условия заблуждений. И даже тем, кто доходит до уровня понимания предельной границы круговращения[15], еще только предстоит постичь эту основу. [103] Поэтому в «Сутре об ожерелье бодхисаттв» сказано: «Коль скоро вещи возникают не по чьему-либо побуждению, их называют безначальными. Но не то чтобы у них вовсе не было начала: потому их и называют безначальными» [16]. В книге «О значении учений и времен» в первом свитке сказано: «Поистине, начало исконного существования заблуждений и просветлений таково, что и бодхисаттвы с позднейшими телами[17] не могут его увидеть. А уж глупцы — и подавно! Они вовсе не обретают ни понимания, ни толкования. Если ищут это начало, то теряют сам вопрос» [18].

<3> Вопрос. Если говорят, что живые существа возникают из некого начала, то одну из трудностей составляет значение слова «пребывать». В «Сутре о таинственном величии» [19] говорится: «Если нирвана — это исчезновение, то число живых существ убывает. И если живые существа могут все исчезнуть, то должен быть и начальный срок, когда они впервые возникли». Еще в «Сутре о нирване» упомянуты четырнадцать трудных вопросов «внешних путей» [20]. Татхагата отклоняет их, подробно не отвечает. Один из них — трудный вопрос о начальном сроке живых существ. Если говорят, что такая вещь, как «зародыш Татхагаты», появляется сама собою и создает живые существа, то как раз и получается, что у живых существ есть начальный срок, когда они создаются [21]. А это расходится с проповедью будды. Однако так следует из «внешних» трудных вопросов. Ответ. В «Сутре о Вималакирти» сказано: «Все вещи исконно не рождены, и теперь они не исчезают. Все вещи исконно таковы, как есть, и теперь они не исчезают»[22]. Кумараджива, толкуя это место, говорит: «Природа вещей, их естественное устройство таковы, что у них рождение не следует за рождением, исчезновение не следует за исчезновением». Суть вещей в трех мирах — не пребывает и не исчезает. Будда ради живых существ проповедует о том, что подобно «пожару в доме» [23]. А основа вещей постоянно равна себе. Коль скоро оcнова равна себе, то и на уровне вещей всё остается постоянным[24]. Дела всегда различны. Коль скоро они всегда различны, то возникают, следуя условиям. Постоянное равенство — это и есть всегдашнее различие. Всегдашнее различие — это и есть постоянное равенство. «Возникновение» — это возникновение природы вещей. «Прекращение» — это прекращение природы вещей. «Постоянно» — это и значит «по природе вещей»[25]. Нет ничего такого, что не было бы по природе вещей. Но что же это за вещь — та нерожденность, которая возникает как живое существо? Что за вещь — то живое существо, которое однажды возникает как нерожденное? «Внешние пути» не понимают глубокой основы, природы вещей: они обсуждают только «темное исходное начало» и тому подобное, но не признают основы — «исконной» и так далее. Поэтому вопрос о начальном сроке возникновения живых существ будда отклоняет, не отвечает на него.

<4> Вопрос. Говорят, что живые существа опираются на зародыш Татхагаты, и при этом они возникают, начинают жить — снова и снова. Но если нирвана всех будд не есть уничтожение [104], то получается, что число живых существ и растет, и убывает, а число будд только растет. Расходится ли это с проповедью тех сутр, которые отрицают и рост, и убыль, а учат, что мир живых существ не растет и не убывает? Ответ. Для тебя осталось трудным то, что разъяснялось ранее? В трактатах часто говорится, что у круговорота рождений и смертей нет начала, но есть конец[26], а у нирваны есть начало, но нет конца. Это значит, что живые существа только убывают, а мир нирваны только растет. Разве эта проповедь не расходится с теми сутрами, которые отрицают и рост, и убыль? Мы же говорим: рождение и смерть тождественны нирване — такова природа вещей. Природа вещей по сути тождественна себе, не имеет ни прошлого, ни будущего, не растет и не убывает. Она движется — и ее называют «рождениями и смертями», покоится — называют «нирваной», заблуждается — называют «живыми существами», просветлена — называют ее «всеми буддами» (согласно «Значениям учений и времен»).

<5> Вопрос. Это сердце, оно же тело Дхармы — где оно пребывает? Ответ. Как сказано в сутре: «Постоянно да пребуду у лотосовой опоры, у сердца Чудесной Дхармы» (2).

<6> Вопрос. Что за вещь называется «лотосовой опорой, сердцем Чудесной Дхармы»? Ответ. Коротко говоря, это сердце, хридая[27], — кусочек мяса размером в один квадратный сун. По сути оно состоит из восьми различимых частей, похоже на цветок лотоса. У мужчин оно повернуто кверху, у женщин книзу. Если вглядеться в эти восемь частей — из них составляется лотос, пундарика[28], цветок деяний Чудесной Дхармы. Мы, указывая на него, говорим о «лотосовой опоре сердца».

<7> Вопрос. Что же тогда называют «цветком лотоса»? Ответ. В «Сокровенном значении Цветка Дхармы» [29] говорится: «Чудесное — это немыслимое и невыразимое». Слова таковы, а значение их — величание Дхармы. Дхарма — это учения, условные и истинные, такие учения и есть — чудо, а чудо — это и есть учения. Мы говорим: Чудесная Дхарма — это и есть сердце, сердце — это и есть лотосовая опора, лотосовая опора — это и есть Чудесная Дхарма.

<8> Вопрос. Это исконно-просветленное тело Дхармы — только тело Дхармы, природа-основа. Получается, что оно не наполняет собою всевозможные благие свойства многочисленных живых существ? Ответ. В стихах говорится: «Три тела будды обладают десятью тысячами достоинств, тридцать семь почитаемых обитают в моем сердце» (3-4).

<9> Вопрос. Что же такое эти «три тела»? И что такое «десять тысяч достоинств» и «тридцать семь почитаемых»? Ответ. Мы говорим, что слова «три тела» указывают на тела Дхармы, передачи и соответствия. А «десять тысяч достоинств», говоря коротко, указывают на три ступени пути — сознание, природу, нирвану — а также и на другие триединые вещи десяти разновидностей[30]. [105] Если же рассуждать подробно, то это врата Дхармы благих достоинств всех парамит[31], десяти тысяч способов подвижничества. А «тридцать семь почитаемых» — это Великий Солнечный будда[32], Акшобхья, Ратнасамбхава, Амитабха, Амогхасиддхи (это пять будд), Алмаз, Драгоценность, Дхарма и Деяние (это четыре бодхисаттвы-парамиты) [33], Саттва, Государь, Любовь, Верность; Драгоценность, Сияние, Луч, Смех; Дхарма, Польза, Причина, Слово; Деяние, Защита, Помощь, Рука (это шестнадцать великих бодхисаттв) [34], Улыбка, Ожерелье, Песня, Пляска (бодхисаттвы внутренних подношений)[35], Благовоние, Цветок, Светильник, Благоухание (бодхисаттвы внешних подношений) [36], Крюк, Силки, Цепь, Колокольчик (четыре бодхисаттвы привлечения — итого тридцать семь почитаемых) [37].

<10> Вопрос. Эти тридцать семь почитаемых соответствуют двум уровням — причинам и последствиям — и проповедуют об этих уровнях? Ответ. Нет. Эти тридцать семь почитаемых не находятся на уровнях причин и последствий. Они наполняют одну лишь основу, пребывают постоянно, существуют искони. Неверно, что они не содержатся полностью в сердцах живых существ в десяти мирах. Поэтому в «Сутре о сосредоточении на Цветке Дхармы» сказано: «Тридцать семь почитаемых пребывают во дворце-сердце… Далеко отстоят от причин и их последствий, содержат в себе естественные свойства вещей» [38]. А в «Значениях учений и времен» говорится: «Внутри сердца живых существ сами собой, по природе, полностью содержатся такие вещи, как причины и последствия. Это то, что достигается в ходе овладения причинами и обретения последствий»[39].

<11> Вопрос. О «дворце-сердце»: в каком образе-обличии сердце предстает как дворец? Ответ. В стихах сказано: «Такая вещь, как сердце, исконно не имеет очертаний, пребывает не на каком-то месте внутри или вне меня…» (5-6).

<12> Вопрос. Каков смысл этих строк? Ответ. Такая вещь, как сердце, не имеет цвета и очертаний, и потому говорят, что она не имеет обличия. А в другом месте сказано: «Так как наши мысли “пусты”, ни “плохое”, ни “хорошее” не владыки над нами. Равным образом все дхармы не существуют в неизменном виде и не изменяются. При созерцании мыслей — мысли отсутствуют» [40].

<13> Вопрос. Какой же смысл тогда имеют «внутреннее», «внешнее» и «местопребывание»? Ответ. Указывая на шесть замутнений[41], называют их «внешними», указывая на шесть сознаний[42], называют их «внутренними». Указывая на шесть составных частей нашего опыта[43], называют их «местом». Указывая на образы с их всевозможными свойствами и различными проявлениями[44], говорят о «пребывании». То есть эта вещь, сердце, такова, что если стремишься проникнуть внутрь нее, вовсе не находишь там никаких образов.

<14> Вопрос. Среди упомянутых «шести сознаний» есть сознание-мысль. Сознание-мысль — это не то же самое, что сердце? А если то же самое, [106] тогда почему сердце не «внутри»? Ответ. Если рассуждать о сущностной природе, то она едина. Если рассуждать о ее действиях, то их много и они различны. Говоря о «сердце», указывают на исконно-пребывающую основу, на сущностную природу. Поэтому в «Сутре о созерцании ступеней сердца» сказано: «Такая вещь, как сердце, — не в исконном, не в том, что пребывает. Непросветленные люди, пребывая в заблуждении, говорят, что ее не может не быть. Но если хорошо видишь, что сущностная природа сердца пуста, то сомнения и препятствия не возникают — это и есть освобождение» [45]. Слово «сознание» указывает на действие. Поэтому мысль школы Только Сознания[46] такова, что «истинной таковостью»[47] создается природа, а «сознанием» создается облик.

<15> Вопрос. Такая вещь, как исконно-пребывающее сердце, — это полнота основы всего множества живых существ. Но в каком месте пребывает такой его облик, как «сознание»? Ответ. В стихах говорится: «…в самом нутре, на пространстве в один квадратный сун, и ее называют сознанием алая» (7-8).

<16> Вопрос. Сознания — это восемь или девять сознаний. Почему же настойчиво выдвигают вперед сознание алая как одно? Ответ. Девятое, чистое сознание[48] не зависит от замутнения или чистоты. Предыдущие семь сознаний — это сознания, вовлеченные в круговорот. Они — не исконные сознания. Восьмое сознание — это исконное сознание[49]. Оно зависит от замутнения или чистоты. Поэтому в записи о лунном круге в «Сутре об Алмазной вершине» сказано: «Заблуждения и страсти, семена[50], хорошее и дурное — всё это имеет причину в сердце. Это сердце и есть сознание алая, ведь именно оно искуривается на шести “переправах”»[51]. Это сердце считают корнем добра, ибо на нем основано достижение счастья и мудрости»[52].

<17> Вопрос. Если это сердце искуривается на шести «переправах» и полностью достигает счастья и мудрости, то почему все живые существа — хотя и обладают таким сердцем — когда опираются на замутненную долю, долго блуждают по рождениям и смертям, но когда опираются на чистую долю, не обретают немедленного освобождения от страданий? Ответ. В стихах говорится: «С древних времен, откуда притекают рождения и смерти, и до нынешней поры, где кружится водоворот разрозненных жизней, оно длится самое краткое мгновение — но тянется сквозь дела и годы, как нить» (9-12).

<18> Вопрос. Каков смысл этих строк? Ответ. Смысл этих строк таков. Указывая на время пробуждения от слепоты — одно мгновение, не имеющее начала, — говорят «с древних времен». Указывая на то, что было прежде нынешнего дня, говорят: «откуда притекают рождения и смерти». А указывая на наше теперешнее рожденное тело, говорят о «разрозненной жизни». В другом месте говорится [107]: «“Приток рождений и смертей” указывает на начало блуждающего сердца» [53].

<19> Вопрос. Если так, то у живых существ все-таки есть начало? Ответ. Выше мы говорили: ни о чем нельзя сказать, будто оно имеет начало.

<20> Вопрос. Но если так, то почему же подобные утверждения встречаются столь часто? Ответ. Таких утверждений всего четыре. Первое — утверждение о «начале в безначальном», это та точка зрения, на какой стоит школа махишасака[54]. Второе — утверждение, что «начала нет, но конец есть», это точка зрения школ саутрантика[55] и сассатавада[56]. На этой точке зрения стоят и некоторые учителя Великой Колесницы. Третье — утверждение, что «есть начало и есть конец», на этой точке зрения стоит один из разрядов учителей Великой Колесницы. Четвертое — утверждение, что «нет начала и нет конца», такова точка зрения другого разряда учителей Великой Колесницы.

<21> Вопрос. А какие есть утверждения о значении «рождений и смертей»? Ответ. О рождениях и смертях утверждают по-разному: о рождениях — одними способами, о смертях — другими. На их основе в пределах Великой Колесницы различают семь разновидностей утверждений о рождениях и смертях[57]. Во-первых, это разрозненные рождения и смерти (плоды-воздаяния в трех мирах), во-вторых,  рождения и смерти, которые притекают из прошлого (имеется в виду начало блужданий сердца), в-третьих, рождения и смерти, которые уходят в будущее (начало опровержения заблуждений), в-четвертых, рождения и смерти как уловки (две колесницы, которые приближают к уничтожению страданий[58]), в-пятых, рождения и смерти как причины и условия (всё, что выше начальной ступени[59]), в-шестых, рождения и смерти, после которых что-то есть (десятая ступень), в-седьмых, рождения и смерти, после которых ничего нет (это — алмазное сердце).

<22> Вопрос. А какие есть утверждения о значении «круговорота»? Ответ. Его надо понимать, исследуя значения двенадцати причин-условий, возникающих друг из друга[60]. Кроме того, в «Сутре созерцания ступеней сердца» говорится: «Существа, имеющие чувства, вращаются в круговороте, рождаются на шести путях, этому нет начала и конца, как колесу повозки. То они — отцы и матери, а то — сыновья и дочери, в разных веках и в разных рождениях взаимно заботятся друг о друге» [61]. Еще в одной сутре говорится: «Живые существа пребывают погруженными в поток, рождаются на пяти путях и не могут ни выйти, ни остановиться» [62].

<23> Вопрос. Каков смысл выражений «кратчайшее мгновение» и остальных? Ответ. Как говорят, «кратчайшее» бывает двух родов. Во-первых, «кратчайшим» называется пробуждение безначально- помраченного сердца. Так, в пятом свитке «Наследования» сказано: «Если говорить о кратчайшем — сердце мгновенно, не занимает никакого промежутка времени, оно всегда — сейчас, никогда не прерывается, не пресекается. В единое мгновение оно способно вместить три тысячи миров» [63]. Во-вторых, согласно сутрам знающих и мудрых друзей[64], сердце — это то, что пробуждается в одно мгновение [108], отличается от деревьев и камней; таково мгновенное сердце, чья собственная природа допускает различия. В пятом свитке «Наследования» сказано: «Если говорить о кратчайшем, то оно не соединяет границ помрачения. Поистине, оно порождается в единое мгновение. Как сказано, о “кратчайшем” говорят, имея в виду достижение собственного воззрения[65]. В слове “кратчайшее” 介爾, кэни, знак介, кэ — это “промежуток”. Как сказано, этот “промежуток” подразумевает самое малое и тонкое» [66]. А в «Значениях учений и времен» говорится: «И в единое мгновение пробуждается сердце, которое радуется хорошему и мучится от страдания» [67]. По нашему суждению, это уже другой «промежуток». Это — «кратчайшее» как «одна мысль». Хотя кратчайшее, мгновенное сердце и способно пробудиться, все же ему трудно оставаться одним и тем же сердцем,  длиться без перерывов. Поэтому в одной сутре говорится: «Если сравнивать, то оно — как легкая шерстинка: несомое ветром, летит на восток или на запад» [68]. Еще в одном месте говорится[69]: «Малькам рыб трудно вырасти, плодам манго трудно вызреть. Пробужденное сердце в этом мире похоже на них». Поэтому в следующих строках говорится: «Оно длится самое краткое мгновение — но тянется сквозь дела и годы, как нить» (11-12). (Смысл тот, что оно приходит издалека, длится долго.) Значения — «идет издалека», «долго блуждает». Поэтому в сутре говорится: «Снова и снова, подобно колесу повозки, без начала и конца».

<24> Вопрос. Значение этого «впервые пробужденного сердца» таково, что любые тела во всех мирах и на всех путях могут пробудиться? Ответ. На трех дурных путях[70], на северном материке[71] и в двух верхних мирах[72] вообще нет сердец, которые бы впервые пробуждались. А из нашего мира[73], с нашего материка[74] сердца могут по своему выбору следовать на восток или на запад, или же на одно из шести небес[75].

<25> Вопрос. В землях, где есть будды, и в землях, где нет будд[76], такое сердце одинаково может пробудиться? Ответ. Только в век Будды. В тех веках, когда Будды нет, вообще нет пробужденных сердец.

<26> Вопрос. Если так, то во времена подобия Дхармы и конца Дхармы[77], наверное, не должно быть пробужденных сердец? В «Прекращении и постижении» сказано: «Или следуют за знающими и мудрыми друзьями, или следуют свиткам сутр, слышат единственно-истинное учение и пробуждают просветленное сердце». Это происходит только в те века, когда есть Будда? Ответ. Поясняют это, уточняя: «Если есть свитки сутр или если в это время есть люди, знающие Дхарму, то всякий раз это век будды».

[109] <27> Вопрос. Это кратчайшее, мгновенное сердце — легкое сердце, тонкое и малое. Если так — то оно, наверное, все-таки не может вмещать в себя всевозможные достоинства? Ответ. Сказано: «Это сердце и есть зародыш Татхагаты, до краев полно достоинствами, многочисленными, как песчинки в Ганге» (13-14).

<28> Вопрос. Каков смысл этих строк? Ответ. Исконно это сердце — основа истинной таковости, исконной просветленности. Почему же во мгновенном сердце не должны помещаться всевозможные достоинства? Поэтому в «Прекращении и постижении» говорится: «Мгновенное сердце — оно и есть основа, зародыш Так Пришедшего будды, Татхагаты. По причине “таковости” оно пусто. По причине “зародыша” оно условно. По причине “основы” оно срединно. Три мудрости[78] вмещаются в единое сердце. Этого нельзя ни понять, ни выразить»[79]. Сейчас мы говорим: достоинства, подобные песчинкам Ганга, — разве с ними дело не может обстоять так же, как с достоинствами трех истин?

<29> Вопрос. Посреди рождений и смертей, которые кружатся в водовороте на пяти путях, — не теряются ли, не портятся ли достоинства, наполняющие это сердце? Ответ. В стихах сказано: «И хотя блуждает по рождениям и смертям на пяти путях, остается незапятнанно-чистым» (15-16).

<30> Вопрос. Каков смысл этого «сердца»? Ответ. Смысл этих строк тот, что когда в доброй сердцевине, в природе-основе пробуждается мгновенное доброе сердце, то хотя оно и кружится по рождениям и смертям на пяти путях, в нем ничто не пресекается и не теряется. Поэтому в «Прекращении и постижении» говорится: «Природа вещей сама по себе — небесная, такая, как есть. И хотя она подвержена действию причин, но не мутнеет, хотя и страдает, не поддается страстям, хотя и идет по пути, ни за кем не следует, хотя и прекращается, ни от чего не очищается» [80] (таково значение того, что в основе своей сердце ничем не запятнано). В «Сутре о Цветке Дхармы» сказано: «Но желание обрести всеобъемлющее знание у нас есть, оно не исчезло» [81]. В «Сутре великой праджня-парамиты» сказано: «Если ухом уловишь одну строку, не увянешь в долгие кальпы» [82]. Еще сказано: «Если однажды это коснется уха, то ты сможешь полностью обрести просветление-бодхи» (эти слова проясняют благой смысл подвижничества).

<31> Вопрос. Если это так, то почему в «Сутре о Цветке Дхармы» сказано: «Если я и дети сейчас не выйдем, непременно сгорим» [83]? Ответ. Великий учитель Мяолэ толковал это так: «Добрые корни Великой Колесницы — не в основной истине» [84]. Иными словами, письмена сутры иногда толкуются как измененные указания будды в теле соответствия [85].

<32> Вопрос. Если так, то как же можно узнать, что это сердце оснащено двумя видами благих свойств — на уровнях основы и дел[86]? Ответ. [110] В стихах говорится: «Взять ли созерцание луны — именно сердце достигает пяти видов сосредоточения» (17-18).

<33> Вопрос. Каков смысл этих строк? Ответ. Смысл этих строк тот, что природа сердца подобна лунному кругу, а благо в делах подобно пяти видам сосредоточения-самадхи (словом «самадхи» называется созерцание Дхармы).

<34> Вопрос. Значение всё еще не ясно. Как его следует понимать? Ответ. Исходно оно проистекает из тайного учения. Отделяется от той «основы», о которой ведутся споры, высказываются утверждения и отрицания. Вот как я бы стал толковать это. В одном месте говорится: «Внутри своего внутреннего сердца нужно созерцать лунный круг. Достигнув такого созерцания, увидишь сияние чистоты, полноты и покоя исконного сердца — оно подобно полной луне. Тогда создашь пять лунных кругов[87]. Это и есть лунные круги на пяти сторонах. Приведешь в движение девять сознаний и тем самым достигнешь тождества с почитаемыми буддами, которые умудрены пятью мудростями и пребывают в лунных кругах на пяти сторонах. Приведя в движение сознание-алая, достигнешь мудрости великого круглого зеркала[88]. Еще ее называют мудростью ваджры[89]. Именно ее постигает пробужденное сердце будды Акшобхьи на лунном круге с восточной стороны. Приведя в движение сознание-манас[90], достигнешь мудрости природы равенства и тождества[91]. Еще ее называют мудростью окропления головы[92]. Ее достигает сердце дел и деяний будды Ратнасамбхавы с южной стороны. Приведя в движение шестое сознание, достигнешь мудрости чудесного видения-созерцания[93], еще ее называют мудростью цветка лотоса[94]. Ее достигает мудрость-парамита будды Амитабхи с западной стороны. Приведя в движение первые пять сознаний, достигнешь мудрости достижения и действия-претерпевания[95], еще ее называют мудростью кармы[96]. Ее достигает совершенная полнота благих свойств плода будды Амогхасиддхи с северной стороны. Приведя в движение девятое сознание, достигнешь мудрости сущностной природы мира Дхармы[97], еще ее называют мудростью мира Дхармы. Это будда Вайрочана, который пребывает в середине. Каждый из четырех бодхисаттв становится тебе родным-близким — и шестнадцать бодхисаттв[98], и пятьдесят три почитаемые существа[99], семьдесят три почитаемые существа[100], сто восемь почитаемых[101], восемь знаков чрева-хранилища[102], четыре груды и тринадцать собраний, два мира причины и плода[103] — все они вместе полностью помещаются на лунном круге сердца» [104]. А еще в «явных» сутрах в одном месте говорится: «Луна — природа сердца — исконно неподвижна. По воде существования, связанного страстями, она плывет, отражая образы пяти совокупностей дхарм. Принимает круглые и угловатые очертания — сообразно сосуду, движется или покоится — следуя волнам на воде» [105].

<35> Вопрос. Надо ли понимать так, что в этом сердце полностью содержатся три истины? Отсюда же — то, когда такие вещи, как «пустое» и «условное», сравнивают с изменчивыми обликами пламени или волн на воде? [111] Если так, то из трех истин какая-то должна быть раньше, а какая-то позже. Или они все пребывают в сердце одновременно? Ответ. В стихах говорится: «Взять ли сравнение с зеркалом — именно в нем проявляются образы трех истин» (19-20). Смысл этих строк снова неясен. Как же следует их понимать? В «Прекращении» говорится: «Если пробуждается едино-мгновенное сердце, в котором замутнения и “корни” взаимно соотнесены, — то оно и пусто, и условно, и срединно. Если сравнивать, они подобны образам на ясной глади зеркала. Ясную гладь сравнивают с пустым, образы сравнивают с условным, а само зеркало сравнивают со срединным. Они не сходятся воедино и не расходятся. По природе они совпадают, среди них нет первого, второго и третьего. Первое, второе и третье не разделены» [106].

<36> Вопрос. В этом толковании плохо то, что сравнение не подходит к обсуждаемому предмету. Зеркало, его ясная гладь и образы на ней — это вещи, имеющие видимый облик, а такая вещь, как сердце, не имеет очертаний. О ней говорят, что она пребывает не внутри и не снаружи, не в каком-либо месте. Как же следует раскрыть значение того, что три истины — пустая, условная и срединная — содержатся в нем одновременно? Ответ. В стихах говорится: «В одно мгновение, хотя и не существует, оно постигает образы и природы трех тысяч миров» (21-22).

<37> Вопрос. Каков смысл этих строк? Ответ. Смысл этих строк: во время, когда исконная природа сердца пробуждается, постигая «замутнения» и «корни», его тут же наполняют образы и природы трех тысяч миров.

<38> Вопрос. Эти облики и природы трех тысяч миров, которые содержатся в едино-мгновенном сердце, — что они такое? Ответ. В пятой главе «Прекращения» говорится: «Так в единое сердце помещают десять миров Дхармы, а в каждый мир Дхармы снова помещают десять миров Дхармы. Так получают сто миров Дхармы. Если в каждом мире поместить области тридцати родов, то тем самым в ста мирах поместится три тысячи разных областей. Все эти три тысячи — в едино-мгновенном сердце» [107]. Смысл этого толкования: в едином сердце помещают десять миров — миры подземных темниц, голодных духов, животных, асур, путь людей, пути небожителей, слушателей голоса, постигших условия, бодхисаттв, а также мир будды[108]. Коль скоро в каждом из миров помещают все девять остальных, то в каждом отдельном мире становится десять миров, и стало быть, в десяти мирах — сто миров. В каждом мире помещают десять точек зрения [109], в ста мирах помещают тысячу точек зрения, еще устраивают три области (а именно, области живых существ, земли-страны и пяти совокупностей[110]). Помещают в десяти точках зрения тридцать областей, в ста точках зрения помещают триста областей, в тысяче точек зрения помещают три тысячи областей.

<39> Вопрос. Если так, то их суть при рассмотрении должна быть доступна для «обретения» и «утраты»? Ответ. В стихах говорится: «Но, хотя оно и не отсутствует, его нельзя обрести как нечто определенное» (23-24).

<40> Вопрос. Утверждают ли, отрицают ли, отвергают ли утверждение или отвергают отрицание — все равно получают глупое рассуждение. Кто же смог бы раскрыть, постичь это, опираясь на столь неопределенные вещи? И далее: до сих пор не покончено с предыдущим затруднением — насчет того, что сравнение не подходит к предмету. Как бы всё это уладить? Ответ. Тот пример содержал частичное сравнение. Поэтому мы взяли три вещи: «зеркало», «ясную поверхность» и «образы». К ним не применимы обозначения «раньше», «позже», «одновременно». Иногда они служат сравнением для прояснения того, что означает «совпадение трех истин». При этом не обсуждаются никакие утверждения или отрицания о сути вещей. Далее: что такое «совпадение трех истин» и сравнимы ли с ним эти вещи? Если какое-то утверждение после уточнения становится отрицанием, то оно сводится к глупым мнениям «внешних путей»[111], опускается до двух воззрений, из которых одно видит вещи «исчезающими», а другое «постоянными». Поэтому в стихах говорится: «Природа сердца не существует и не отсутствует, пребывает неподвижной — таков срединный путь. Оно дает всему, что исчезает и пребывает в трех тысячах миров, условные имена, оно же — и пусто, и условно» (25-28). Основа трех истин должна быть принята в таком смысле.

<41> Вопрос. Если так, то каковы свидетельства этому? Ответ. Свидетельства этому есть в «Прекращении и постижении». И еще — в этих строках. Поэтому заново их приводить не буду. Кроме того, в «Сутре о совершенном просветлении» говорится: «Все живые существа с безначальных времен пребывают в неведении и заблуждении, но все они происходят из пробужденного ума Татхагаты. Точно так же, как цветы пустоты в пустоте обретают свой образ. Если цветы исчезнут, пустота пребудет в основе своей неизменной» [112]. Эта запись может свидетельствовать о значении «совпадения трех истин». Природа вещей подобна неподвижной сути пустоты. Природа — а не цветы, имеющие свою природу[113]. При сощуренных глазах ясно видят цветы в небесной пустоте. При ясном взгляде цветы в небе тут же исчезают. Нет цветов вне великой пустоты. Вне цветов нет великой пустоты. Когда появляются цветы — это «условное», а когда цветы исчезают, это называют «мудростью пустоты». Две вещи — «пустое» и «условное» — неподвижны, и это называют «срединным». Поэтому внутри нашего едино-мгновенного сердца содержатся такие вещи, как три истины, единая истина и три области.

<42> Вопрос. При достижении какого уровня постигают основу этого? Ответ. До «равного просветления» [114] все еще остаются различные заблуждения. [113] Поэтому прояснение не наступает. Только при достижении уровня итогового плода[115] эта основа может быть постигнута. Поэтому в стихах говорится: «Внутри, по сути, и пустые, и условные, и срединные истины в трех тысячах миров — не что иное как мудрость Вайрочаны, сияющего повсюду» (29-30). Смысл этих строк — в двух знаках: «знать» и «возможно», однако поскольку он вмещен в пределы семи знаков, то мы их не пишем. При достижении названной «сияющей повсюду мудрости Вайрочаны» можно узнать и эту основу. Во время, когда глупцы остаются на уровне подобия[116], указания на недвойственное еще не ясны. В стихах говорится: «Хотя при заблуждении различаются, как камень и дерево, при постижении — едины, как лед и вода» (31-32). Итак, хотя в пору заблуждения травы и деревья, черепки и камешки все различны, но во время раскрытия-постижения их природа едина, как у воды и льда. Поэтому будда, следуя способностям слушателей, проповедует о вещах, будто они не тождественны. Отсюда ясно значение того, что шесть сознаний могут изменяться, а истинная таковость неизменна. Это обсуждают два вида учений: о «хранилище» и «проникновении» [117]. «Истинная таковость» имеет два значения. Первое — неизменная истинная таковость, второе — обусловленная истинная таковость. Это поясняют «особые» учения. Выражение «быть истинно таковым» имеет два значения. Первое — «быть неизменным», второе — «быть обусловленным». Быть обусловленным — то же самое, что быть неизменным, быть неизменным — то же самое, что быть обусловленным». Это проясняет совершенное учение[118]. Поэтому мы знаем: истинная таковость — это и есть сердце, сердце — это и есть истинная таковость. Истинная таковость изменяется в десяти тысячах вещей. И такая вещь, как сердце, тоже изменяется. Если сравнить, то они подобны воде и волнам: не едины и не различны. Поэтому дальше в стихах говорится: «Надо знать: вне природы сердца ничего нет. Десять тысяч вещей — все они суть море мира Дхармы. И даже каждый цвет, каждый запах — разве хоть что-то не пребывает на срединном пути?» (33-36). «Каждый цвет» — это «пять совокупностей» в пустоте. Упомянув одну, «совокупность цветов», имеют в виду и остальные четыре совокупности. «Каждый запах» — это двенадцать входов в пустоте[119]. Упомянув один вход, имеют в виду и остальные одиннадцать входов. Говорят о восемнадцати мирах[120], сокращая их таким способом. «На срединном пути» между отрицанием и отвержением отрицания — эти слова имеют два значения. Первое: цвета и запахи — это и есть срединный путь. Поэтому в «Прекращении» говорится: «Если бы совокупности и входы все были таковы, не было бы надобности отбрасывать их как составные части мира страдания» [121]. Второе:  цветами и запахами создаются врата: они просветляют, вводят в сердце-дворец трех таинств, соразмерных собственной природе[122]. Поэтому в одном месте говорится: «Поднося один цветок, зажигая благовонные курения, посредством деяния тела мы создаем врата, проявляем всех почитаемых из удела будды, исконно пребывающих в нашем собственном теле. Произнося одну строку, возглашая одно стихотворение, посредством деяния уст мы создаем врата, проявляем всех почитаемых из удела лотоса, исконно пребывающих в нашем собственном теле. Приводя в движение единую мысль, памятуя об одном почитаемом, посредством деяний мысли [114] мы создаем врата, проявляем всех почитаемых из удела ваджры, исконно пребывающих в нашем собственном теле». Разве это говорится не о дхармах восемнадцати миров, не о проявлении всех почитаемых в трех таинствах? Еще в некой сутре говорится: «Истинные сокровища Дхармы в нирване — то, что живые существа входят через всевозможные врата» [123]. Кроме того, во время, когда три не различны, нет ни того, кто входит, ни того, куда входят. «Цвета и запахи — они и есть срединный путь», — побеждает значение именно этого выражения. Поэтому у танского Трипитаки сказано[124]: «Свежая-свежая зелень бамбука — это же и есть истинная таковость. Густые-густые заросли хризантем — если это не праджня[125], так что же?».

<43> Вопрос. Каково значение слов «три не различны»? О каких «трех» это говорится? Ответ. В «Сутре цветочного убранства» сказано: «Сердце, будда и живые существа — эти три не различны»[126].

<44> Вопрос. Сердце может направляться к будде или к живым существам. Поэтому просветленное сердце называют «буддой», а блуждающее сердце называют «живым существом». Но если так, то почему должно создаваться значение «трех»? Ответ. Сердце создается посредством самого сердца. Стремление к миру будды и стремление к другим живым существам называют «двумя». «Не различны» — это имеет значение ровного равенства «собственного» и «другого» в мире будды. Поэтому, когда в «Прекращении» в главе первой завершается толкование значения того, что три истины полностью постигаются при езде на колеснице едино-мгновенного сердца, то говорится: «Не только сам ты таков — и будда, как и живые существа, тоже подобны этому. В “Сутре цветочного убранства” сказано, что сердце, будда и живые существа не различны. Следует знать: в твоем сердце полностью умещается вся Дхарма будды»[127]. Еще в одном месте говорится: «Коль скоро внутри “собственного” и “чужого” есть всяческие “собственные” и “чужие”, то говорят о неразличимости трех» [128]. Как сказано, собственного исконно-просветленного Будду называют «собственным буддой», собственное тело, подверженное заблуждениям и страстям, называют собственным «чужим телом». Собственное исконно существующее сердце именуют «собственным сердцем». Чужой будда, чужое сердце, чужие живые существа тоже подобны этому.

<45> Вопрос. Те, кто приходит из безначального, отворачиваются от мира будды, долго пребывают в мирах заблуждений и страстей, и поэтому посредством тела, подверженного заблуждениям и страстям, создают «собственное тело», а посредством тела мира будды должны создавать «чужое тело». Это так или не так? Ответ. [115] Живые существа, если не совершают дурных деяний, все могут стать буддами. Однако поскольку они совершают дурные деяния, то становятся блуждающими живыми существами. Поэтому о будде говорят «свой», о заблуждениях и страстях говорят «чужие». Опираясь на «Сутру цветочного убранства» и на многие другие сутры, говорят о «заблуждениях и страстях, замутняющих извне» [129]. Поэтому дальше в стихах говорится: «Если сам станешь размышлять о своем сердце-море, то поймешь: мир будды не отстоит далеко от живых существ. И если единой мыслью охватишь его истинный облик, то сможешь постичь, что “эти три — не различны”» (37-40). Итак, первый господин учения[130], разворачивая эти указания, создает предельную Великую Колесницу.

<46> Вопрос. Если это так, то «Сутра цветочного убранства» должно превосходить «Сутру о Цветке Дхармы». Ибо в той сутре проясняется значение «неразличности трех», а у нас в «Цветке Дхармы» оно не проясняется. Ответ. Кто-то говорит, что в нашей сутре эти указания не проясняются. Но если разобраться, то среди прочего в главе «Уловки» сказано: «Врата этих знания и мудрости трудно открыть и в эти врата трудной войти» [131], а еще: «Они появляются в мирах потому, что желают показать живым существам знание и видение Будды. Появляются в мирах потому, что желают просветлить живые существа до знания и видения Будды. Появляются в мирах потому, что желают, чтобы живые существа вступили на путь знания и видения Будды» [132]. А еще: «Эта Дхарма существует, обладая качествами, которые присущи дхармам, поэтому “знак” миров — вечное существование» [133]. В главе «Сравнение» говорится: «Но сейчас все эти три мира — мои, и живые существа в них — мои дети» [134]. А в главе «Вера и понимание»: «Это действительно мой сын. Я действительно его отец» [135]. А еще в главе «Спокойные и радостные деяния»: «…сдерживать свои мысли… таков их истинный “знак”» [136]. И в главе «Продолжительность жизни Татхагаты»: «Татхагата знает и видит “знаки” трех миров такими, каковы они есть …нет вот такого и нет отличного от него» [137]. Разве все это не означает «неразличности трех»? Вдобавок к этому, в школьном толковании говорится: «Поэтому те утверждения, где выдвигаются начало и конец, — это благие деяния будды. Срединное, промежуточное пояснение[138] — это не исконный приют будды». Здесь говорится о вратах благих деяний будды. Разве это означает «различие трех»? Так почему же «Цветок Дхармы» должен уступать? Поэтому в стихах говорится: «Это и называют “Цветком Лотоса Чудесной Дхармы” — таков исконный смысл выхода будды из мира» (41-42). В «Цветочном убранстве» проясняются благие дела будды, но эта сутра не несет исконной мысли будды. Исконная мысль будды создается за счет того, что все множество живых существ все-таки становятся буддами. Поэтому в нашей сутре выяснение судьбы противника будды[139] хранится в записях небесных государей, девочка-дракон несмотря на пять помех[140] провозглашает достижение Пути без замутнений. Две колесницы, потерявшие зерно, все-таки порождают побеги и стебли природы будды; люди и небожители, отказавшиеся переселяться, [116], хранят записи о следовании. И все это вместе имеет причиной «обладание основой-природой будды». Поэтому в следующих строках говорится: «Указывая на основу, что есть исконно у живых существ, Будда проповедует учение единой колесницы будд» (43-44). Пребывая в покое нирваны, Будда проясняет эту основу. Поскольку живые существа родятся с незрелыми способностями, Будда не дает таких указаний, а проповедует всяческие условные колесницы[141], по-разному свидетельствует об основе. Он устраивает проповедь ради тех, чьи способности близки к высшему уровню и к высшему созреванию[142], и ради тех, кто был подхвачен между двух деревьев[143]. Основа того, что проповедовал Будда, и основа, устроенная в собственном теле, — их не две, они не различны. Будда, постигший эту основу, — он и есть основа проповеданного учения, Дхармы, и он же — тот, кто пребывает в моем сердце. Поэтому в толковании Тико:[144] к «Записям о возрождении» говорится: «Надо хорошо знать: мысли и сердце живых существ — это будда. Временами облик его тела раскрывается-проявляется внутри сердец живых существ. Если сравнивать, это подобно воде: если она чиста, в ней отражаются цвета и образы. Хотя вода и образы — это не одно и то же, но они и не различны» [145]. Если думать об этом так, то тело будды — это и есть мое тело. Проповеданное учение, Дхарма, тоже полностью содержится в моем сердце. Поэтому в следующих строках говорится: «Раннее учение отличается от четырех сосредоточений, Позднее учение между двух деревьев подхватывает отставших. Хотя однажды эти учения и были развернуты ввысь и вширь, они всегда были свернуты внутри нашего собственного сердца» (45-48). Хотя внутри дерева и камня содержится природа огня, но если не сложатся условия, она не пробудится, не проявится. Мы тоже, хотя и содержим в себе эту основу, но если нам недостает стойкости в соблюдении заповедей, если мы не связаны чудесной связью, — то как же мы совершим деяния, выводящие прочь из мира рождений и смертей? Поэтому в следующих строках говорится: «Мое тело — внизу, на дне мира, где счастье слабо, я плыву через море, держусь за надувной мешок; если не установится связь с колесницей будды — что же станет основой для преодоления бедствий?» (49-52). Поскольку мы не содержим в себе того, что помогает двигаться по пути, — семи уровней уловок, подпорок, правильных свойств[146] — то говорят о нашем «слабом счастье». В пределах семи уровней уловок[147] мы еще не встречаем государя всех будд, поэтому и говорится: «внизу, на дне». С надувным мешком сравнивают соблюдение заповедей[148]. Сравнение таково: держась за надувной кожаный мешок, человек плывет по глубокому морю. В пути демоница-ракшаса следует за ним и выпрашивает мешок[149]. Человек со слабым, женским сердцем, отдает мешок — и идет ко дну. А человек со стойким сердцем не соглашается отдать даже кусочек мешка величиною в ладонь — и спокойно переплывает море, достигают другого берега. Если так же подойти к Дхарме, то воздаяние страданиями в рождениях и смертях создает море. С заповедями пяти сводов и семи собраний[150] сравнивают надувной мешок. С узами заблуждений и страстей сравнивают демоницу-ракшасу. Когда демоница просит себе весь мешок, это сравнивают с нарушением четырех коренных-исконных заповедей[151]. Когда она просит половину, это сравнивают с нарушением тринадцати видов заповедей, оставленных общине[152]. А когда просит кусочек величиной с ладонь — это сравнивают с нарушением одной заповеди, что наносит легкий ущерб[153]. Хотя бы то была и малая заповедь, но если ее нарушить, то тут же утонешь в море рождений и смертей. Поистине, есть два вида заповедей — на уровнях дел и основы. Среди них заповеди основы лучше. Поэтому в «Сутре о нирване» сказано: «Кто изучает Великую Колесницу — такие люди совершают дхуту» [154]. В «Цветке Дхармы» сказано: «Его назовут совершающим дхуту» [155]. Якорь сердца бросают в истинной таковости, исконной просветленности — разве тем самым не совершают такого деяния, как «соблюдение заповедей»? Хотя, ошибаясь, падают в подземелье Авичи, но непременно должны встретиться с той пользой для жизни, которую приносят все будды и бодхисаттвы. Поэтому дальше в стихах говорится: «Чудесный предел совершенного слияния — таков, что коль скоро есть условия для пробуждения сердца, то даже посреди огней подземелья Авичи прорастает зерно будды» (53-56). В одном месте говорится: «Непременно нужно создать причину — выслушать хотя бы одну строку. Мудрецы, различая темное и светлое, следовали этому» [156]. Если не станешь искать прибежища у Татхагаты во вместилище-сердце, то как же обретешь победоносные достоинства? Поэтому в одной сутре сказано: «Днем и ночью считают чужие сокровища, а у самих нет и половинки мелкой монеты» [157]. Еще сказано: «Если люди-подвижники тратят время без пользы, не совершая созерцания сердца, то они подобны тем, кто подсчитывает сокровища других людей. Похожи на того слепого, который взял свечу». Еще сказано: «Если не возникает стремление, то как возможно достичь такого деяния?». Поэтому в следующих строках говорится: «Хочу, чтобы будда в моем сердце даровал великое необусловленное сострадание» (57-58). «Будда в моем сердце» указывает на Татхагату, созданного в сердце[158].

<47> Вопрос. Какова польза от созерцания в своем сердце Татхагаты, чье вместилище-сердце исконно просветлено? Ответ. В одном месте сказано: «Если будешь созерцать эту основу, ты сможешь завершить всю Дхарму будды трех времен, а если станешь говорить и слушать о ней, то обретешь освобождение от тягот и страданий на трех путях» [159].  В преданиях о «Сутре цветочного убранства» как раз об этом сказано:

«Это случилось в Великой державе Тан в первый год Вэньмин[160] с человеком по имени Ван Ши. Он никогда не подвижничал и не соблюдал заповеди. И совсем не упражнялся ни в чем добром. По причине болезни приблизился к смерти, тут же его потащили два демона, и так он достиг подземных темниц. Там он увидел, что перед воротами стоит монах. Обращаясь к Ван Ши, монах сказал:

— На протяжении всей жизни ты любил дурное, не упражнялся в добром. Но однажды ты можешь избежать страданий вот этих подземных темниц. Если пожелаешь избежать этих страданий, то должен как следует возглашать одну строку.

И тут же, научая, произнес:

— Если человек хочет познать до конца все множество будд в трех временах, то пусть он созерцает вот это: сердце само создает всевозможных татхагат. Я — не кто иной, как бодхисаттва Чрево Земли[161].

Окончив говорить, он исчез. Тут Ван Ши возгласил эту строку. Тогда государь Яма[162] отпустил Ван Ши. И когда он решался повторить эту строку, то тут же всюду, где был слышен его голос, все страдавшие люди обретали освобождение. Ван Ши через три дня снова ожил, и с тех пор держал в уме эту строку, или же обращался ко всем шраманам[163], указывал на нее и проповедовал. Чтобы испытать запись этой строки, следует знать: это запись из “Сутры Цветочного убранства” из двенадцатого свитка, из главы “Проповедь Дхармы в облачном собрании всех бесчисленных бодхисаттв в небесных палатах бога Ямы”» [164].

Толкование к похвале исконной просветленности

Восьмой год Распространения Сокровищ (Эмпо:, 1680),

год Металла и Обезьяны,

начало зимы, день кити 吉.