Деятельность
буддистов по «защите государства»
Создание
сети «поземельных храмов»
Н.Н.
Трубникова
Сетевая версия — август
«Искать прибежища» у будды, его
учения и общины возможно путем различных «деяний Закона» 法業, хо:гё: — включая строительство храмов,
изготовление статуй и утвари для них, чтение и переписывание сутр, подаяние
монахам и пр. «Защита государства» 守護国家, сюго
кокка, обеспечение всей стране надежного «прибежища у Трех Сокровищ», могла
осуществляться за счет любого такого деяния. Судя по «Анналам Японии», в период
Асука японские государи и их советники от случая к случаю применяли какой-либо
один из подобных способов «защиты страны», и в зависимости от силы грозящего
бедствия выбиралось более или менее затратное «деяние».
Похожий подход сохранялся и в период
Нара. Буддийской общине принадлежала при этом служебная, пассивная роль.
Во-первых, община должна была просто существовать как одно из «Трех Сокровищ»,
и с этой точки зрения особенное значение придавалось строгому соблюдению
заповедей — чтобы монахи соответствовали понятию монахов. Во-вторых, должным
образом обученные монахи нужны были затем, чтобы обслуживать деяния мирян:
правильно читать тексты, исполнять работу каллиграфов, скульпторов и др. При
этом замысел деяний и решимость их совершить исходили от мирян. Однако за
монахами оставалась еще одна весьма важная собственно обрядовая задача:
совершать те действия, которыми бы наглядно подтверждался ответ «Трех Сокровищ»
подвижнику, их готовность прийти ему на помощь.
Во многих сутрах, получивших
известность в Японии к VIII в.,
для решения такой задачи есть соответствующие отрывки. Различные успешно
преодоленные бедствия и обретенные блага перечисляются в формулах следующего
вида: «Кто станет читать (слушать, переписывать, распространять) данную сутру,
тот достигнет того-то и того-то». Текст
построен так, что сам факт его произнесения (выслушивания, переписки,
рассылки по стране) достаточен для осуществления всего того, что предсказано в
этом тексте.
На первый
взгляд, эти фрагменты очень похожи на другие, где упоминается какой-либо способ
обрести блага в здешнем мире, то есть указывается один из видов обрядовой
деятельности. Однако, на наш взгляд, имеется и существенное различие. Я приведу
примеры из «Лотосовой сутры» в переводе с китайского А.Н. Игнатовича (Сутра о бесчисленных
значениях. Сутра о цветке лотоса чудесной дхармы. Сутра о постижении деяний
бодхисаттвы Всеобъемлющая мудрость. Издание подготовил А.Н. Игнатович. М., 1998.
С. 282, 261).
1. «Если какой-нибудь человек, находящийся на краю гибели, назовет имя
бодхисаттвы Внимающего Звукам Мира, то направленные на него мечи и палки падут», —
глава XXV, «Открытые
для всех врата бодхисаттвы по имени Внимающий Звукам Мира». Здесь имеется
объясняющая часть — какое действие следует совершить в указанных
обстоятельствах — и собственно «спасительная» часть — имя бодхисаттвы Кандзэон,
обладающее чудотворной силой. Условием чуда служит произнесение имени, которое
можно назвать, а можно и не называть (хотя при чтении сутры оно, разумеется,
звучит).
2. «Если добрый сын и добрая дочь воспримут эту Сутру о
Цветке Дхармы и станут хранить ее, или читать про себя, или читать нараспев,
или разъяснять и проповедовать, или переписывать, то обретут восемьсот достоинств
тела. Они обретут чистейшие тела <…>, на которые с радостью будут
смотреть живые существа», — глава XIX, «Достоинства, обретаемые Учителем Дхармы». Здесь
объясняющая и чудотворная части текста совпадают: условия чуда таковы, что их
уже выполнил тот, кто прочел, произнес или переписал приведенный отрывок.
Названо чудо, которого невозможно не совершить в ходе самого его называния.
Несловесные действия участников
обряда могут воспроизводить отдельные внешние признаки тех событий, о которых
говорится в сутре. Например, в сутре говорится о сиянии света — и монахи
зажигают светильники, а при словах о разлитии чудесных ароматов они воскуряют
благовония. Эти действия могут и предшествовать чтению, чтобы звучащий текст
сутры описывал картину, уже наблюдаемую на месте совершения обряда. Открытие
дверей «Золотого зала» соответствует словам о появлении будд и бодхисаттв на
месте проповеди.
Существуют тексты, где описан переход
от худшего положения дел к лучшему в
какой-то одной области жизни: избавление от засухи, выздоровление больного и
т.д. В других сутрах дается всеобъемлющее описание полностью защищенной и
счастливой «страны будды» 佛国, буккоку.
Еще во второй половине VII в. при обрядах «защиты государства»
чаще других стали использовать «Сутру золотого света», «Сутру о человеколюбивом
государе», а также «Лотосовую сутру». Позже их стали называть «тремя сутрами
для защиты страны» 護国三部経, гококу
самбукё:. Чтения
«Сутры золотого света» и «Сутры о человеколюбивом государе» по всей Японии впервые были проведены в
В «Сутре о человеколюбивом государе»,
«Нинно:-кё:» мирские правители
действуют не как гостеприимцы и прилежные слушатели будды, а как существа, в
чьей жизни опасностей и страданий еще больше, чем у обычных людей, а потому они
особенно нуждаются в защите и в самозащите. Сутра учит, что и на самого
могущественного земного владыку может найтись еще более сильный соперник —
здесь это бог-государь Индра. Приводится рассказ о царе по имени Девала,
ненасытном завоевателе. Он сначала захватывает в плен тысячу царей других
держав, а потом становится последователем Будды и постигает тщету, «пустоту»
своих ратных подвигов. Девала отпускает пленников и возвращает им их владения
при единственном условии — чтобы они учредили в своих странах надлежащий обряд
чтения и почитания этой сутры. В государстве, где ведется такой обряд,
воспроизводится сразу два деяния: хвала сутре за избавление правителя из
«заточения» (из оков любых несчастий) и за то, что нынешний государь, подобно
Девале, мог бы подчинить себе весь мир силой оружия, но не делает этого — из
сострадания, присущего уже не просто царю, а бодхисаттве.
Обряд почитания сутры подробно описан
в ее тексте. Он предполагает обустройство места проповеди со ста помостами,
установку сотни изваяний будд и стольких же статуй бодхисаттв, приглашение ста
монахов и наделение их пищей, одеждой, лекарствами, землей и домами, чтобы
монахи ежедневно по два часа все вместе читали и толковали эту сутру.
В тексте дается подробный перечень
тех бед, которые могут поразить государство, и от которых спасает предписанный
сутрой обряд. Бедствия вроде наводнений, пожаров, ураганов, заразных болезней
мыслятся как следствие «смятения» божеств и духов, населяющих страну.
Спокойное, правильное состояние мира приписывается благому действию тех же
духов и богов, готовых «защищать» страну. Духи и божества приходят в смятение
тогда, когда государство в смятении, — таким образом, эти существа в сутре
мыслятся как подданные государя. Когда монахи стремятся к «совершенной
мудрости», а мирские власти создают им для этого надлежащие условия, то духи и
божества успокаиваются и действуют на пользу державе, если ее правитель идет
верным путем (см.: Лепехов С.Ю. Праджня-парамита в средневековом японском буддизме /
Буддийская философия в средневековой Японии. М.,
1998. С. 196-240; Shirato Waka.
Inherent Enlightenment (hongaku shisō) and Saichō’s Acceptance
of the Boddhisattwa Precepts // Japanese Journal of Religious Studies.
В связи с обрядами по «защите
страны» многие исследователи определяют японский буддизм как «магический». Нам
такой подход представляется по меньшей мере не всегда оправданным. О господстве
«мага» над сверхъестественными силами здесь пока речи нет. Есть обращение к
«прибежищу у Трех Сокровищ», чье могущество не подчиняется подвижнику, а лишь
раскрывается, становится понятным ему применительно к его конкретной просьбе.
Имеет место не влияние на события в мире, а изменение человеческого взгляда на
этот мир. После успешно совершенного обряда его участникам (или всем жителям
страны) события в мире представляются менее окрашенными «тщетой» и «страданием»
и более — «пользой» и «радостью». Степень «омраченности» мира уменьшается —
хотя видимое состояние этого мира до обряда (например, засуха) и после него
(долгожданный дождь) с точки зрения высшего, «просветленного» знания равно
неистинны, ибо непостоянны. Сказанное не исключает, конечно, что на внешний
взгляд буддийский подвижник выглядит как «маг». Вслед за авторами книги «A
History of Japanese Religion» (Ed. By Kazuo Kasahara.
Во второй половине 730-х гг. японское
государство подвергалось особенно грозным опасностям. В
«Сутра о великой праджня-парамите» 大般若経, яп. «Дайхання-кё:»,
санскр. «Маха-праджня-парамита-сутра», состоит из шестнадцати отдельных
«собраний», объединенных в четыре свода, общим объемом в 600 свитков.
Предположительно, ее составил в Китае Сюаньцзан в середине VII в. из нескольких самостоятельных
сутр. Числа 4 и 16 в ее построении указывают на шестнадцать ближайших учеников
Будды Шакьямуни, которые защищают каждую из четырех сторон света, окружая ее с
четырех сторон (иногда «Большой сутрой праджня-парамиты» 大般若経, яп. «Дайхання-кё:»,
называют не весь этот свод, а только первые 400 его свитков).
Санскритское слово «праджня» 般若, яп. хання, во многих китайских переводах передается как 智慧, кит. чжихуэй, яп. тиэ,
«мудрость» Это высшее знание не едино в себе, но и не различно, его невозможно
полностью обрести, но невозможно и отвергнуть. Оно не поддается словесному
изложению, но в то же время содержится в любых речах, не растет и не убывает,
не приближается и не отдаляется. Все эти его свойства обобщаются в понятии
«пустоты» 空, яп. ку:, кит. кун,
санскр. «шунья». Свойство быть «пустым» — выходящим за рамки любых различений и
определений — приписывается будде и его «мудрости». С другой стороны, все
видимые явления в непостоянном мире, как и обыденное человеческое сознание,
тоже «пусты», то есть относительны, поскольку понять их можно только через
соотнесение с чем-то другим (теплое — по сравнению с холодным и т.д.). «Учение
о пустоте» 空観, яп. ку:кан, теоретически обосновывает
установку махаянского буддизма на то, что «заблуждение есть то же, что
просветление», «сансара есть нирвана» — ибо и то, и другое «пусто».
Слово «парамита» 波羅蜜多, кит. боломидо, яп. харамицута,
также восходит к санскриту, по-китайски передается как度,
кит. ду, яп. до/таби, «переправа». Имеется в виду то, что
мудрость-праджня «переправляет» подвижника «на тот берег» потока рождений и
смертей. Другие толкования слова «парамита» — «высшая точка» 彼岸, хиган, к которой приводит мудрость, а также «завершение» этой
мудрости 完成, кансэй (Такэиси
Акира, Суганума Акио:. Буккё: бунгаку дзитэн (Буддийская литература.
Словарь). Токио, 1980. С.241). Обобщая все эти значения, сочетание
«праджня-парамита» часто переводят как «запредельная мудрость».
Из «сутр о праджня-парамите» в Японии
особенно широко была известна «Алмазная сутра праджня-парамиты» 金剛般若経, яп. «Конго: хання-кё:»,
санскр. «Ваджрачхедика-праджня-парамита-сутра». Она содержит основные положения
буддийского учения о «пустоте». Наиболее знаменито ее заключительное
стихотворение. Я приведу его и предшествующий прозаический отрывок в переводе с
китайского Е.А. Торчинова (Избранные сутры китайского буддизма. Перевод с
китайского Д.В. Поповцева, К.Ю. Солонина, Е.А. Торчинова. СПб., 1999. С.66):
«Если
какой-нибудь человек в течение бесчисленных кальп заполнит миры семью
сокровищами и поднесет их в дар и если добрый сын или добрая дочь, которые
возымели устремление стать бодхисаттвой, извлекут из этой сутры хотя бы одну
гатху в четыре стиха, заучат ее, прочтут, изучат и подробно проповедуют ее
другим людям, то счастье (福, фуку), обретенное ими,
превзойдет счастье, обретенное от предыдущего даяния [=от поднесения семи сокровищ]. Скажи,
как же они будут объяснять ее другим людям? Не держась ни за какое представление
(相,
со:), и тогда истинная реальность, как она есть (如如, нёнё), не поколеблется (不動, фудо:). И по
какой причине?
Как на сновидение, иллюзию,
Как на отражение и пузыри на воде,
Как на росу и молнию —
Так следует смотреть на все деятельные дхармы».
«Кальпа» 劫, гё:, в буддийских
текстах — немыслимо огромный временной промежуток. Гатха 偈, гэ, —
стихотворная часть сутры. «Деятельные дхармы» здесь — составные части мирового
наваждения, по-другому словосочетание 有為, ю:и, можно перевести
как «обусловленные», то есть находящиеся под властью закона причин и следствий.
«Сон», «пена на воде», «роса», «молния» — образы непостоянства, к которым
позднее обращались многие японские поэты и писатели.
Кроме данной сутры, к текстам
«праджня-парамиты» принадлежат «Сутра о человеколюбивом государе», а также «Сутра-сердце праджня-парамиты».
Сразу после того, как в
Вскоре один из выживших внуков
Фудзивара-но Фубито, Хироцугу 広嗣, был отправлен из столицы служить на
Кю:сю:, что означало опалу. Он прибыл к месту службы и оттуда обратился к
государю с посланием, где выражал сомнение в добросовестности новых
сподвижников Сё:му, и более того, приписывал недавние бедствия неправедности
правления. В
В
Я приведу текст указа об
основании «поземельных храмов» в переводе А.А. Накорчевского (Накорчевский А.А. Японский буддизм: история людей и идей (от древности к раннему
средневековью: магия и эзотерика). СПб., 2004. С.148-150):
«Хотя
я и не облечен большими достоинствами, я с трепетом принял тяжкую
ответственность, но пока еще не обрел искусства благого управления, дабы вести
народ, и множество ошибок совершаю, будь то бодрствую или же сплю. Однако все
былые государи, унаследовав дело предков, приносили спокойствие стране, радость
народу, останавливали бедствия. Как мне править страной, дабы достичь
подобного?
В
нынешнюю пору плоды полей не столь богаты, а напасти часты. Зрю это и
непрестанно скорблю и устрашаюсь отсутствием в себе достоинств, и это
заставляет меня корить себя и приносит страдание душе. И посему я жажду, чтобы
всему народу повсюду великое благо было. Ради сего в прежние годы мы посылали
гонцов, дабы оповестили, что надобно привести в порядок святилища богов во всех
провинциях, а также велели, чтоб во всех провинциях соорудили по одной статуе
будды Шакьямуни... и чтоб сделали по одному
списку “Сутры Великой Мудрости” [=“Сутра великой
праджня-парамиты”]. Не посему ли с
нынешней весны до сбора урожая осенью ветры с дождями чередовались должным
образом и все пять злаков плодоносили изрядно?! Сие есть удивительный дар,
свидетельствующий, что искренность наша была воспринята, а мольбы услышаны. Мы
поражены и удивлены, но нет покоя душе нашей.
По
сей причине мы обратились к сутрам, и вот в “Сутре о золотосияющем пресветлом
всепобеждающем государе” [=“Сутра золотого света”] говорится: “Коль есть в стране
государь, что споспешествует толкованию, слушанию, чтению и запоминанию
наизусть этой сутры, что благоговейно чтит ее и распространяет, мы, Четыре
небесных государя, всегда встаем на защиту, отводим все напасти и беды,
избавляем от скорби и заразы. Все мольбы исполнятся, и радость всегда будет
полнить сердце”.
И
посему повелеваю по всей стране с великим тщанием соорудить по одной
семиярусной пагоде и сделать по одному списку “Сутры о золотосияющем пресветлом
всепобеждающем государе” и “Сутры цветка лотоса чудесного учения” [=“Лотосовая
сутра”].
<…>
повелеваю, чтоб золотою пылью по образцу единому были сделаны списки “Сутры о
золотосияющем пресветлом всепобеждающем государе” и помещены по одной в
семиярусные пагоды, дабы процветало учение <…> Будды и было оно вечным
как небо и земля, дабы благость покровительства Четырех небесных государей
распространялась на живых и мертвых и дабы всегда достаточна она была.
Храмы,
в которых будут сооружаться семиярусные пагоды, да будут называться цветами
страны, и места для них должно выбирать наилучшие, дабы воистину стояли вечно.
Коль будут близко к людскому жилью, то смрад их будет достигать, что не должно,
а коли далеко, то сие также нежелательно, ибо будет утомлять собирающихся в
них. Правители провинций! Пышно украсьте эти провинциальные храмы и блюдите их
в чистоте. Молитесь усердно, дабы восхитились Небесные государи и сходили с
небес в сии места, защищая и покровительствуя нам! Поведать о сем дальним и
ближним, чтоб воля моя народу известна была!»
Мужские поземельные храмы получали
название «Храмов “Сутры золотого
света” и четырех небесных государей для защиты страны» 今光明教四天王護国寺, Конко:мё:-кё: ситэнно: гококу-дзи, в них
поселялось по двадцать монахов, в кормление им выделялось по пятьдесят
крестьянских дворов и по десять тё: полей. Женские храмы с десятью монахинями в каждом
назывались «Храмами “Лотосовой сутры” для предотвращения бедствий» 法華経滅罪寺, Хоккэ-кё: мэцудзай-дзи, им
выделялось тоже по десять тё:. В этих храмах монахи и монахини должны
были принимать посвящение в заповеди (позже число мест проведения монашеских
посвящений сократилось до трех на всю Японию). Заповеди требовалось соблюдать
со всей строгостью. При выбытии монаха или монахини следовало немедленно
восполнять общее число в двадцать монахов либо десять монахинь. В восьмой день
каждой луны в храмах следовало читать «Сутру золотого света», а в пятнадцатый
проводить чтения «Четырехчастного устава». В шесть очистительных дней
чиновникам и простым людям отныне запрещалось охотиться, ловить рыбу и вообще
убивать живые существа, надзор за этим возлагался на управителей провинций.
Таким образом, деятельность монахов и монахинь по «защите
государства» сводилась к следующим задачам: 1) чтение «Сутры золотого света» в
восьмой день каждого месяца; 2) чтение «устава» в пятнадцатый-шестнадцатый дни
каждого месяца; 3) постоянное соблюдение заповедей. Примечательно, что в указе
обозначено надлежащее расстояние от храмов до жилищ мирян — не слишком близкое,
дабы избежать «смрада» (вероятно, связанного с убиением животных и т.п.), но и
не настолько далекое, чтобы походы в храм приносили мирянам тяготы.
Предполагалось, вероятно, что хотя бы в дни чтений в храмах будут
присутствовать миряне, чтобы за счет их увеличились «блага, обретаемые
посредством слушания» названных сутр. На местные власти возлагался
надзор за соблюдением запрета на убийство живых существ в шесть «очистительных
дней», что должно было придать дополнительную чистоту местам совершения чтений.
Кроме перечисленных действий,
в «поземельных храмах» надлежало совершать обряды ради благого
перерождения предков государя, рода Фудзивара и верных сановников, а также ради
здоровья государя и его семьи, семей Фудзивара, Татибана и других сановников и
ради их благого перерождения после смерти. Также надлежало вести обряды ради того,
чтобы дурные сановники и мятежные подданные потерпели наказание, поддерживать «взаимный мир и порядок между земными и небесными
божествами», чтобы те тоже «защищали страну» (Игнатович А.Н. Буддизм в Японии. Очерк
ранней истории. М., 1987. С.117-118). После того, как в каждой
провинции учреждалось по два храма — для монахов и монахинь — устанавливалось
то правильное соотношение между этими двумя видами храмов, о котором речь
заходила еще в первые десятилетия существования монашеской общины в Японии.
Из текста указа видно, что наибольшее
значение среди «сутр, защищающих страну», придавалось «Сутре золотого света» 金光明経, яп. «Конко:мё:-кё:»,
санскр. «Суварна-прабхаша-сутра». Она содержит учение о государстве, защищаемом
Буддой, Четырьмя небесными государями 四天王 , Ситэнно:, а также
многочисленными существами, которые живут в небесных державах под властью этих
государей.
Условием получения помощи от «четырех
государей» выступает почитание данной сутры. «Защита» предполагает не только
избавление от природных и общественных бедствий, но и помощь в подвижничестве.
В сутре говорится, что земные
правители, почитая ее, «достигнут полной власти, будет в достатке
принадлежащих им богатств и сокровищ, так что не будет из-за этого взаимных
споров. Все получат воздаяние согласно предопределенной судьбе. Не будут
возникать плохие мысли и алчные стремления захватывать другие страны. У всех
живых существ будут малые желания, они будут руководствоваться в действиях
сердцем, полным радости, и не будет поэтому борьбы, раздоров и цепей. Народ
этих земель само собой получит радостную жизнь. Верхи и низы будут находиться в
согласии, подобно тому как молоко и вода чувствуют любовь друг к другу и
смешиваются <…> Народ стремительно увеличится в числе, земля станет
плодородной, холод и жара будут находиться в должном согласии, времена года не
сойдут с определенного им порядка. Солнце, луна и созвездия постоянно будут
идти своими путями, и не будет отклонений. Ветры и дожди будут следовать своему
времени. Люди отдалятся от всех несчастий и побочных путей. Богатства и сокровища
их будут увеличиваться. В сердцах людей не будет скупости и корыстолюбия, и они
постоянно будут щедры <…> Когда окончится их жизнь, многие из них
возродятся на небесах и увеличат число богов» (Игнатович А.Н. Указ. соч. С.110).
Поскольку в начале этого описания указано условие благоденствия в стране — а
именно, почитание данной сутры — то чтение приведенного отрывка служит
средством приведения страны в счастливое состояние.
Как указано в сутре, почитать ее
возможно прямым путем слушания, чтения и толкования, а также переписывания, и
косвенным путем, через заучивание и произнесение «дхарани» 陀羅尼, дарани — особых
формул, содержащихся в ее тексте, которым приписывается непосредственная
чудотворная сила. К тому, кто произносит эти формулы, немедленно приходят на
помощь «небесные государи». Другой косвенный путь — почитание «учителей
Закона», монахов, читающих и толкующих сутру.
Дхарани в буддийских текстах,
вероятно, восходят к обрядам древнеиндийской религии, где различались «речи»
(«рич»), то есть гимны, содержащие повествования о деяниях богов и моления к
ним, — и «жертвенные слова» («яджус»), составлявшие часть подношения богам
наряду с молоком, частями тела жертвенного животного и др. Соразмерным и
обязательным ответом богов на эти людские дары должны были служить различные
блага. В буддийском обряде жертвоприношение как таковое, включая и «жертву
словом» (а также «жертву знанием»), отсутствует. Установка на обмен некими
ценностями между людьми и «Тремя Сокровищами» отступает на второй план — помощь
будды, учения и общины страдающему миру мыслится как безусловная. Однако внутри
буддийских текстов, сутр, сохраняются формулы, которые, подобно «жертвенным
словам», ничему не учат, зато напрямую ведут к достижению желаемой цели обряда.
В китайской и японской традициях отдельная такая формула называется «истинным
словом» 真言, кит. чжэньянь, яп.
сингон, что соответствует санскритскому «мантра», а их последовательность
обозначается как «дхарани». Обычно они имеют вид санскритских слов, записанных
иероглифами и непонятных знатоку китайского языка.
Например, в «Сутре-сердце
праджня-парамиты» дхарани имеют вид:
«ГАТЕ-ГАТЕ-ПАРАГАТЕ-ПАРАСАМГАТЕ-БОДХИ-СВАГА» 渇諦渇諦 波羅渇諦 波羅僧渇諦 菩提 薩婆訶, яп. ГЁ:ТЭЙ ГЁ:ТЭЙ
ХАРАГЁ:ТЭЙ ХАРАСО:ГЁ:ТЭЙ БОДАЙ
СОХАКА. Их приблизительный перевод, предложенный Е.А. Торчиновым, — «О,
переводящая за пределы, переводящая за пределы, уводящая за пределы пределов
беспредельного к пробуждению, славься!» — здесь это величание обращено к «запредельной
мудрости» («праджня-парамите») См.: Избранные сутры китайского буддизма. С.34.
Переводом слова «дхарани» может
служить咒, кит. чжоу, яп. дзю/нороу, «заклятие». Нередко
в сутрах будда или бодхисаттва называет своим слушателям «истинные слова» и
«заклятия» с указанием на то, что их нужно произносить тогда, когда другие
«деяния Закона» окажутся невозможны, — например, в случае особой опасности.
Правильное произнесение мантр и
дхарани, а также их истолкование, составляют отдельную дисциплину в рамках
обучения монаха. Она относится к буддийскому «тайному учению» 密教, миккё:. В период
Нара распространение этого учения в Японии еще только начиналось, выделение его
в особое направление монашеской подготовки относится к IX в.
Содержание «Сутры золотого света» не
сводится к учению о «защите государства». В нее входят также разъяснения
некоторых важнейших положений махаянского буддизма, в том числе, различение
«трех тел» будды. В первом из тел, «превращенном» 化身, касин, это земной
учитель, такой как Будда Шакьямуни, во втором, «теле соответствия» 応身, будда дает наставления бодхисаттвам
разных времен, приводя их к просветлению разными подходящими способами
применительно к их задаткам, а в третьем, «теле Закона» 法身, хоссин, санскр. «дхармакая», будда предстает как вневременной и
вселенский. «Тело Закона» совпадает с миром как целым, составляет его истинную
сущность, которую невозможно ни постигнуть, ни описать. Оно воплощается,
проявляется в двух других типах «тел», соразмерных познавательным способностям
живых существ (бодхисаттв и обычных непросветленных людей) См.: Игнатович А.Н. Трактовка «тел» Будды в «Сутре золотого света».
Многие теоретические вопросы, в том
числе развернутое толкование понятий «будда» и «бодхисаттва», представлены в
буддийском каноне не одной, а несколькими сутрами. В частности, учение о будде
как «Так Пришедшем» 如来, яп. нё:рай, санскр. «татхагата», есть почти во всех крупных
сутрах, получивших широкую известность в Японии. Понятие «татхагата» указывает
на то, что будда не был только земным учителем, жившим в Индии столько-то
столетий назад. О нем вообще невозможно сказать, кто он и откуда. Можно лишь
признать состоявшийся, но необъяснимый факт его присутствия — то, что он
«пришел так, как пришел». Его «долголетие» 寿, дзю, не измеримо в сроках,
доступных пониманию людей. Вопрос о бесконечном «долголетии» будды обсуждается
в «Сутре золотого света», «Лотосовой сутре» и других текстах.
«Лотосовая сутра», она же
«Сутра о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы» 妙法蓮華経, «Мё:хо: рэнгэ- кё:»,
также содержит дхарани и другие отрывки, произнесение которых должно обеспечить
людям защиту и помощь. Некоторые из них мы привели выше. В частности, в главе XXV, «Открытые для всех врата
бодхисаттвы по имени Внимающий Звукам Мира», говорится, что произнесение имени
этого бодхисаттвы не только спасает при нападении мятежников, но и вызволяет из
узилища, охраняет моряков в бурном море, позволяет женщине родить сына или
дочь, кого она пожелает. В главе XIX, «Достоинства, обретаемые Учителем
Дхармы», речь идет не только об обретении прекрасного тела, но и острого
зрения, чуткого слуха и других совершенных способностей, которые не просто
приносят пользу в здешней жизни, но и помогают достигнуть высшего знания,
приближают к освобождению.
Особенно важно учение
«Лотосовой сутры» об «уловках» 方便, хо:бэн, — тех способах,
которыми будда открывает живым существам свое учение исходя из их способностей
к пониманию. Значение «уловок» в буддийской традиции вообще весьма широко,
подробнее мы будем говорить о нем ниже. Здесь важно указать на то, что «уловки»
объясняют участие будды и бодхисаттв в делах земных государей и их держав.
Исходит это участие, разумеется, из «сострадания и жалости» 慈悲, дзихи, ко всем страдающим существам. Однако «сострадательными»
побуждениями трудно объяснить, почему в каждом отдельном случае это участие
имеет тот, а не иной вид, — например, почему в случае смуты помощь бодхисаттвы
ведет к победе государевых войск и гибели мятежника, а не, скажем, к раскаянию
смутьянов и примирению сторон. Исходя из понятия «уловок», не только все
учения, буддийские и мирские, но также и любые повороты событий в стране, а
точнее, любые мнения людей об этих событиях, могут оцениваться как средство,
которым будда доносит до людей свою проповедь. Если порою эти средства весьма
жестки, это означает: таков образ мысли людей в данное время, иного урока эти
люди не поняли бы. Тем самым «Лотосовая сутра» продолжает буддийскую традицию,
возлагая ответственность за страдания в мире на самого человека, а не на
какие-либо высшие силы. Вместе с тем, любые жизненные потрясения, и их итоговое
преодоление, пусть и не слишком радостное для спасшихся, приобретают
положительный смысл — как еще одно наставление, воспринятое от будды.
Роль «Лотосовой сутры» для «защиты
государства» связана также с ее учением о способности всех без исключения живых
существ стать буддами, достичь наивысшего просветления. Во многих других
буддийских текстах такая возможность не признается: хотя защита «Трех Сокровищ»
доступна всем, но для достижения конечной цели буддийского подвижничества
считается необходимым пройти путь совершенствования длиной в несколько жизней,
смертей и новых рождений. В частности, животные, божества и другие виды существ
должны сначала переродиться людьми, женщины — мужчинами, и только тогда они смогут
стать буддами. В «Лотосовой сутре» дается иное учение: широко известен ее
рассказ о «девочке-драконе» 龍女, рю:дзё:, которая обретает
просветление, хотя ее пол и племя будто бы делают это невозможным.
Использование «Лотосовой сутры» как основы подвижничества для монахинь связано
именно с этой установкой на способность женщины стать буддой. Другой отрывок из
этой сутры гласит, что просветления достигнет даже Девадатта 提婆達多,
яп. Дайбадатта — родич Будды Шакьямуни, закоренелый злодей, не раз пытавшийся
убить Будду и внести раскол в общину его учеников.
Равенство всех существ
особенно четко выражено в так называемой «Малой сутре» 小経, «Сё:кё:» — коротком отрывке «Лотосовой сутры», который считают
выражением ее главной мысли. Он гласит: «Я глубоко почитаю вас и не могу
относиться к вам с презрением. Почему? Потому что вы все будете следовать Пути
бодхисаттвы и станете буддами!» 我 深く 汝等を 敬う、 敢えて 輕慢せず。所以は何。汝等 皆 菩薩の道を行じて、當に 作佛すると 得べし, Варэ фукаку нандзира-о
уямау, аэтэ кёман-сэдзу. Юэн-ва икан. Нандзира мина босацу-но мити-о гё:-дзитэ
маса-ни сабуцу-суру-то убэси. (Лотосовая сутра. Указ. изд. С.266). Слова
эти принадлежат бодхисаттве по имени Никогда не Презирающий 常不輕菩薩, Дзэнфукё: босацу, действующему лицу XX главы сутры. Будучи монахом,
он не читает сутр и не совершает других «деяний Закона» кроме одного — выражает
свое почтение всем окружающим. Те оскорбляют и избивают его, но бодхисаттва,
«отбежав на некоторое расстояние», продолжает громким голосом повторять свои
слова почтения этим людям. Имея в виду «малую сутру», можно сказать, что
«Лотосовая сутра» защищала страну не только за счет обрядов как таковых, но и
служила средством воспитания. С точки зрения сутры каждый человек заслуживает
«глубокого почтения» независимо от происхождения и занятий — следовательно,
вводя общегосударственные чтения этой сутры, «государство законов» косвенным
образом также выражает свою готовность «не презирать» никого из своих
подданных. Отчасти такая установка прослеживается и в указе государя Сё:му —
например, в его заботе об удобстве для мирян, посещающих храмы. Еще более четко
она заявлена в его же указе
Обеспечение «поземельных храмов» не
ограничилось средствами, выделенными в указе Сё:му от
Вне сети «поземельных храмов» в
Японии VIII в. существовало значительное число храмов 寺,
дзи/дэра, и молелен 院, ин, которые
строились в провинциях силами местного населения (часто — переселенческого) и
на средства местной знати. Эти храмы были предназначены для защиты не
государства в целом, а данной «земли», местности или сообщества (например,
моряков). Они называются «Храмами знающих и мудрых друзей» 知識寺, тисики-дзи. Слово тисики
обозначало мирских приверженцев буддизма в отличие от монахов.
Нередко такие храмы возводили в
горах, особенно ими славились горные края Ёсино и Кацураги. При них жило немало
«самочинных монахов», многие из которых кроме буддийского подвижничества
занимались также целительством и гаданием, нарушая статьи «Уложения о монахах и
монахинях». С такими храмами связано зарождение в Японии «Пути упражнений и испытаний»
修験道, сюгэндо:, соединявшего
в себе отдельные черты буддийской и даосской практики и почитания богов ками.
В этих храмах существовала и
своя традиция переписывания текстов самими мирянами или же на их средства.
Выбор сутр и трактатов при этом мог заметно отличаться от того, что предлагался
в рамках государственного буддизма, хотя наибольшим почетом пользовалась
«Лотосовая сутра». Сохранилось свидетельство, что в
Кроме того, к сети «поземельных
храмов» не относились так называемые «родовые храмы» 氏寺, удзидэра, возводимые
для защиты одного рода, как правило — из числа крупных столичных знатных семей.
Пользуясь щедрой поддержкой «своей» семьи, эти храмы часто располагали не
меньшими книгохранилищами и не менее подготовленными монахами, нежели
государственные храмы, и могли приглашать наставников из Китая. Крупнейшим из
них стал храм Ко:фукудзи 興福寺 в Нара, основанный в