Развитие школы Тэндай в IX в. Эннин, Энтин, Хэндзё:, Танкэй, Аннэн

Н.Н. Трубникова

 

Сетевая версия — сентябрь 2008 г.

 

Основные направления развития школы Тэндай после Сайтё: — это сближение со столичной знатью, усиление «тайной» составляющей в обрядности и в учении, переосмысление подхода к заповедям и развитие обрядов «памятования о будде».

Для Сайтё: роль монахов в государстве предполагала наставничество и служение стране. Во второй половине IX в. основной задачей школы по-прежнему выступает «защита страны» средствами обряда, но сами эти средства становятся по преимуществу «тайными». Для Сайтё: «таинства» были лишь одной из частей работы школы, а для его продолжателей они вышли на первое место. Повседневная деятельность на благо державы мыслится уже не как помощь народу в общеполезном труде на местах, а как моления по заказу мирян 祈祷, кито:, и  посвящения в «таинства» высших сановников и самих государей. Тем самым Тэндай перенимает тот образ «тайной» школы, который в Японии восходит не к Сайтё:, а к Ку:кай.

После Сайтё: главой школы Тэндай стал Гисин, его товарищ по поездке в Китай. Главный храм на горе Хиэй получил название Энрякудзи 延暦寺 — по названию годов правления государя Камму, когда была основана школа. Обряды посвящения учеников в «заповеди бодхисаттвы» проводились весной, в годовщину смерти Камму, а важнейшей задачей Тэндай считалась защита города Хэйан — столицы, основанной этим государем.

Мы расскажем о нескольких знаменитых наставниках школы Тэндай, опираясь на исследования Пола Гронера (Groner P. Annen, Tankei, Henjo, and monastic discipline in the Tendai School: The background of the Futsu jubosatsukai koshaku // Japanese Journal of Religious Studies, 1987, № 2-3. Р.129-159; Groner P. The Fan-wang ching and Monastic Discipline in Japanese Tendai: A Study of Annen’s Futsū jubosatsukai kōshaku / Chinese Buddhist Apocrypha. Ed by R.E. Buswell. Honolulu, 1990. P.251-290), а также на работуA History of Japanese Religion. Ed. By Kazuo Kasahara. Tokyo, 2004.

 

Эннин 圓仁 (иное написание — 円仁, 794-864) родился в провинции Симоцукэ, принадлежал к роду Мибу, в школу Тэндай поступил по «ежегодному набору» в 808 г. С 838 по 847 гг. он учился в Китае, отправившись туда в составе посольства. Эннин много времени провел в храмах на горах Утайшань 五臺山, где в то время находился один из главных центров китайской буддийской учености. Там Эннин познакомился с «четырьмя видами сосредоточения» и освоил обряды, включавшие в себя «памятование о будде» 念仏, нэмбуцу. Кроме того, Эннин побывал в столице Китая, городе Чанъань, где принял полное посвящение в «тайное учение»  — то, которого в свое время не получил Сайтё:. Наставниками при этих обрядах выступили ученики Хуэйго, китайского учителя Ку:кай. Таким образом, в области «таинств» Эннин по старшинству оказывался на одном уровне с Сайтё, принявшим посвящения от Ку:кай, хотя по школьному счету Эннин был учеником Сайтё:. Пройдя обряд «передачи Закона-Дхармы» 伝法, дэмбо:, Эннин мог теперь сам давать высшее посвящение в «таинства». Он также освоил обряды по «Сусиддхикара-сутре», которая с тех пор стала третьей основополагающей сутрой «тайного учения Тэндай». О своем пребывании в Китае он дал подробный отчет в «Путевом дневнике паломника, вступившего в страну Тан в поисках Закона» 入唐求法巡礼行記, «Нитто: гухо: дзюнрэй ко:ки» (Ennin's Diary: The Record of a Pilgrimage to China in Search of the Law. Trsl. by E.O. Reischauer. NY., 1955; Reischauer E.O. Ennin’s Travels in T’ang China. NY., 1955).

В этой книге Эннин описывает тяготы пути, бедствия народа в Китае, произвол чиновников — и указывает, что несмотря на всё это, буддийское учение сохраняется. Он пересказывает множество китайских буддийских легенд, связанных с Утайшань, в том числе предания о бодхисаттве Манджушри, который сделал эти горы своею «Чистой землей». В 845 г. китайский император У-цзун начал гонения на буддийскую общину, и Эннин получил два взаимоисключающих предписания: немедленно покинуть Китай и оставаться на месте, ожидая особого разрешения на отъезд. На некоторое время Эннин вынужден был переодеться в мирскую одежду и перестать брить голову, потому что  монаху, да к тому же иноземцу, могла грозить жестокая расправа. «Дневник» Эннин показателен как пример отрицательного отношения японских буддистов к возможному мученичеству «за веру» — махаянская установка на «сострадание и жалость» запрещает открыто бросать вызов властям, вообще как-либо провоцировать мирян к насилию.

Вскоре после возвращения в Японию Эннин получил от государя Ниммё: приглашение в дворцовую молельню. На горе Хиэй Эннин учредил моления за государя по образцу тех, какие проводились в Китае на Утайшань. До сих пор в Японии защита страны и защита государя не различались — а с этого времени благоденствие государя стало предметом особых обрядов, проводимых по годовому распорядку. В 854 г. Эннин стал настоятелем храма Энрякудзи. «Ежегодный набор» в школу Тэндай при нем возрос до четырех человек: двое должны были изучать «дела прекращения и постижения» и «дела Вайрочаны», как и при Сайтё:, третьему следовало освоить «Сутру об алмазной вершине», а четвертому — «Сусиддхикара-сутру».

В 856 г. Эннин совершил «окропление головы» государя Монтоку и его ближайших сановников. Это был первый случай, когда тайное посвящение государю давал монах школы Тэндай, а не Сингон. Вдовы государей Дзюнна и Ниммё: поручали Эннин поминальные обряды по их мужьям. Эннин в качестве таких обрядов применял «десять чтений Лотосовой сутры». А в 863 г. под руководством Эннин прошло первое в Японии «собрание гневных духов» 御霊会, горё:-э, — в память о знатных особах, погибших из-за несправедливых обвинений.

При Эннин в школе Тэндай развивалось прежде всего «тайное учение». Он считал «Лотосовую сутру» и «Сутру о Великом Солнце» по сути равнозначными, коль скоро обе они содержат учение о «трех тысячах миров в единой мысли». При этом учения «трех колесниц» — «слушателей голоса Будды», «подвижников-одиночек» и бодхисаттв — Эннин относил к «явному», «уловочному» знанию, а «тайным» считал учение «Единой Колесницы», представленное в обеих названных сутрах. В области обряда он отдавал предпочтение «Сутре о Великом Солнце», так как она дает наставления о мантрах и мудрах, которых нет в «Лотосовой сутре». Вместе с тем, Эннин заботился и о сохранении учения, унаследованного школой Тэндай от наставников китайской Тяньтай. Для изучения их трудов и освоения навыков «прекращения и постижения» он основал храм в Ёкава, одном из уединенных мест на горе Хиэй. К X в. этот храм пришел в запустение, его восстановлением занимался Рё:гэн.

Кроме того, Эннин ввел в школе Тэндай обряд «памятования о будде» и особый распев величания будды Амида (то есть слов Наму Амида буцу南無阿弥陀仏), усвоенный на Утайшань. Почитание Амида и его «Чистой Земли» было известно в Японии уже давно, но именно через Эннин произошла «передача учения», восходившего к китайскому наставнику Хуэйюаню (IV-V вв.). С этого времени можно считать, что в Японии началась своя традиция «Чистой земли» 浄土, Дзё:до, хотя еще долгое время она и не выделялась в самостоятельную школу. Позже ученик Эннин по имени Со:о: 相応 (831-918) ввел в храмах горы Хиэй «непрерывное памятование о будде» 不断念仏, фудан нэмбуцу.

Эннин был учителем Хэндзё:, Аннэн и других знаменитых наставников Тэндай. В 866 г. он по указу государя Сэйва получил посмертное имя Дзикаку-дайси 慈覺大師, «Великий учитель, сострадательный и просветленный». Тогда же Сайтё: было присвоено посмертное имя Дэнгё:-дайси 傳教大師, «Великий учитель, передававший учение». С этого времени начинается обычай наречения выдающихся монахов посмертными именами, что означало признание их заслуг перед государством. Поначалу такие имена давали только покойным главам школы Тэндай. Ку:кай получил посмертное имя Ко:бо:-дайси 弘法大師, «Великий учитель, расширявший Закон», лишь в 921 г.

 

Энтин 円珍 (814-891) родился в провинции Сануки, принадлежал к роду Вакэ, который в свое время оказал поддержку Сайтё: (в отечественных изданиях по буддизму имя Энтин иногда передается как Энсю, см. Буддизм в Японии. М., 1993). По женской линии Энтин доводился племянником Ку:кай (по другим сведениям — внучатным племянником). Возможно, именно этого своего юного беспутного родича Ку:кай упоминает во введении к книге «Три учения указывают и направляют» 826 г. Энтин стал учеником Гисин в возрасте около пятнадцати лет, а в 853-858 гг. побывал в Китае, причем добирался туда не в составе посольства, а самостоятельно, на китайском торговом корабле. Он учился на горе Тяньтай и в Чанъань, а также, по примеру Сайтё: и Гисин, посетил Юэчжоу, прошел множество посвящений в «таинства», собрал и доставил в Японию больше 1000 свитков различных буддийских текстов. В китайской столице Энтин застал тех же учителей, у кого учился Эннин, и принял посвящения от них, так что по старшинству оказался на одном уровне с Сайтё: и с Эннин. Это в дальнейшем послужило одним из поводов для распрей между сторонниками Эннин и Энтин внутри школы Тэндай.

По возвращении Энтин стал настоятелем храма Ондзё:дзи 園城寺 (он же Миидэра 三井寺 ) у подножия горы Хиэй. Книги, доставленные из Китая, он поместил в этом храме. Миидэра, основанный древним знатным родом О:томо, позже стал соперничать с Энрякудзи как второй главный храм школы Тэндай, что привело к ее расколу на две ветви: «горную» 山門, саммон, и «храмовую» 時門, дзимон.  После смерти Эннин в 864 г. школу возглавил его ученик Аннэ, хотя более справедливым с точки зрения старшинства по школьной преемственности могло бы считаться назначение Энтин, ученика Гисин. Однако в том же году Энтин провел при дворе посвящение государя Сэйва, регента Фудзивара-но Ёсифуса и еще около тридцати сановников — то есть мирские власти признавали права Энтин как лучшего в Тэндай знатока «таинств». В 866 г. государев дед воздвиг жертвенник для «тайных» обрядов и пригласил Энтин быть наставником на этих обрядах. В целом налаживание связей между школой Тэндай и родом Фудзивара стало одним из главных направлений работы Энтин. В 868 г. он сменил Аннэ на посту главы школы и продолжил ее «аристократизацию».

Вслед за Эннин, Энтин разрабатывал «тайное учение Тэндай», причем отдавал предпочтение «Сутре о Великом Солнце» перед «Лотосовой сутрой» не только в области обряда, но и в области учения. Энтин также укреплял изучение конфуцианства в храмах на горе Хиэй. Примечательно, что для него конфуцианство было близко связано с почитанием «родных богов». Ему приписывается проповедь, относимая к 887 г., в которой подчеркивается важность «ритуала» 禮, рэй, кит. ли, и «долга» 義, ги, кит. и, для Японии — ибо именно за эти два качества, особенно важные с точки зрения конфуцианского учения, японцев ценит столь могущественная держава, как Китай. При этом «ритуал» и «долг» в японских условиях выражаются прежде всего в должном почитании богов-ками. По Энтин, храмы на горе Хиэй изначально основаны были не только людьми, но и божествами, и пренебрегать взаимным служением людей и богов здесь, на горе Хиэй и близ нее, было бы особенно опасно.

Среди сочинений Энтин примечательны «Записки о собрании рассуждений по “Лотосовой сутре”» 法華集論記, «Хоккэ сю:рон-ки», где эта сутра толкуется исходя из «тайного учения», а также книга «Сутра о Великом Вайрочане указывает и направляет» 大毘盧舎那経指帰, «Дай Бирусяна-кё: сиики» — ее заглавие отсылает к названию сочинения Ку:кай (ср. выше). Посмертным именем Энтин стало Тисё:-дайси 智証大師, «Великий учитель, давший свидетельство о мудрости».

 

Хэндзё: 偏昭 (816-890) стал первым из знаменитых наставников Тэндай, принадлежавших одновременно и к высшей придворной знати. Он бы внуком государя Камму, сыном Ёсиминэ-но Ясуо 良峰安世 (785-830).

Один из сыновей Камму в 802 г. был выведен из государевой семьи и получил повеление основать самостоятельный род. Ему дано было прозвание Ёсиминэ и имя Ясуо. Позже он занимал различные должности, в том числе был губернатором провинции О:ми, где находится гора Хиэй. При Сайтё: и Ку:кай Ёсиминэ-но Ясуо деятельно поддерживал новые школы — благодаря усилиям его, Фудзивара-но Фуюцугу藤原冬嗣 и других сановников «Правила для учеников Горной Школы» Сайтё: были в конце концов рассмотрены и одобрены при дворе. С Ку:кай Ясуо обменивался дружескими посланиями, в «Собрании самородных чудес»  (свиток 1, №5) сохранилось посвященное ему стихотворение Ку:кай (см. это стихотворение в переводе А.Г. Фесюна на сайте http://www.japonica.ru). Сын Ясуо, носивший в миру имя Ёсиминэ-но Мунэсада良峰宗貞, тоже служил при дворе, занимал высокие посты,  был одним из ближайших сподвижников государя Ниммё:. После смерти этого государя в 850 г. Мунэсада, по преданию, обезумел от горя и ушел в монахи, несколько лет скитался в горах, одетый лишь в соломенный плащ, не подавал о себе вести родным, хотя и скорбел о них, и лишь с большим трудом посланцу от вдовы государя Ниммё: удалось разыскать его (Ямато-моногатари. Пер. с яп., иссл. и комм. Л.М.Ермаковой. М., 1982. С.180-184). Вероятно, Мунэсада пришлось отойти от придворных дел из-за того, что он не ладил с «северной» ветвью рода Фудзивара, хотя ее главе, Ёсифуса, он доводился двоюродным братом.

«Уйдя из дому», Ёсиминэ-но Мунэсада продолжил карьеру государственного мужа в качестве монаха. Хотя при дворе в середине IX в. чаще всего совершали обряды монахи школы Сингон, Мунэсада выбрал школу Тэндай. Возможно, тут сыграли роль давнее доброе отношение его семьи к этой школе. (Другой сын Ёсиминэ-но Ясуо, брат Мунэсада в 838 г. возглавлял то посольств в Китай, с которым отправился Эннин. Позже еще один из его братьев доставил на Хиэй весть о присвоении посмертных имен Сайтё: и Эннин.) Кроме того, в 850 г. Эннин как раз недавно вернулся из Китая с новыми книгами и посвящениями, так что Мунэсада выбрал в учителя его как наиболее сведущего наставника. В тридцать пять лет Мунэсада, приняв монашеское имя Хэндзё:, начал двенадцатилетнее обучение на горе Хиэй. Всех посвящений от Эннин он принять не успел—,в то время знатное происхождение еще не обеспечивало быстрой монашеской карьеры на Хиэй.

В 868 г. Хэндзё: молился за благополучную беременность и роды жены государя Сэйва, Фудзивара-но Такако, а потом за ее сына, будущего государя Ё:дзэй. После этих молений Хэндзё: получил должность «Око Закона, глава общины» 法眼和尚, хо:гэн осё:, — по уровню она соответствовала «старшему над общинниками» 僧都, со:дзу, в «Общинном собрании». Впрочем, влияния на «Общинное собрание» Хэндзё: в то время не получил, служба его оставалась почетной. В 869 г. принц Цунэясу, сын государя Ниммё:, незадолго до своей смерти передал Хэндзё: «Молельню Облачного Леса» Унринъин 雲林院, вместе с земельными угодьями для обеспечения ее расходов. Первоначально эта молельня была дворцом государей Дзюнна и Ниммё: для отдыха и уединения. Когда брат принца Цунэясу стал государем (Монтоку), принц поселился в этом дворце, окружив себя «печальными людьми» 佗人, вабибито, — поэтами, писавшими стихи на японском языке 和歌, вака (мать принца Цунэясу принадлежала к роду Ки, а мать будущего государя Монтоку — к роду Фудзивара). Хэндзё: вошел в этот круг, выбрав «уединение» в столичном дворце-храме, а не государственную монашескую службу на горе Хиэй. Он также писал японские стихи, позже он был причислен к шести величайшим поэтам вака. Однако и при таком необычном образе жизни Хэндзё: славился как знаток учения Тэндай и «таинств», хотя полное «тайное» посвящение получил от Энтин лишь в 873 г., в возрасте пятидесяти семи лет.

Еще в 868 г. Хэндзё: и Фудзивара-но Такако дали обет воздвигнуть храм для защиты принца и всего государева рода. В 876 году этот принц взошел на престол, а в 877 г. строительство храма было завершено. Он получил название Гангё:дзи 願行寺, «Храм исполнения обета», и вошел в число храмов, получавших особую поддержку двора — 定額寺, дзё:гакудзи.  Этот статус храмов был учрежден в 849 г., им уже обладали Кадзё:дзи 嘉祥寺 и Андзё:дзи 安祥寺, два храма, выстроенные ради процветания и спокойствия государевой семьи. Таким храмам было разрешено ежегодно набирать трех учеников. В Гангё:дзи двое из них должны были изучать «таинства» двух мандал, а третий — «прекращение и постижение». Испытания учеников проходили в присутствии представителя государя — но не наставников из «Общинного собрания». Хэндзё: составил для храма Гангё:дзи монашеские правила, подобные тем, которые Сайтё: установил для монахов горы Хиэй. Срок обучения равнялся шести годам. «Тайные» обряды в Гангё:дзи велись не в точности тем способом, как на горе Хиэй, в них сочетались традиции, идущие от Эннин и от Энтин. Расположенный в столице, храм был привлекательным местом для молений знатных мирян, в нем процветали ученость и поэзия. Позже Унринъин стал «особой молельней» 別院, бэцуин, этого храма, в 986 г. в нем после вынужденного отречения и принятия монашества поселился бывший государь Кадзан.

Хэндзё: добивался, чтобы монахов из Гангё:дзи допускали на «Собрания по сутре о Вималакирти» в храме Ко:фукудзи в Нара, где прежде присутствовали только монахи храмов Нара. Так шло сближение столичных монахов с представителями «старых» школ, особенно со школой Хоссо:, которая пользовалась покровительством рода Фудзивара (ее главным храмом был в это время Ко:фукудзи, «родовой храм» Фудзивара). В 879 г. Хэндзё: стал дополнительным «главой общины» в «Общинном собрании», а затем вошел и в его основной состав. Он пытался преобразовать это учреждение — в частности, добивался, чтобы служба в «Общинном собрании» была не пожизненной, а сроком на четыре года. Его предложение было принято, но на деле не исполнялось. Кроме того, Хэндзё: наводил порядок в обустройстве «отпущения на волю живых существ» — чтобы животные, припасенные для этого обряда, не гибли от дурного ухода (Groner P. Annen, Tankei, Henjo … P.138-150).

По преданиям, Хэндзё: вел «чистую» жизнь еще в молодости, потому и сумел войти в число первых лиц в буддийской общине, хотя и стал монахом уже в зрелые годы. В то же время, о нем шла слава как об утонченном кавалере, не забывшем любовных похождений и светского остроумия. В «Ямато-моногатари» рассказывается, как Хэндзё: в храме Киёмидзу однажды встретился с Оно-но Комати, другой великой поэтессой вака. Услыхав редкостно красивый голос, читавший заклинания-дхарани, Комати решила: это не может быть монах из простонародья. Она догадалась, что это Хэндзё:.

«Что-то он скажет?» — подумала она и говорит: «Я здесь, в этом храме, и очень мне холодно. Не одолжите ли мне одежду?» — и прибавила:

Когда на скале

В пути, приходится спать —

Так холодно.

Одежды монашеские

Не одолжите ли мне? —

так сказала, а он в ответ:

У отринувшего мир

Монашеская одежда

Одна всего.

Не одолжить — жестоко.

Что ж, может быть, ляжем вдвоем? —

так он сказал, и она тут же поняла, что это сёсё [титул Хэндзё:], и, поскольку они раньше часто беседовали, захотелось ей встретиться и поговорить с ним, пошла она к нему, а он скрылся, и нет его, будто погас (Ямато-моногатари. Указ. изд. С. 183).

 Этот отрывок можно понимать и как случай вполне мирской любовной игры, и как обращение за наставлением — коль скоро просьба о «монашеских одеждах» может означать вопрос «Не принять ли и мне монашество?». С семьей Хэндзё: поддерживал отношения, двое его сыновей тоже стали монахами в Унринъин и также прославились как поэты и изысканные влюбленные.

 

Судьба Танкэй 湛契 (817-880) — пример того, как монах Тэндай мог оказаться востребованным в миру. Он, вероятно, принадлежал к знатному роду, но к какому, точно не известно. По школьным преданиям, Эннин дал этому своему ученику некие особые наставления. В возрасте около сорока лет Танкэй был приглашен для совершения обрядов в покои наследника престола (будущего государя Сэйва) во дворце деда принца, Фудзивара-но Ёсифуса. Там Танкэй будто бы познакомился с кормилицей принца и вступил с ней в любовную связь, нарушив монашескую заповедь целомудрия. Ёсифуса обличил его, храмовое начальство на Хиэй глубоко огорчилось, так как это был отличный знаток «таинств», — но Танкэй был изгнан из школы и из общины. В миру он получил новое имя и прозвание, Такамуку-но Кимисукэ 高向公輔, и вскоре Ёсифуса пригласил его на придворную службу. Возможно, скандал с кормилицей был подстроен именно затем, чтобы заполучить одаренного и ученого человека на чиновничью должность. Бывший монах успешно делал мирскую карьеру, около 877 г. стал губернатором провинции Сануки.

В год шестидесятилетия Ёсифуса в его дворце проводились многочисленные обряды, Эннин совершал «окропление головы» Ёсифуса и его сподвижников, вручал «заповеди самая» нескольким сотням придворных. Сам Ёсифуса не присутствовал при обрядах, и его замещал бывший монах Танкэй. В пору правления государя Сэйва Танкэй служил при государыне-матери, дослужился до четвертого ранга начальной ступени. Будучи мирянином, он продолжал обучать «таинствам» некоторых монахов Тэндай, в том числе Аннэн. По преданию, только Танкэй сумел правильно разместить изображения будд и бодхисаттв в храме Гокуракудзи 極楽寺. Как отмечает Пол Гронер, история Танкэй показывает, что к монашеским заповедям в IX в. отношение было еще достаточно серьезным, однако монах, возвращенный в мир, не обязательно становился изгоем (Groner P. Annen, Tankei, Henjo … P.134-136).

 

Аннэн 安然 (ок. 841 – ок. 889) родился в провинции О:ми, по преданию, доводился родичем Сайтё:. Он учился сначала у Эннин, а после смерти наставника — у Хэндзё: и еще нескольких знатоков «тайного учения». Согласно школьным записям Сингон, в этой школе некоторое время состоял на обучении монах по имени Аннэн, однако неясно, был ли это Аннэн из школы Тэндай или другой человек. (Согласно «Уложению о монахах и монахинях», одинаковых монашеских имен в японской общине не должны были присваивать, так как это затрудняло надзор за монахами. Однако в IX в., с появлением новых школ и обособленных школьных посвящений, этот порядок стал нарушаться.  В сочинениях Аннэн содержится критика Ку:кай, в частности, его «различения учений», что свидетельствует о близком знакомстве Аннэн с трудами основателя Сингон.) Хотя Аннэн стремился побывать в Китае, отправиться туда он не сумел, поскольку официальные посольства больше не снаряжались, да и частным порядком добраться на материк становилось всё труднее. В своих сочинениях Аннэн сетует на то, что не смог получить от Эннин все необходимые посвящения и описывает сны, в которых учитель являлся ему и совершал обряды. Эти «таинства», увиденные во сне, отличались от тех, какие в то время проводил Энтин на горе Хиэй, и в одном из видений Аннэн наблюдал, как Эннин сам порицал Энтин за неправильные «печати» (обрядовые жесты, мудры).  По преданию, Энтин за подобные рассказы возненавидел Аннэн и даже сжег одно из его сочинений.

Разногласия между этими двумя учителями касались прежде всего вопроса о заповедях. В школе Тэндай основу монашеских посвящений составляли махаянские «заповеди бодхисаттвы», а не ранние «заповеди Устава», как в школах Нара. Такова была жесткая установка Сайтё:, основателя школы. Однако Энтин изучал «Уставы» и толкования к ним и предлагал заимствовать некоторые их  положения, поскольку в этих источниках дано гораздо более подробное учение о заповедях, чем в текстах махаяны. Правда, при этом он не требовал, чтобы монахи Тэндай принимали «заповеди Устава». Аннэн тоже уделял вопросу о заповедях первостепенное внимание, но подход его был иным. Он настаивал, что стремление к сути заповедей намного важнее буквального их соблюдения. Во второй половине IX в. в школе Тэндай монашеская дисциплина по-прежнему постоянно нарушалась, но если при Сайтё: главной бедой было бегство учеников с Хиэй, то теперь — их распущенное поведение на горе. По свидетельству Аннэн, монахи пропускали обряд «покаяния», фусацу, носили дорогую одежду и даже держали при храмах лошадей для удобства поездок в столицу. Предложения Аннэн в области учения о заповедях во многом сводились к пересмотру самого понятия дисциплины, «пратимокши».

В «Подробно изложенном всеобъемлющем руководстве по вручению заповедей бодхисаттвы» 普通授菩薩戒広釈, «Фуцу: дзюбосацукай ко:сяку», Аннэн указывает, что «вручение заповедей» не является непременным условием достижения просветления. Однако пройти этот обряд непременно нужно для того, чтобы стать монахом школы Тэндай. Все живые существа способны стать буддой, но достичь этого возможно только через подвижничество — а оно к «заповедям» не сводится, хотя и начинается с них. Аннэн последовательно разбирает значение каждого из двенадцати этапов обряда, дает пояснения к отдельным заповедям, обсуждает их соотношение с «таинствами», рассматривает вопрос, в каких случаях нарушение заповедей может быть оправданным.

О седьмом этапе обряда Аннэн говорит подробнее, чем Сайтё: и другие наставники Тэндай. Он различает три уровня заповедей. Это 1) «заповеди переданные и принятые» 傳受戒, дэндзю-кай, их ученик получает от прежних учителей и уже знает ко времени начала обряда; 2) «заповеди испускаемые и обретаемые» 発得戒, хаттоку-кай, их ученику вручают при обряде, причем «испускает» их будда (согласно «Сутре о сетях Брахмы») через наставника, ведущего обряд; 3) «заповеди природной добродетели» 性徳戒, сё:току-кай, они мыслятся как врожденные. Если заповеди первого уровня можно «утратить», то заповеди второго и третьего уровней нарушить невозможно. Аннэн говорит о пятеричном «теле заповедей», состоящем из «правил», «сосредоточения», «мудрости», «освобождения» и «знания об освобождении». «Для того, кто обрел это совершенное тело заповедей, все действия суть действия будды. Коль скоро действиями будды заповеди никогда не нарушаются, эти заповеди вечны. Для заповедей Совершенной Колесницы есть только благие последствия, но нет воздаяния за нарушения» (Groner P. The Fan-wang ching and Monastic Discipline in Japanese Tendai. P. 270).

Примечательно, что Аннэн считает способными принять заповеди все существа без исключения. Даже те, кто виновен в тягчайших злодеяниях, могут пройти обряд «вручения заповедей»,  исповедавшись и произнеся особые мантры. Для истинного подвижника нет разницы между добродетельным поведением и порочным, поскольку он, достигая тождества с буддой, выходит за пределы каких-либо различий. «Следует знать, что для бодхисаттвы Совершенной Колесницы все явления несут на себе знак “таковости”. Если он не делает разницы между мужским и женским, собою и другим, соблюдением и нарушением заповедей — вот тогда он поистине соблюдает заповеди» (Groner P. The Fan-wang ching and Monastic Discipline in Japanese Tendai. P. 275-276). (Эту точку зрения поддерживают «тайные» легенды. В одной из них блудница Васумитра дает такой обет: «Пусть тот, кто поцелует меня в губы, обретет красноречие. Пусть тот, кто обнимет меня, достигнет великой мудрости. Пусть тот, кто возьмет меня за руку, накопит великие заслуги. И пусть тот, кто женится на мне, осуществит высшее просветление». Считается, что эта женщина, несмотря на ее распутное поведение, не нарушала заповеди целомудрия, поскольку она и вправду помогла многим мужчинам достичь освобождения.) По Аннэн, намерения, направленные на «пользу для других», важнее буквального следования заповедям. Кроме того, он указывает, что многие из заповедей рассчитаны были на индийцев и китайцев далекого прошлого, а не на жителей Японии его времени. К тому же, от попыток строго следовать заповедям страсти и желания у обычного человека делаются только сильнее — в связи с этим приводится сравнение с рыбаком, который не должен прикладывать слишком больших усилий, когда вытаскивает рыбу, ибо иначе она сорвется с крючка (Groner P. The Fan-wang ching and Monastic Discipline in Japanese Tendai. P. 275).

Аннэн также разрабатывал учение Тэндай о «пяти временах и восьми учениях». Он дополнил четыре вида учений, различаемых по содержанию, пятым — «тайным» (ранее, у Чжии, «таинства» выделялись как способ обращения, но не как особый вид учений). По Аннэн, «тайное учение» превосходит «явные» по четырем признакам: 1) источник проповеди (будда в «теле Закона»); 2) время (вечность, а не ограниченный промежуток); 3) место (вне земного мира); 4) природа учения.

В «Беседах об учениях и временах» 教時問答, «Кё:дзи мондо:», Аннэн соотносит различные виды заповедей с частями мандалы. Центр мандалы соответствует тайным «заповедям самая», его ближайшее окружение — пятидесяти восьми «заповедям бодхисаттвы», а внешнее окаймление — «заповедям Устава». Подобно тому, как мандала непременно состоит из этих частей, различные заповеди тоже образуют одно целое и предполагают друг друга.

Деление школьной подготовки в Тэндай на два направления («прекращение и постижение» и «таинства») Аннэн считал настолько важным, что  предложил оставить название «Тэндай» только для первого из этих направлений, а для второго взять название «Сингон», «Истинные Слова». Отсюда видно, что именно «таинства Тэндай» для Аннэн выступают как собственно таинства, а самостоятельной школе Сингон, которую основал Ку:кай, в его рассуждениях вообще не остается места. Позже вопрос о таинствах продолжали обсуждать другие наставники Тэндай. Разногласия вели к обособлению различных течений внутри школы — «горного» и «равнинного» и др. Сам Аннэн внес вклад и в углубление учения об «истинных иловах» — он считался лучшим знатоком санскрита в школе Тэндай и в тогдашней Японии в целом, ему принадлежит руководство по изучению санскрита.