Становление
«тайных» школ в начале периода Хэйан
Н.Н.
Трубникова
Сетевая версия — август
Японское
государство в начале IX в.
Создание новых буддийских школ
Роль «тайного учения»
в государственной жизни
Источники
изучения японских религий начала периода Хэйан
Японское государство в начале IX в. «Государство законов», весьма стройное по замыслу,
так и не было до конца построено в Японии в VIII в. Надельное землепользование действовало далеко не
всюду, связь окраин страны со столицей была слаба, многие законы не
исполнялись. Увеличивалось частное землевладение — в основном за счет вновь
осваиваемых пахотных угодий и освоения лесных участков, пожалованных на нужды
строительства (после
того, как лес вырубали, землей его получатели распоряжались как владельцы.
Поскольку в период Нара храмовое строительство велось очень широко, храмы к
концу VIII в. стали собственниками многих таких
участков, причем не в удаленных провинциях, а поблизости от города Нара. См.: История
Японии. Т. I. С
древнейших времен до
При переносе
столицы в
Вместе с тем, государь Камму
благоволил к некоторым монахам — например, к Гондзо: из школы Санрон и Сю:эн из
школы Хоссо: — и принимал меры, чтобы смягчить соперничество этих школ. В частности,
он поддерживал распространение в Японии учения «Единой Колесницы» 一乗, итидзё: из «Лотосовой сутры», которое
могло бы свести воедино разные толкования буддийского Закона. Государевы родичи
и высшие сановники уделяли внимание делам общины, выделяя средства на крупные
обряды с участием множества монахов из разных храмов. Часто такие обряды
проходили в «родовых храмах» наиболее влиятельных семей — Ко:фукудзи в Нара
(храм рода Фудзивара) и Такаосандзи недалеко от Хэйан. (Это был храм рода Вакэ.
Вакэ-но Киёмаро,
возглавлявший при дворе сопротивление монаху До:кё:, был в 790-х гг. назначен
ответственным за строительство города Хэйан.)
Возведение
нового столичного города было делом трудным не только в хозяйственном смысле,
но и в обрядовом — пока место пребывания государя только обустраивалось, вся
страна оставалась «незащищенной». Неудачи в военных походах против племен эмиси
на северо-востоке и смерть нескольких близких родичей государя на рубеже VIII-IX вв. могли считаться признаками этой незащищенности.
Несчастья
в правящем роду приписывались действию «гневного духа» принца Савара,
покончившего самоубийством после того, как на него возложили вину за гибель
Фудзивара-но Танэцугу. Для умиротворения духа Савара принимались самые
серьезные меры, но болезни и смерти в государевой семье не прекращались. В
Создание новых буддийских школ. Забота
о «защите государства» по-прежнему считалась главным делом монашеской общины, и
обряды для благополучия государя, новой столицы и всей державы проводились все
чаще. Однако из шести школ
Нара ни одна специально не занималась ни обрядовой подготовкой монахов, ни
разработкой учения об обряде. В Китае подобные школы были — Тяньтай 天台, «Школа с горы Небесной Опоры», и Чжэньянь 真言, «Школа Истинных Слов». Школа Тяньтай, помимо
учения «Единой Колесницы», славилась также тщательно выстроенной программой
монашеского обучения, куда входило и знание сутр, и навыки сосредоточения,
необходимого для обрядов. Для школы Чжэньянь различные обрядовые средства
(звуки, жесты, изображения) были главным предметом изучения. Кроме того, она
объясняла, за счет чего обряд приносит «пользу», ведет к желаемой цели. Обе
школы, особенно Чжэньянь, в VIII в.
пользовались в Китае большим влиянием, и могущество державы Тан могло
объясняться в том числе и их успехами в обрядовой области. В Японии учения этих
двух школ отчасти уже были известны отдельным монахам в Нара и в
негосударственных горных храмах. При государе Камму начинается создание
соответствующих японских школ — Тэндай и Сингон. В Китай направляют монахов
Сайтё: и Ку:кай, чтобы они «приняли учение» от наставников Тяньтай и Чжэньянь. При государе Хэйдзэй работа по устройству
новых школ была приостановлена, но при его преемнике, Сага, эти школы стали
действовать как самостоятельные объединения внутри монашеской общины. В 830-х
гг., при государе Дзюнна, были составлены описания всех буддийских школ Японии,
и к тому времени их насчитывалось шесть: Рицу, Санрон, Хоссо:, Кэгон, Тэндай и
Сингон (школа
Куся считалась заодно со школой Хоссо:, а школа Дзё:дзицу — со школой Санрон).
В 822 и 830
гг. моровые поветрия привели к упадку хозяйства во многих провинциях. Однако
опыт создания новых школ не был признан неудачным, и в дальнейшем вплоть до
конца периода Хэйан школы Тэндай и Сингон занимали ведущее положение в японской
общине.
По сравнению
со школами периода Нара Тэндай и Сингон имеют несколько особенностей.
1. В Нара
монашеские посвящения были едиными для всех, а новые школы давали свои особые
посвящения. О монахах VII-VIII вв. говорят, что они принадлежали к
такой-то школе, имея в виду их подготовку по тому или иному разделу учения,
круг интересов в области буддийской теории (исследование «дхарм», «сознания»,
«пустоты» и т.п.). Многие знаменитые монахи — Ро:бэн, Гё:хё: и другие — были
приверженцами сразу нескольких школ, и это оценивалось положительно. Что
касается права на проведение обрядов, то оно считалось одинаковым у всех
монахов, прошедших государственные испытания. Правда, случалось, что какой-то
подвижник приобретал особенную славу как чтец заклинаний-дхарани или как
исполнитель обряда по одной из сутр. А принадлежность к школам Тэндай и Сингон
означала не только следование их учениям, но и обладание определенными
обрядовыми полномочиями. И в Китае, и в Японии права этих школ на особые обряды
во многом поддерживались государством. Из-за таких полномочий, даваемых
посвящением, наставники новых школ много спорили, а переход монахов из школы в
школу порицали и старались не допускать. Таким образом, у каждой из новых школ
была своя община.
2.
Большинство текстов, на которых основаны обряды, в Нара были общими для всех
школ, различались только пути их истолкования. В этом смысле говорят, что школы
Нара опираются на «трактаты», «рассуждения», и только одна из них, Кэгон, берет
за основу сутру. Новые школы выделяют «свои» сутры в качестве главных и доказывают
их преимущество перед всеми другими сутрами, хотя чтут и остальные тексты
канона. Для Тэндай это «Лотосовая сутра», которую относили к числу «трех сутр,
защищающих страну» и в Нара так или иначе изучали во всех государственных
храмах. Для Сингон — особые «тайные» сутры, прежде мало известные или вовсе не
известные в Японии (см. ниже). Можно сказать, что у каждой из новых школ есть
своя особая Дхарма, своя версия буддийского Закона.
3. Школы
Тэндай и Сингон выделяют каждая свой круг «почитаемых» — будд, бодхисаттв и др.
— чего опять-таки не было у школ Нара. То есть новые школы предлагают каждая
свое понимание «Трех Сокровищ», и поэтому их можно считать самостоятельными
направлениями буддизма, а о школах Нара этого сказать нельзя. Для Сайтё: и
Ку:кай было важной задачей доказать, что их школы способны отвечать за весь
буддийский Путь в целом, обустраивать почитание «Трех Сокровищ» во всей стране.
И Сингон, и
Тэндай считаются «тайными» школами. Хотя отчасти «тайное учение» 密教, миккё:, было известно в Японии и ранее,
широкое его распространение связывается именно с ними.
Понятие буддийских «таинств» 秘密, химицу, употребляется в разных
значениях. Прежде всего, «тайными» называют обрядовые действия в отличие от
обычных. Ища прибежища у «Трех Сокровищ», подвижник одновременно обращается к
ним «телом, речью и мыслью». В широком смысле под «таинствами тела, речи и
мысли» понимаются любые телодвижения участников обряда, чтение или пение
отрывков из сутр, сосредоточение на образах «почитаемых». В узком смысле
«таинства речи» — это «истинные слова» 真言, сингон,
санскр. «мантра», и их сочетания, дхарани 陀羅尼, дарани.
По ним и получила свое название школа Чжэньянь (яп. Сингон). «Таинства тела» —
это особые жесты рук, называемые «печатами» 印, ин, санскр. «мудра». А «таинства мысли» —
образы, представленные на мандалах 曼荼羅, мандара.
Мандалы — это
картины, где изображено несколько «почитаемых», и они не просто находятся
рядом, а образуют некий «круг» (санскр. «мандала»), так что каждый занимает
место сообразно своей роли в деле спасения живых существ (подобно тому, как
монахи при обряде рассаживаются «по чинам»). Считается, что на мандалах мир
представлен таким, каким его созерцает будда. В храмах используются рисованные
либо скульптурные мандалы, а при обряде его участник мысленно представляет себе
мандалу, постепенно собирая ее из образов отдельных «почитаемых». Исследователи
называют это «визуализацией», в самих «тайных» текстах применяется понятие 三昧, саммай, санскр. «самадхи», мы его
условно переводим как «сосредоточение» (на чем-то или ком-то).
В «тайном
учении» главными считаются две
мандалы 両部曼荼羅, рё:бу
мандара. Это
«мандала мира-ваджры» 金剛界曼荼羅, конго:кай-мандара, и
«мандала мира-чрева» 胎蔵界曼荼羅, тайдзо:кай-мандара.
Здесь «ваджра» 金剛, яп.
конго:, санскр. «ваджра» — «алмазный жезл» образ нерушимой и всесокрушающей
силы. Ваджра — это и один из предметов обрядовой утвари, жезл с несколькими
лепестками на концах. Он толкуется как знак царской власти, в Древней Индии
ваджру почитали как оружие бога Индры. «Алмазный жезл» и «чрево» соотносятся с
мужским и женским, светлым и темным началами, с «уловками» будды и его
«мудростью» и т.д. Две мандалы различаются по числу и расположению «почитаемых».
В «Мире-ваджре» будды и бодхисаттвы объединяются в пять «семей» или «групп» 部, бу, а в «Мире-чреве»
— в три.
Сидя в
определенной позе, складывая пальцы рук в виде соответствующей мудры и
произнося те или иные мантры, подвижник собственным телом и голосом воссоздает
облик и речь того «почитаемого», на чьем образе он сосредотачивается. Навыки
исполнения «тайных» действий передаются от наставника к ученику и требуют
особого посвящения.
Кроме того,
«тайным» называется знание того, какие из разновидностей этих действий
применяются при том или ином обряде. Эти сведения не всегда полностью изложены
в самих сутрах. Например, в «Сутре о человеколюбивом государе» сказано, что
правитель должен пригласить сто монахов, почтить и одарить их, а они станут
читать сутру и держава будет защищена. Но в сутре не разобрано, что должны
делать сами монахи. В VIII в. в
Китае Амогхаваджра, наставник школы Чжэньянь, разработал подробности этого
обряда, в том числе определил состав «почитаемых» — бодхисаттв и иных существ —
кого монахи должны просить прийти на
защиту страны. Обрядовое руководство, составленное Амогхаваджрой, раскрывает
«тайное» содержание «явной» сутры и само считается «тайным» сочинением.
Возможен и
особый, «тайный» подход к любым текстам, а не только к описаниям обрядов.
«Явное» отношение к сутре — то, когда ее читают из почтения к «Трем
Сокровищам», для назидания, для утешения или для собственного удовольствия.
«Тайное» отношение предполагает чтение ради обретения той «пользы и выгоды»,
которая обещана в сутре ее почитателям. Разумеется, «пользу» приносит любое
чтение сутры, но в «явном» случае она достигается помимо собственных установок
читающего, а в «тайном» ее добиваются намеренно.
В
большинстве обрядов так или иначе используются и мантры, и мудры, и
сосредоточение на образах будд и бодхисаттв. Таким образом, «таинства»
присутствуют в японском буддизме едва ли не с самого его начала. С точки зрения
историка-религиоведа Курода
Тосио, в целом буддизм в Японии представлял собой систему «явное–тайное» 顕密, кэммицу. На «явном» уровне разные школы
могли сильно различаться по своим установкам, но в основе их практики лежал
общий «тайный» подход, где главная роль принадлежала обряду. Отличие «тайных»
школ от всех остальных, «явных», может заключаться лишь в том, что там всем
этим обрядовым средствам отводится не вспомогательная, а ведущая роль.
«Тайное учение» как самостоятельное
направление буддизма возникает в Индии VII в.,
в середине VIII в. оно
становится известным в Китае благодаря наставникам, прибывшим в Тан из Индии или из
Средней Азии.
Основными сутрами «тайного учения»
школа Сингон считает «Сутру о Великом Солнце» 大日経, яп.
«Дайнити-кё:», и «Сутру об алмазной вершине» 金剛頂経, яп. «Конго:тё:-кё:». В них
проповедь ведется от лица Махавайрочаны, будды в «теле Закона». О себе этот
будда говорит: мою природу невозможно выразить словами: я не рожден, не
подвержен связи причин и следствий и т.д. Вся дальнейшая «тайная» проповедь
противоречит сама себе: говорит о том, о чем сказать невозможно. В этом ее
важная особенность по сравнению со всеми другими, «явными» проповедями.
«Телесные» деяния
Махавайрочаны в этой сутре — все события в мире, деяния «уст» — все звуки, в
том числе речи людей, голоса птиц и зверей, шум воды и пр. Деяния его «мысли» —
все мысли, включая ложные мнения непросветленных существ. Всеми своими деяниями
будда проповедует учение «Истинных Слов». Мудрость будды уподобляется
огню, а мысли всех существ — веткам разных пород дерева, которые сгорают в этом
огне. Важнейшая роль в сутре принадлежит понятию «уловка» 方便, хо:бэн. Воспроизводя своим телом,
речью и мыслью деяния будды, каждый человек выявляет свою
изначально просветленную природу не только «сердцем», но и «телом».
При таком
понимании будды как равного миру в целом и каждому отдельному существу,
казалось бы, обряды должны считаться уже не нужными. Но в «Сутре о Великом
Солнце» им уделяется большое место. Совершая телом, речью и мыслью определенные
действия, подвижник достигает единства с буддой, «принимает дар» 加持, кадзи, от него, и тем самым
осознает поступки, слова и мнения всех прочих существ как свои.
Именно
«тайное учение» дает ответ на вопрос, как можно путем обряда воздействовать на
какие-либо события в здешнем мире — а точнее, на составные части того
наваждения, которое человек привык считать своим «миром». Видя истину, скрытую
за наваждением, подвижник «таинств» способен влиять на чужие заблуждения.
Например, он может сделать так, чтобы кому-то перестало казаться, что он болен,
и начало казаться, что он здоров, или чтобы безрадостная картина засухи в
стране сменилась для ее жителей столь же призрачным, но утешительным зрелищем
дождя. Правда, надобности в подобном воздействии по сути нет, ибо всевозможные
«миры» всех непросветленных существ и так тождественны истинному миру будды.
Эта установка
не отменяет сострадательной заботы о «пользе для других», а лишь подкрепляет
ее: сам подвижник не отрекается от собственных нужд и желаний, а сознает, что
их вообще нет и быть не может. Особенно четко подобный подход виден у
наставников школы Чжэньянь (Сингон) — здесь приобщение к «тайному» знанию само
по себе дает человеку некую сверхчеловеческую свободу и власть над окружающими.
В школе Тяньтай (Тэндай) большее внимание уделяется тому, как прийти к такой
свободе путем всестороннего самовоспитания.
Однако учение «Сутры о Великом Солнце» почитают обе школы.
В «Сутре об
алмазной вершине» описан особый, «тайный» путь совершенствования — им
занимаются не заранее, а непосредственно в ходе обряда. Здесь говорится о
«просветленном сердце» 菩提心, бодайсин,
которое есть у каждого существа. Подвижничая, человек, во-первых, узнает об
этом «сердце», во-вторых, овладевает им, в-третьих, его сердце становится
«алмазным» 金剛, конго:, то есть
совершенным, как у будды. В четвертых, подвижник сам удостоверяется, что обрел
«алмазное сердце», и в-пятых — получает совершенное тело будды. Эти «пять
знаков» 五相, госо:, соответствуют
пяти уровням сосредоточения. На первом и втором уровнях подвижник созерцает
лунный круг, на третьем и четвертом — алмазный жезл, и наконец, сливается
воедино с буддой Махавайрочаной.
Если «Сутра о Великом Солнце»
ближе к общей махаянской установке на «сострадание», то «Сутра об Алмазной
Вершине» представляет точку зрения, по которой подвижник в ходе обряда
достигает тождества с буддой во вселенском «теле Закона», а значит, и со всем
миром и с каждым из обитателей этого мира. Как отмечает Цуда Синъити,
совместить учения этих двух сутр невозможно, не впадая в неразрешимые
противоречия (Tsuda Shin’ichi. The
hermeneutics of Kukai. // Acta Asiatica. N. 47 T., 1985. P. 82-108). Само «тайное учение»
настаивает на единстве двух сутр, и в то же время противопоставляет их:
|
«Сутра о
Великом Солнце» |
«Сутра об
алмазной вершине» |
|
Порядок мира 理, ри |
Мудрость
будды 智, ти |
|
Сострадание 慈悲, дзихи |
Уловка 方便, хо:бэн |
|
Женское |
Мужское |
|
Темное |
Светлое |
(Ср. различение «порядка» и
«мудрости» в учении школы
Кэгон.)
Другими
источниками «тайного учения» считаются два трактата. «Рассуждение о
просветленном сердце» 菩提心論, «Бодайсин-рон»,
приписывается Нагарджуне, на деле составлено, вероятно, в Китае Амогхаваджрой.
Здесь дается учение о сосредоточении, о «йоге», связи между подвижником и
буддой через три действия, и о «становлении буддой в этом
теле». «Толкование к махаянскому рассуждению» 釈摩訶衍論, «Сяку
макаэн-рон», представляет собой комментарий к «Рассуждению о пробуждении
веры Великой Колесницы» 大乗起信論, «Дайдзё:
кисин-рон», основному источнику учения об «исконной просветленности»
каждого живого существа (см. §Т45). В «Толковании» обсуждается учение
«недвойственной махаяны» 不二摩訶衍, фуни
макаэн, согласно которому миры непостоянства и просветления поистине едины,
суть «не два» 不二, фуни. Важную роль в
«тайном учении» играет также «Сусиддхикара-сутра» 蘇悉地経, «Сосицудзи-кё:»,
на которой основано почитание трех образов: будды (просветления), лотоса
(сострадания) и алмаза (мудрости). Эта сутра имела большее значение для школы
Тэндай, ее «тайное» понимание образа лотоса дополняло «явное», представленное в
«Лотосовой сутре». Кроме того, «тайные» школы особенно выделяют две сутры
праджня-парамиты: «Сутру-сердце»
и «Сутру об основной сути».
Большой пласт «тайной» буддийской словесности составляют обрядовые руководства.
Передача «тайного учения» в школьной
традиции Сингон выглядит так. Вначале сам будда Махавайрочана передал учение
своему собеседнику по «Сутре о Великом Солнце» — Ваджрасаттве 金剛薩埵, яп. Конго:сатта. От
Ваджрасаттвы, учение перешло к бодхисаттве Нагарджуне 龍猛, яп. Рю:мо:, от него — к Нагабодхи 龍智, яп. Рю:ти, от Нагабодхи — к
Ваджрабодхи 金剛智, яп.
Конго:ти, а от
Ваджрабодхи — к Амогхаваджре 不空,
кит. Букун, яп.
Фуку: (705-774). Учеником Амогхаваджры стал
Хуэйго, у которого в Китае учился Ку:кай. (Если считать,
что Нагарджуна жил во II в. н.э.,
то между ним и китайскими патриархами «тайного учения» получается слишком
большой разрыв. Предание объясняет его тем, что Нагарджуна (или же Нагабодхи),
будучи бодхисаттвой, пребывал в здешнем мире семьсот лет, продолжая наставлять
людей, пока не дождался подходящего ученика, способного воспринять учение
«Истинных Слов».)
В этот список не входят
Шубхакарасимха 善無為, кит. Шань Увэй, яп. Дзэммуи (637-735) и его ученик Исин 一行 (688-727), но их в «тайном учении»
тоже почитают как крупнейших наставников. Шубхакарасимха и Амогхаваджра
прославились как переводчики множества буддийских текстов на китайский язык.
Амогхаваджра пользовался большим вниманием нескольких императоров династии Тан,
и в целом обряды школы «Истинных Слов» были в Китае VIII в. в большом почете.
Роль «тайного учения» в государственной жизни связана с обрядами посвящения государей. Благоденствие
страны и в Китае, и в Японии связывалось прежде всего с постоянством,
сохранением существующего порядка. А значит, обряды должны были обеспечивать
долголетие каждого отдельного правителя (этой же цели служили и даосские
искусства продления жизни), а также поддерживать «одинаковость» всех
правителей, преемственность их политики. «Тайные» посвящения решали обе эти
задачи. При обряде «окропления головы» 灌頂, кандзё:,
государь
выявляет свое тождество с вечным вселенским буддой Махавайрочаной,
освобождается от любых страхов, в том числе и от страха перед недугами и
смертью, и потому может действовать так, как если бы обрел бессмертие. Кроме
того, через будду все правители оказываются тождественны друг другу: они уже не
просто происходят от общего предка, а в полной мере суть одно существо. В таких
обрядах правитель мог участвовать не сам, а через своих представителей-монахов
— опять-таки потому, что все существа суть будды. Таким образом снимался и
вопрос о том, допустимо ли государю-жрецу, потомку Солнца, проходить буддийские
посвящения.
Основатели Тэндай и Сингон по-разному
определяли место своих школ в японском государстве. Это связано с тем, что они
по-разному соотносили учение и путь подвижничества (Игнатович А.Н.
Буддийская философия периода Хэйан / Буддийская философия в средневековой
Японии. М., 1998. С.194-195).
Для Сайтё: «природа будды» — это
важнейшее свойство, но все-таки только свойство живого существа. Человек
«истинен» 実, дзицу, поскольку может стать буддой, и «условен» 権, гон, поскольку живет в
непостоянном мире, подлежит причинно-следственной зависимости, подвержен
желаниям и страданиям. Путь от «условной» своей природы к собственной же
«истинной» сути каждый должен пройти сам, никакое наставление или обряд дать
ему этого не могут. Сострадание другим существам — одновременно и цель, и
способ преодоления «условного» и продвижения к «истинному». Буддийская община,
по Сайтё:, объединяет всех жителей страны — и мирян, и монахов, и чем больше
каждый человек заботится о других, тем он сам становится свободнее. Тем яснее
он осознает, кто он есть на самом деле — изначально-просветленное существо, для
кого единственной по-настоящему важной заботой могут быть только другие люди.
На какой бы должности ни трудился такой человек, он лишен корысти, служит всей
стране. И когда таких людей много, то государство может стать тем, чем оно
должно быть: помогать населению справляться с неизбежными жизненными
трудностями и по возможности не создавать новых. Школа Тэндай нужна затем,
чтобы воспитывать таких людей — наилучших подданных для державы.
Этот подход основан на учении «Лотосовой сутры», но во многом он близок и
конфуцианству (учению Мэн-цзы о человеколюбивом правлении) и даосизму (где
лучшим государством считается то, где власти и народ как можно меньше мешают
друг другу). Особенность японцев Сайтё: видит в том, что у них расхождение
между «условным» и «истинным» меньше, чем у других народов, их способности
«совершенны» («округлы», «всеобъемлющи») 円, эн,
и для них естественно заботиться о стране в целом, а не только о своих родичах,
земляках, собратьях по ремеслу и т.п. Но чтобы помогать своим соплеменникам, японский
монах-бодхисаттва должен сам пройти всестороннюю подготовку — освоить не только
«совершенное учение» 円教, энкё:,
выраженное в
«Лотосовой сутре», но и «таинства» 密, мицу, и навыки
«созерцания» 禅, дзэн, и «заповеди» 戒, кай. Эти четыре составляющих обучения в школе
Тэндай 円密禅戒, эн-мицу-дзэн-кай,
соответствуют четырем частям буддийского Пути: освобождению, мудрости,
сосредоточению и должному поведению.
Для Ку:кай «быть буддой» — не одно из
нескольких свойств, а единственное свойство любого живого существа, как и любой
вещи, явления и т.д. Вопрос, почему же тогда люди заблуждаются и страдают,
остается неразрешимым. Но если тот же вопрос поставить иначе — что мешает
каждому из нас быть свободным, как будда? — то ответ будет: ничто не мешает.
Каждый уже, в нынешнем своем теле, именно то и делает, что становится буддой 即身成仏, сокусин дзё:буцу. Для чего же тогда нужно
подвижничать, совершенствоваться, совершать обряды? — Ни для чего, ибо конечная
цель уже достигнута. В этом занятие «таинствами» похоже на досужее
стихотворство или рисование, когда художник не стремится создать какое-то
произведение, а просто пишет, потому что пишет. Делая что-то по сути излишнее,
человек тем самым доказывает свою полную свободу — но те же его действия можно
назвать и полностью необходимыми, изначально заданными, поскольку через них
осуществляется «уловка» будды. Содержание подвижничества в том, чтобы намеренно
своим телом, речью и мыслью совершать действия будды — то есть делать то же
самое, что каждый из людей делает всегда, но обычно не сознает этого. В то же
время, через тождество с буддой подвижник может сделать свое тело, уста и ум
вместилищем для любых движений, речей и мыслей — «принять в себя» божество
огня, «светлого государя» Ачаланатху, бодхисаттву Акашагарбху и т.д. Обучение
обрядовым навыкам позволяет также и помогать другим одержимым справляться с их
одержимостью. В этом смысле для знатока «таинств» нет существенной разницы
между недужным, которым овладело божество, — и обычным человеком, который ведет
себя как человек, или божеством, которое ведет себя как божество. Умея вместить в себя кого угодно, подвижник обладает
властью над другими существами. И еще одно его преимущество — в том, что для
него безразлично, признают ли окружающие эту его власть или нет. Отсюда
отношение к обряду как к некой технике подчинения и господства, где власть сама
себя обосновывает, не нуждаясь ни в каком внешнем источнике (вроде установлений
божественного предка, воли Неба и пр.). Единственным основанием власти
оказывается знание, что такого источника нет и быть не может — ни одно существо
не способно ничего дать другому и ничего у него отнять, ибо все они едины, все
суть будда. Эта установка «тайных» сутр тоже имеет общие черты с конфуцианством
(учение Сюнь-цзы об обряде как средстве управления людьми) и даосизмом (образ
мудреца, который странствует повсюду и предстает тем, кем захочет, ибо для него
нет разницы, кем быть). Школа Сингон мыслится как сообщество посвященных,
которые через обряд и через личное наставничество поддерживают государя и его
сановников, приобщая их к «тайне» власти.
Источники изучения японских религий начала периода Хэйан. В IX в. в
Японии было составлено несколько летописей, в том числе «Поздние Анналы Японии»
日本後紀, «Нихон
ко:ки» (охватывает 792-833 гг., составлена под руководством Фудзивара-но
Фуюцугу и Фудзивара-но Оцугу в
Ку:кай
Деятельность
Сайтё: и Ку:кай обсуждается в нескольких жизнеописаниях. Для Ку:кай это, прежде всего, «Слово-завещание
в двадцати пяти статьях» 二五条御遺告, «Нигодзё:
гоюйго:» (
О жизни
Сайтё: повествуют «Жизнеописание великого учителя с горы Хиэй» 叡山大師傳, «Эйдзан
дайси-дэн», сочинение Итидзё:тю: 一乗忠, а
также «Записи о
передаче и распространении заповедей Единого Сердца» 傳述一心戒文, «Дэндзюцу
иссинкай-мон», сочинение Ко:дзё: 光定
(779-858), ближайшего ученика и сподвижника Сайтё:.
Позднее и о
Сайтё:, и о Ку:кай было составлено множество других книг, в том числе и
сборников «преданий», 伝説, дэнсэцу. Многие из них связаны с
местными храмами в тех землях, где странствовали основатели школ Тэндай и
Сингон, часто в них сообщается о различных чудесах (особенно в преданиях о Ку:кай).
Пример жизнеописания Ку:кай, составленного в наши дни приверженцем «тайного
учения», можно найти в книге: Икэгути Экан. Подвижник огня. М., 1996. С.80-91.
См.: Н.Н. Трубникова. Подготовка к созданию «тайных» школ. Учеба Сайтё: и Ку:кай в Китае
Н.Н. Трубникова. Сайтё: и Ку:кай как главы школ. Вопрос о соотношении «тайного» и «явного» учений
Н.Н. Трубникова. «Лотосовая сутра» в учении Тэндай
Н.Н. Трубникова. Обучение «прекращению неведения и постижению сути» в школе Тэндай
Н.Н. Трубникова. Учение Сингон о смысле обряда
Н.Н. Трубникова. Сайтё: о задачах буддийской общины и о «заповедях бодхисаттвы»
Н.Н. Трубникова. «Различение
учений» у Ку:кай